сосредоточиться на работе в правительстве.
Разумеется, против «плана Сталина» выступил широкий фронт олигархов, к которому примкнули разного рода скрытые антисталинисты типа Бухарина. И в 1936 году Сталин оказался в меньшинстве.
В конце августа — начале сентября в политической жизни Орджоникидзе наступил свой «звездный час». Он пошел в атаку на Сталина и приказал прекратить все политические дела, заведенные на работников его «вотчины» — тяжелой промышленности. (Вождь пытался «взломать» могущественные ведомства уголовными делами о «вредителях».)
В начале сентября Орджоникидзе добился восстановления в партии директора Криворожского металлургического комбината Я. И. Весника, исключенного за содействие троцкистам. Причем Политбюро приняло по этому поводу специальное постановление.
В это же время Орджоникидзе вынудил Вышинского прекратить уголовное дело против нескольких инженеров Магнитогорского металлургического комбината.
Тогда же были сняты обвинения против директора саткинского завода «Магнезит» Табакова.
А что же Сталин? Есть все основания полагать, что в данный период его подвергли самой настоящей политической блокаде. В конце августа — начале сентября Иосифа Виссарионовича вообще не было в столице, он находился на отдыхе в Сочи. А ведь другие руководители — Калинин, Ворошилов, Чубарь, Каганович, Орджоникидзе, Андреев, Косиор, Постышев — давно уже вернулись оттуда. И вопросы о «вредите- [- 142 -] лях» были решены без него. Более того, в его отсутствие.
Можно предположить, что тогда произошли важные подвижки в самой сталинской группировке. Так, весьма настораживает в данном плане поведение наркома путей сообщения Л. М. Кагановича, которого у нас считают верным сатрапом вождя.
Между тем исследования американского историка А. Риза, опиравшегося на архивные источники, показывают, что в 1936 году Каганович был очень близок к Орджоникидзе. Их переписка отличается подчеркнутым дружелюбием. Два наркома-хозяйственника сходились на том, чтобы закрыть свои ведомства от любых вмешательств извне. В публичных выступлениях Кагановича в тот период содержатся призывы избежать массовых преследований «вредителей». (Стоит также помнить о том, что старший брат Кагановича Михаил был в то время одним из заместителей Орджоникидзе.)
Здесь имел место быть «классический» ведомственный клубок, характеризующийся тесным переплетением аппаратных связей. Такие клубки, впрочем, существовали и в партийных организациях. Сталин их страшно ненавидел, а организованную в кланы бюрократию характеризовал просто и ясно — «проклятая каста». Теперь эта каста брала вождя за горло, причем с участием его же соратников.
В этих условиях начинать атаку на Тухачевского было смерти подобно. Регионалы вместе с влиятельными наркомами встали бы на сторону Тухачевского. Произошло бы жесткое столкновение, в результате которого маршал-заговорщик стал бы военным диктатором — вполне в соответствии с планами Англии.
А теперь надо вспомнить о том, что тогда в Испании полыхала гражданская война. СССР поддержал тамошних левых («республиканцев»), тогда как Германия выступила на стороне националистов генерала [- 143 -] Ф. Франко. Но при этом Сталин вовсе не собирался осуществлять массированное вмешательство во внутренние дела Испании. На стороне республиканцев воевало всего две с половиной тысячи советских граждан. (В то время как Муссолини выставил 250 тысяч войска, а Гитлер — 25 тысяч.) Но это был Сталин, а вот как бы себя повел Тухачевский — это интересный вопрос. Скорее всего, он затеял бы военную авантюру. Известно, что маршал-авантюрист предлагал отправить себя в Испанию — с тем, чтобы стать одним из военных руководителей республиканцев. Так что его возможное поведение в качестве военного диктатора всей России тут вполне просчитывается. Ну а резкое усиление военного вмешательства могло привести к войне между СССР и Германией.
Летом 1936 года Сталин взялся было за «военную партию» — в июле был арестован Д. Шмидт, командующий танковыми войсками Киевского военного округа и близкий друг Якира и Примакова. Осенью замели самого Примакова и Путну. Но этим досталось за троцкизм — в 20-е годы они активно симпатизировали «демону революции». А так военная верхушка осталась почти нетронутой. Дело так и не было раскручено — обстоятельства помешали.
И только весной 1937 года ситуация изменилась. Умер странной смертью Орджоникидзе, а Сталин сумел вернуть свои позиции. (Хотя реформы ему провести в полной мере так и не удалось.) Вот тогда-то Сталин и взялся за Тухачевского по-настоящему. При этом он не стал особо торопиться, и представил политическому руководству весомые, тщательно проверенные доказательства. И могущественные секретари ему поверили. Один только первый секретарь Дальневосточного крайкома Варейкис, тесно взаимодействовавший с Тухачевским во время Гражданской войны, позвонил Сталину и возражал против ареста опального маршала. А если бы нечто подобное было в 1936 году?
[- 144 -]Что же касается Тухачевского, то он непозволительно долго затянул с переворотом. Чего-то маршал ждал. Возможно, он надеялся на то, что Сталин вступит в непримиримую схватку с регионалами и обе группы обессилят себя. Вот тогда бы армия и вышла на первый план. Кстати, аресты первых секретарей начались уже весной 1937 года, и такие расчеты имели бы все основания. Но Сталин сыграл на опережение — и сыграл вовремя.
Весьма любопытно в данном плане обстоятельство со срывом визита Тухачевского в Лондон. Визит должен был состояться в начале мая, но Михаила Николаевича за границу не пустили. Спрашивается, почему? Если бы победа «красного Бонапарта» и в самом деле была ненужной Англии, то зачем надо было запрещать ему появляться на берегах туманного Альбиона? Какую модель поведения выбрали бы элитарии Англии, если бы они действительно опасались Тухачевского? Ответ очевиден — только ту, которая была бы максимально благоприятной для Сталина. Но сам Сталин так не считал и запретил маршалу его визит в Лондон. Значит, Тухачевскому должны были сообщить что-то важное и благоприятное для его рискованного предприятия.
Да ведь не исключено, что он был уже в то время в орбите влияния Англии. В политике (и не только) такие метаморфозы происходят частенько. Вот ведь и Троцкий в начале Первой мировой войны ориентировался на Германию и Австро-Венгрию.
Кстати, о Троцком. Неизбежно возникает вопрос — а был ли он как-то замешан в заговоре военных? Соблазн припутать сюда «демона революции» очень большой, тем более что он сам лез во все дырки. Конечно, эти два деятеля могли бы временно объединить усилия ради свержения Сталина. Хотя Троцкому вряд ли пришлась бы по нраву идея военной диктатуры. Он, как и Тухачевский, отличался каким-то ги- [- 145 -] пертрофированным самолюбием — и вместе эти два деятеля не усидели бы и года. В начале 20-х годов Троцкий пытался войти в политический союз с Тухачевским, но последний отверг его предложение. Историк С. Т. Минаков обращает внимание на то, что в 1920 году «красный Бонапарт» занимал антитроцкистские позиции, что следует из материалов ГПУ. Поэтому он и отказался взять сторону Троцкого. В своем исследовании «Большая «чистка» советской военной элиты в 1923 году» Минаков пишет:
В то же самое время нельзя пройти мимо и вот какого совпадения. В начале мая 1937 года в испанской провинции Каталония вспыхивает левацкое восстание, направленное против «сталинистского» республиканского правительства. В нем активную роль сыграла Рабочая партия марксистского единства (ПОУМ). А в ПОУМ сильные позиции занимала троцкистская фракция. Возможно, это восстание и было как-то связано с планами военных заговорщиков в СССР. Но пока что ничего определенного здесь
