1937. Сталин против заговора «глобалистов»

мировоззрении. Но было одно очень серьезное препятствие на этом пути — Франция. Гитлер ее презирал и не любил. Чего стоит одно только высказывание из «Майн Кампф», где этот поборник расовой идеи упрекнул Францию за то, что она «испортила европейскую расу смешением с североаф- риканцами». Нет, с Францией он никаких союзов заключать не хотел. Англия — это еще куда ни шло, Гитлер считал англичан родственным нордическим народом. Но только не Франция.

В результате получилась интересная комбинация. Гитлер не хотел ни поражения СССР, ни поражения Англии. Он был готов «играть» и с теми, и с другими.

СССР был нужен Гитлеру для того, чтобы иметь возможность совместного давления на Британию. В случае военного конфликта потери СССР и Германии были бы минимальны, что должны были отлично понимать в Лондоне. А с другой стороны, Гитлер не оставлял надежд как-то все-таки договориться с нордическими британцами. Поэтому он и не стал доби- [- 165 -] вать их под Дюнкерком. Это был как бы знак доброй воли.

Но вот кто Гитлеру не был нужен — так это Франция. Ее он и сокрушил.

А что же Сталин? К чему было этому осторожному и прагматичному политику лезть во Вторую мировую войну, идя на военно-политическое сближение с Рейхом? Вождь понимал, что сближаться с кем-то из ведущих держав все равно придется. Иначе можно было нарваться на единый фронт западных стран, направленный против СССР. Никто, к величайшему сожалению, не позволил бы СССР отстраниться от европейских дел и мирно заниматься своими внутренними делами. Воевать, жертвуя сотнями тысяч жизней, напрягать все силы и растрачивать ресурсы — в то время пока гигантская страна на востоке стремительно развивает свою промышленность? Нет, этого европейцы не допустили бы ни в коем случае. Они бы просто пошли войной на Россию — и тем самым уладили бы свои противоречия — за счет наших необъятных просторов, обширных рынков и обильных источников сырья.

Поэтому вопрос стоял так: с кем идти на союз — с Англией или Германией?

Первая также представляла собой величайшую опасность. К тому же столкновение с германской военной машиной было чревато самыми чудовищными потерями.

А вот союз с Германией делал возможным... избежать большой континентальной войны. Да-да, именно так! Осокин совершенно зря говорит о наступательной войне против Англии. Нужна была просто готовность предъявить Англии аргументацию в виде двух мощнейших в мире армий (в принципе готовых и к наступательной войне). Великобритания никогда не стала бы воевать с соединенными армадами Рейха и СССР. И США из своего заморского далека не пошли [- 166 -] бы против них, за Британию. Достаточно было предъявить Лондону определенные требования, и он бы их выполнил. И требования эти могли быть самыми что ни на есть демократичными — а именно демонтаж Британской колонии, которая была создана в результате захватнических войн.

Далее начался бы раздел английских колониальных владений на «сферы влияния». Германия утвердилась бы на Ближнем Востоке, а СССР получил, в качестве сферы влияния, Индию, что позволило бы ему установить контроль над нефтеносной Персией.

Может быть, потом Рейх и СССР сошлись бы в остром противостоянии, но это не факт. Обе страны достигли бы такого уровня научно-технического развития, при котором война стала бы бессмысленной. Так, «холодная война» между США и СССР не стала войной «горячей» — потому, что у обеих стран было ядерное оружие. А его использование превращает победителя в побежденного, которому достаются ядовитые руины и который сам оказывается среди таких же руин. [- 167 -]

Глава 11. «АНГЛИЧАНКА ГАДИТ!»

Здесь необходимо сделать большое «отступление» и порассуждать о роли Англии. Без этого достаточно сложно выработать сколько-нибудь объективное отношение к раскладам, существующим накануне Великой Отечественной войны. Последняя наложила неизгладимый отпечаток на сознание русских людей. Мы никогда не простим Гитлеру и его прихвостням воистину варварской агрессии, которая стоила нам миллионов жизней. Но это вовсе не означает, что мы должны оправдывать Британскую империю и закрывать глаза на многочисленные преступления ее руководства. Да, мы были союзниками в ту войну, так уж сложились (прямо скажем — трагически) обстоятельства. Но это именно вопрос обстоятельств.

А в принципе Британская империя была ничуть не лучше Германского рейха. Если только не сказать — хуже.

Собственно говоря, сама Британия внесла огромный вклад в победу нацизма — как в области теории, так и на ниве практики. Начать здесь надо с теории. «Еще в XVII веке отождествление Англии с библейским Израилем, представление, что Англия связана с Богом особыми узами, являлись общепризнанными, особенно в среде пуритан, — пишет М. Саркисянц. — Считалось, что «англичане, как некогда иудеи, — избранный народ [- 168 -] Бога»... «Англия как Новый Израиль... избранна и уникальна», — в 1580 г. провозгласил Джон Лили... Уильям Саймондз в своей проповеди в 1607 г. связывал завет Бога с Авраамом «с английской нацией, избранным народом нового времени <...> с замыслом Бога об избранном народе». Подобно тому, как «сыны Израиля изгнали ханаане-ян... англичане должны были вытеснить язычников с их земель в Новом Свете». В 1613 г. Самуэль Пёрчаз также провозгласил, что британская нация является избранной... Известно, что и Оливер Кромвель считал не весь христианский мир, а именно английский народ «народом Бога», Новым Израилем, сражающимся в битвах Господних... В «Потерянном рае» Мильтона силен империалистический стиль мышления: в нем говорится об особом божественном провидении, ниспосланном Англии и ее избранному народу, которому предстоит установить свое царство по всему миру: «Твое семя сразит Врага нашего»... О Новой Англии говорилось: «Бог предназначил эту страну для нашей нации, уничтожая туземцев чумой, не тронувшей ни одного англичанина... Итак, исчезновение туземцев приписывалось Провидению, которое было сродни геноциду... В 1653 г. из Новой Англии «с чувством глубокого удовлетворения» сообщали, что благодаря «чудесным трудам великого Иеговы» численность массачусетского племени индейцев сократилась с тридцати тысяч до трех... Подобные высказывания Мильтона явно повлияли на Сесила Родса, который утверждал, что вера Мильтона в избранный Богом английский народ должна стать основополагающим принципом, вдохновляющим британцев на расширение Империи... Современник Гитлера — британский поэт Альфред Нойс... отзывался об английской нации как об избранной Богом. Он, как, впрочем, и Суинберн (1837—1909), представлял английского Бога как «Бога воинственного...» («Английские корни немецкого фашизма»).

Британские интеллектуалы считали англичан «расой господ». При этом многие из них презрительно [- 169 -] отзывались не только об «азиатах» или «африканцах», но и о европейцах: «Считалось, что «примеси... иностранной крови» (французской, ирландской, еврейской) «угрожают врожденному превосходству англосаксонской расы». Англичане не рассматривали французов как белую нацию, ведь подчас цвет их кожи почти не отличался от цвета кожи какого-нибудь брамина из Индии. Ирландцы же с пороками, присущими кельтской нации (в противоположность добродетелям англосаксов) являлись постоянным объектом для критики в литературе викторианской эпохи. Ирландцев — в противоположность англичанам — обвиняли в излишней эмоциональности... Вывод был совершенно очевиден: «Кельтам с их характером необходима власть англосаксов, им необходим порядок, навязанный сверху»... И англичане, установившие жесткую власть над Индией, и нацисты, стремившиеся ввести еще более жесткое правление в России, соответственно считали индусов и русских «упадочными», слабыми народами. Такого же представления англичане придерживались и в отношении кельтской нации. Таким образом, и русских и кельтов следовало исключить из Европейской федерации, о чем говорил Роберт Нокс, утверждая, что «кельтская и русская нации... презирающие... труд и порядок... стоят на низшей ступени человечества» («Английские корни немецкого фашизма»).