я понял сразу. Причем, опасный. Это я почувствовал тоже мгновенно.
Высокий, метра два точно, стройный, отлично сложенный, одетый по последней моде, пахнущий дорогим парфюмом и очень самоуверенный. Его голубые с льдинкой глаза смотрели снисходительно на всех и вся. Он ось, и все кругом должно крутиться вокруг него. Настоящий мажор с большой буквы «М». Мудак одним словом. Много папиных денег, последняя модель иномарки, большая квартира в центре, и дача за городом. Плюс уверенность что никто и никогда не будет лучше него, да и оспорить его право не сможет. И как следствие, безграничная потребность получать то что хочешь здесь и сейчас, невзирая ни на что.
Вот такой портрет предстал перед моим мысленным взором. К моему анализу и Антон не смог бы ничего добавить. И еще кое-что. Это было хуже всего. Я почувствовал в нем Силу. Мрачную и грубую. Готовую сорваться в любой момент.
— Пойдем Джалия, — я хочу поговорить с тобой.
За столом все замерли. Даже Ник перестал жевать, но глаза не поднял. Я понял, что связываться с ним никто не хочет.
Я посмотрел на Джалию. Она побледнела и вся сжалась.
— Привет, меня зовут Ваня, а тебя как?
Новоприбывший воззрился на меня, словно ученый, который всю жизнь изучал жаб, и тут вдруг одна из подопытных заговорила человеческим голосом.
Ответа он меня не удостоил. Вместо этого он протянул руку и грубо схватил Джалию за кисть.
— Я же сказал тебе, я хочу поговорить с тобой!
— Послушай, любезный, — я не без труда разжал его пальцы, — вам не кажется мистер не имеющий имени, что девушка с вами не желает разговаривать.
Я хотел еще кое-что сказать, но не успел. Меня ударила стокиллограммовая балка летящая со скоростью поезда «Стрела», Москва — Санкт-Петербург. Или «Лев Толстой» Москва-Хельсинки. Я точно не разобрал.
Очнулся я в студенческом лазарете. Приоткрыв глаза, первое, что я увидел, рядом со мной сидела Джалия и участливо смотрела на меня. Ну и конечно Роланд. Куда без него.
— Здравствуйте, меня зовут Ваня Синицын, — пролепетал я.
Секунду они оба смотрели на меня со смешенными чувствами. Казалось, решали в какую психушку меня засунуть. Затем они оба расхохотались.
— Слушай, тебя хоть куда-то можно отпустить одного, а? Это же невозможно! Вечно попадаешь в неприятности, — всплеснул руками Роланд.
— Он заступился за честь девушки, — Джалия скромно потупила глазки.
— Ага, только рыцарю, требуется срочное медицинское вмешательство! Кто же так защищает честь- то? — улыбнулся Роланд.
— Не надо медицинского участия, мне уже лучше. Я встал с кровати. Просто легкий обморок. В мои то годы. Шутка ли сказать почти тридцать три. Это вам не хухры-мухры.
— Сколько, сколько? — Джалия округлила глаза. — Тридцать три? Да вы, батенька, уже стар, бегать- то за молоденькими девушками. Седина в бороду бес в ребро. А жена что скажет?
— Конечно, я стар, можно сказать даже, супер стар! А жена ничего не скажет.
— А что так? — Джалия хитро прищурилась.
— Нету жены то!
— Естественно нету, — тут Роланд вступил в наш разговор, — кому этот старпер сдался? Ну ладно. Джалия тебя отвезут домой, а мы с этим рыцарем, поедем тоже. Надеюсь, ты не будешь этому инциденту придавать огласку?
— Нет, я же сказал, упал в обморок. Тяжелый день и все такое. Один вопрос, кто это был? — я посмотрел на Джалию.
— Мой бывший парень.
— К тому же он сын Ректора, — Роланд добавил счастья в мою жизнь.
— Олега Павловича?
— Его самого. Я, конечно, доложу ему о твоем «обмороке», но ты должен обещать мне, больше не встревать в такие истории, — Роланд требовательно посмотрел на меня, — и держись подальше от Дэва.
— Вот этого как раз я не могу обещать, — я посмотрел на Джалию.
Вспышка благодарности в коричневых глазах.
— Да пойми ты, — заговорил нервно Роланд, — Дэв — оперативник последней категории. У него вылазок в Хаос, больше чем у тебя волос на голове, и к тому же…
— К тому же он сын Ректора, — закончил я. — Все понятно Роланд, но повторюсь, я тебе не обещаю. К тому же в следующий раз, а он будет этот раз, я буду наготове.
Роланд безнадежно махнул рукой. Мол, делай что хочешь, тебя предупреждали.
Маршрутка номер тринадцать, вопреки обыкновению, тащилась в общем потоке. Пробка тянулась уже часа два. Я молчал, обдумывая произошедшее. Молчал и Роланд.
— Послушай, — я решил прервать молчание, — как может быть, что у такого милого старика, я имею в виду Олега Павловича, такой сын.
Роланд посмотрел на меня и усмехнулся.
— Что ты подразумеваешь под словами «такой» сын?
Я ошарашено посмотрел на него. По-видимому, поведение Дэва расценивалось как норма вещей.
— То есть ты хочешь сказать, что если он оперативник, и сын Ректора, то ему позволено все?! Позволено домогаться девушки, использовать свою силу и плевать на всех?! Очнись Роланд!
— Ты представил для него угрозу и получил. Сработали рефлексы. А что касается твоего утверждения по поводу домогательства девушки, как ты выразился, то Джалия не девушка.
Я отпал.
— В смысле она, конечно же, девушка, для тебя, а для него она законная супруга! Вот такая ситуация, Иван.
Я отпал во второй раз, причем конкретно.
Роланд и не думал щадить меня.
— Вот и представь, у тебя красивая жена, ты возвращаешься, скажем, с командировки, ждешь встречи с ненаглядной. Тебе не терпится и ты бегом бежишь в институт, зовешь жену домой, а там сидит за столом какой-то жлоб, это я про тебя, если ты не понял, и предъявляет свои непонятные права. Как бы ты, Иван, поступил на его месте?
— Я не знал, что она его жена, — тихо сказал я.
— То-то и оно, что не все, так как нам бы хотелось.
Я почувствовал себя очень гадко. И глаза Джалии. Вот и здравствуй счастье в личной жизни. Страшно захотелось выпить.
Разговора на кухне тоже не получилось. Сначала завелся я, потом Роланд. Молча разошлись спать. Мне стало так тоскливо, что хоть волком вой.
На пустынной дороге, насквозь пронизанной влажным, холодным туманом, еле тлел огонек.
Возле него, удобно устроившись в большом дубовом кресле и протянул ноги к огню, сидел человек. Вернее, у него было две руки, две ноги, туловище и голова. Да и с остальными прибамбасами было все в порядке. Но, человеком, в обычном для нас понимании, он был когда-то давным-давно.
Он, сидел, зябко кутаясь в плед с шотландской клеткой и попыхивал трубкой. А трубка, надо сказать, была знатная. Чего только стоял мундштук из берцовой кости детеныша Сосущего Души.
А табачок…
Взметнулась полоса тумана.
— Ну, — проговорил, сидящий и пустил замысловатый клуб дыма.
— Здрасте.
— Здрасте, здрасте. Ну?!
