— А как вас назвать?
— Шура и Маня.
Оба сыщика снова заняли кабинет и послали за цыганками.
Через несколько минут они вошли, сели за стол, и, по общему согласию, был заказан ужин и подано вино.
Фрейберг и Пиляев, и без того подвыпившие, развернулись вовсю. Они шутили, рассказывали смешные анекдоты, приноравливаясь к уровню понимания цыганок, поили их вином и вели себя, как школьники. Взамен этого цыганки, в круг интересов которых входили лишь ресторан и ресторанные события, выкладывали перед ними все новости и сплетни «Аквариума».
— Что это вашей Отеро, кажется, сегодня повезло? — спросил между прочим Фрейберг.
Глаза Шуры алчно засверкали.
— Тысячи в полторы бриллиант получила, — ответила она. — За него и в номер к нему поехала.
— Ого! — воскликнул сыщик, наливая Шуре вина. — Что же это, перстень или брошь?
— Нет, прямо камень. Он говорил, что вывалился будто из его перстня.
— Красивый гость? — продолжал расспрашивать Фрейберг.
Цыганка пожала плечами:
— Не то, чтобы очень! Приезжий, должно быть. Чернявый, высокий…
— Кавказец? — быстро спросил Пиляев.
— А кто его знает?! — равнодушно ответила Шура и вдруг с живостью докончила:
— Вот подари-ка мне такой камень! Хоть вдвое меньше…
— В следующий раз привезу, только не такой большой, — посулил Пиляев. — Только ведь Отеро, ты говоришь, поехала с ним куда-то?
— Ну, она одно дело, а мы другое, — рассердилась Шура.
— Куда же она с ним поехала? В номера, говоришь?
— Может быть, и не в номера, — пожала плечами Шура. — Уехала с ним часа два тому назад, да и все тут. А вы хор будете слушать? Ведь нам так сидеть нельзя.
Отговорившись тем, что им уже пора ехать, Фрейберг и Пиляев сунули цыганкам отступного и покинули ресторан.
Через полчаса все гостиницы и приюты любви были опрошены по телефону о том, не приезжала ли в них знаменитая королева бриллиантов, но отовсюду давали отрицательный ответ.
Красавица, а вместе с нею и ее кавалер бесследно исчезли.
К ее квартире были посланы два лучших агента, но и они явились с известием, что Отеро не возвращалась с тех пор, как поехала в ресторан.
— Нам ничего не остается, как самим дождаться ее приезда, — проговорил знаменитый сыщик. — Пойдем, Пиляев.
VI
Ждать возвращения испанки им пришлось до десяти часов утра. Она подкатила к подъезду своего дома на изящном автомобиле, и едва только успела соскочить с него, как шофер, не дожидаясь ее приказания, дал машине полный ход и стремительно исчез в переулке. Все это произошло так быстро и, главное, так неожиданно, что сыщики едва успели опомниться, и лишь Фрейберг заметил, что на автомобиле стоял номер сто пятый.
Видя, что преследование автомобиля вряд ли принесет пользу, Фрейберг поручил его на всякий случай Пиляеву, а сам, вежливо приподняв шляпу, подошел к испанке.
— Простите, сударыня, — заговорил он, — мне очень нужно, чтобы вы уделили мне несколько минут.
Испанка сделала сердитый жест.
— Я на улицах не знакомлюсь, — ответила она, довольно сильно коверкая русский язык.
— Но я главный агент сыскной полиции, — пояснил сыщик.
Испанка сделала испуганные глаза.
— Разве что-нибудь случилось? — спросила она тревожно.
— О, не беспокойтесь! — успокоил ее сыщик. — Я только намерен задать вам несколько вопросов.
— Я… я… с удовольствием… — пробормотала красавица, нажимая на кнопку звонка.
Дверь отворилась, и изящная горничная пропустила их в прихожую.
Дав сыщику раздеться, испанка сбросила с себя роскошную кружевную накидку и, сказав горничной, что позовет, когда будет нужно, отпустила ее.
— Пройдемте в будуар, — предложила она.
Следом за ней Фрейберг прошел в изящный будуар цвета бордо, отделанный таким образом, чтобы все дефекты немолодого лица тщательно скрывались цветом обстановки.
— Я вас слушаю, — произнесла испанка, опускаясь на шелковую кушетку и указывая сыщику на кресло.
— Приступлю прямо к делу, — начал тот. — Мне необходимо знать фамилию того господина, с которым вы сидели вчера в кабинете.
— В «Аквариуме»? — спросила Отеро.
— Да.
— Гм… Как вам сказать, — задумчиво ответила красавица. — Мне он назвался итальянцем Перлипини, но… нам часто говорят не настоящие имена, в особенности те, кто носит на руке обручальное кольцо.
— A y него оно было? — с живостью спросил сыщик.
— Было. Поэтому-то я и думаю, что он солгал. Кроме того, он один раз ошибся и назвал себя не Перлипини, а Перипини.
— Он подарил вам бриллиант? — продолжал расспрашивать сыщик.
— Да.
— Могу я на него взглянуть?
— Конечно.
Испанка встала, прошла в переднюю и возвратилась с ридикюлем в руках.
— Вот, — она вынула из сумочки великолепный бриллиант и подала его сыщику.
Взяв камень из рук, Фрейберг долго рассматривал его со всех сторон, затем, положив на стол, вынул из кармана фотографию и список украденных вещей с обозначением их стоимости.
— Гм… цена этому камню тысячи полторы, но, к сожалению, он не похож ни на один из украденных, — пробормотал он наконец.
— Как? Вы сказали, краденный? — заволновалась испанка. — Объясните, пожалуйста!
— О, это нетрудно! Вам достаточно вспомнить, что на днях ограблен ювелирный магазин Федорова. Мы ищем вора. Поэтому берегитесь, если вы дадите ложные сведения. Рано или поздно все выяснится, и тогда мы предадим вас суду как сообщницу.
— Santa Madonna![2] — испугалась испанка. — Неужели вы думаете, что я скрою хоть что-нибудь? Ну хотите, я расскажу вам все по порядку?
— Я хотел вас сам просить об этом.
— Так слушайте! — начала красавица. — Я никогда не видела раньше сеньора Перлипини и познакомилась с ним вчера. Он расположился один в ложе закрытого театра, рядом с которой я сидела. Когда он заговорил со мной, я ответила. Потом мы заняли кабинет, пригласили цыган, и он при всех предложил мне этот камень за то… чтобы поехала с ним прокатиться. Мы поехали на Стрелку. Там его ждала прехорошенькая яхточка с маленькой уютной каютой, похожей на гнездышко. Матросов было двое. В каюте быстро был накрыт стол, поданы вино и фрукты. Отчалив от берега, мы понеслись под парусами по взморью. В каюте было очень уютно, она словно нарочно создана для любви, и мы… мы провели в ней
