Смазь. Мы ждали судна, которое должно было отвезти нас на соседний остров. Я был очарован Смазью, я нашел здесь карту местности и по ней узнал, что где-то в глубине острова есть руины старого города, но Сери хотела плыть дальше.
– Хочу на Уинхо, – сказала она.
– Позволь остаться здесь хотя бы еще на одну ночь.
Она взяла мою руку, в ее взгляде светилась несгибаемая решимость.
– Мы должны уехать куда-нибудь еще.
Это был восьмой день, и я уже с трудом различал острова, которые мы посетили.
– Я уже устал от переездов. Давай некоторое время отдохнем на одном месте.
– Но мы едва знаем друг друга. Каждый остров отражает нас.
– Не вижу разницы.
– Потому что не понимаешь того, что видишь. Нельзя поддаваться островам, которые тебя околдовывают.
– Об этом нет речи. Едва мы прибываем куда-то, мы сразу же ищем себе новую цель.
Сери нетерпеливо махнула рукой. Судно приблизилось к молу. На нас повеяло запахом сгоревшего дизельного топлива.
– Говорю тебе, – сказала она. – На островах ты будешь жить вечно. Но не узнаешь, пока не найдешь себе нужного места.
– В данный момент я не узнаю нужного места, даже если мы его найдем.
Мы поехали на Уинхо, а оттуда на другие острова. Через пару дней мы оказались на Семелле, и я сообразил, что оттуда в Джетру регулярно ходили корабли. Я по горло был сыт путешествием и разочарованием из-за того, что узнал о Сери. Она надоела мне своей непоседливостью, и я начал задумываться о Грейс. Я давно уже был вдали от Джетры, а ведь мне вовсе не следовало покидать ее. Никогда. Во мне росло чувство вины.
Я сообщил Сери о своих намерениях.
– Ты поедешь со мной, если я вернусь в Джетру?
– Не покидай меня!
– Я хочу, чтобы ты была со мной.
– Я боюсь, что ты снова уйдешь от меня к Грейс. Есть еще множество островов куда мы можем поехать.
– А что произойдет, когда мы посетим последний? – спросил я.
– Нет никакого последнего. Им нет конца.
– Я тоже так думаю.
Мы сидели в кафе на главной площади города Семелл. Была среда. Старики отдыхали в тени, магазины были закрыты, с поросших оливами холмов в маленький городок доносился звон колокольчиков – там паслись козы. Закричал осел. Мы пили чай, и на столике перед нами лежало расписание рейсов. Сери позвала официанта и заказала анисовое печенье.
– Питер, ты еще не готов вернуться. Разве ты этого не видишь?
– Я беспокоюсь о Грейс. Нельзя было покидать ее.
– У тебя нет выбора, – в гавани стучал дизель катера; в усиливающейся жаре казалось, что это единственный механический звук на всем острове. – Разве ты забыл, что я тебе говорила? Ты должен открыть острова, открыть! С их помощью ты сможешь убежать, чтобы обрести себя. Сам ты не можешь дать себе никаких шансов. Сейчас рано возвращаться.
– Ты все время споришь, – сказал я. – Мне здесь не место. У меня нехорошие предчувствия… это не для меня. Я должен вернуться домой.
– И снова уничтожить Грейс?
– Не знаю.
На следующее утро с Семелла отходил корабль, и мы поднялись на его борт. Путешествие было коротким – два с половиной дня, с двумя остановками – но, едва мы оказались на борту, у меня на миг появилось чувство, что мы попали в Джетру. Корабль был приписан к ее гавани, еда в обеденном зале была знакомой, это была моя родная кухня. Большинство пассажиров были из Джетры. Сери и я очень редко говорили друг с другом. Было ошибкой плавать с ней по островам.
В конце дня мы прибыли в Джетру и сошли с корабля. По подвесному трапу спустились на улицу и попали в напирающую спешащую толпу, занятую такой знакомой, почти профессиональной деятельностью. На улице кипело движение, мой взгляд упал на строчки газет-плакатов: водители угрожали забастовкой, а страны ОПЕК сообщали о дальнейшем повышении цен на нефть.
– Ты идешь со мной? – спросил я.
– Да, но только до дома Грейс. Я же тебе больше не нужна.
Но я взял ее руки и крепко сжал. Я почувствовал, что она собирается удалиться от меня, как я удалился от Джетры, прежде чем снова ступить на ее улицы.
– Что мне делать, Сери? Я знаю, что ты права, но почему-то не могу перенести это на себя.
– Я больше не буду пытаться влиять на тебя. Ты знаешь, как найти острова, а я всегда буду там.
– Это значит, что ты хочешь ждать меня?
– Это значит, что ты всегда сможешь найти меня.
Мы стояли посреди тротуара, толкаемые с обеих сторон потоками прохожих. Теперь, когда я снова был в Лондоне, я не чувствовал больше настойчивой спешки, которая овладела мной после возвращения.
– Идем в наше кафе, – предложил я.
– Ты знаешь туда дорогу?
Мы пошли по Прайд-стрит, но тут я понял: это мне не по силам. На углу Эдвардс-роуд меня одолели сомнения.
Сери сказала:
– Идем, покажу!
Она взяла меня за руку, мы прошли совсем немного, и я услышал звонки трамвая. Я почувствовал, что облик города претерпел почти неуловимое изменение. Мы свернули на один из поперечных бульваров, прорезавших богатые кварталы, и вскоре оказались на перекрестке, где находилось уличное кафе. Мы долго сидели там, пока не стемнело; потом я почувствовал, как во мне снова растет беспокойство.
Сери сказала:
– Сегодня вечером отходит еще один корабль, и мы можем успеть на него, если поспешим.
Я покачал головой.
– Не будем обсуждать это.
Не дожидаясь ответа, я положил на стол пару монет, покинул кафе и пошел в северном направлении. Был теплый лондонский вечер, на улицах было много народа. Многочисленные ресторанчики и кафе выставили столики и стулья на тротуар и предлагали неплохой выбор напитков и закусок.
Я заметил, что Сери идет за мной, но она молчала, и я не обернулся. Она мне наскучила и больше не была мне нужна. Она предлагала бегство, не убежище, и ничего, что могло бы восполнить мне недавнюю утрату. Но в некотором смысле Сери была права. Необходимо познакомиться с островами, чтобы найти себя. Я очистился.
Благодаря образовавшейся пустоте я увидел свою ошибку. Я хотел искать Грейс через Сери, в то время как та дополняла меня, а не ее. Она восполнила то, чего мне не хватало, была реальным воплощением этого. Я думал, что она объясняет Грейс, но она лишь определила меня для меня же.
Шагая по улице, по которой раньше ходил ежедневно, я увидел новый лик реальности.
Сери расслаблялась там, где Грейс напрягалась. Ободрялась там, где Грейс бывала подавлена и обескуражена. Была спокойна, а Грейс возбудима и невротична. Сери была светлой и мягкой, Грейс же – путаной, капризной, легко вспыхивающей, эксцентричной, любвеобильной и живой. А Сери всегда и всюду была уступчивой и спокойной.
Дитя моей рукописи, она должна была сделать Грейс более понятной мне. Но события и места, описанные в рукописи, были фантастическим дополнением моего «я», и то же самое относилось к другим персонажам этой истории. Я воображал, будто описываю других людей, однако теперь осознал, что все они
