нервозность и излишне официальный тон, но Евгений Николаевич знал причину. В глазах полковника он был человеком сверху. Ищенко побаивался его, зная, что такие просчёты, как нападение на ПИЦ, не прощают, и не важно, что его прямой вины в этом нет: нападающие оказались умнее техники, смогли обмануть её каким-то загадочным образом. Полковник уже чувствовал, как три звёздочки опадают с погон.
— Где сейчас Павел Корышев?
— На двенадцатом уровне, у Центра Связи.
— О каких аномалиях вы говорили? — спросил Ромин.
— Вы можете спуститься, тогда всё увидите сами. Я не специалист в физике и не могу объяснить всего. Сиинов объяснит лучше.
— Так и сделаем. Как туда попасть? — он мельком глянул на кабину лифта с приоткрытыми створками, на одной из них красовалась тройка отметин от пуль, которые образовывали правильный треугольник, и ответил сам: «Пожалуй, только пешком, электричества нет».
— Это на одиннадцатом уровне. Я вас провожу, но только до поста, мне дальше нельзя…
Спускаться действительно пришлось пешком. Генератор оказался повреждён, и его до сих пор не восстановили. Вместо него энергия подавалась от полевого аккумулятора, который был доставлен полтора часа назад вместе со специалистами из «Безопасности» во главе с Павлом Корышевым. Они провели светокабель по всему пути, и теперь светящаяся верёвка освещала лестницу и этажи подземной части комплекса ненавязчивым пепельным светом.
Лестница была неширока, но здесь практически не ходили. Ниже десятого уровня не пускали даже солдат, но, безусловно, для генерала ОМБ и Главного Аналитика Особого Отдела выставленный пост не являлся преградой, поскольку здесь работали сотрудники местного отделения ОМБ. Ромин и Греченко лишь показали удостоверения. Ищенко остался за кордоном и, как показалось, вздохнул с облегчением.
— Где я вас смогу найти? — спросил Ромин, полковник насторожился.
— Я сейчас хочу направиться в казармы, лично поговорить с учёными и охранниками. Я буду там.
— Хорошо.
Евгений Николаевич и Греченко стали спускаться дальше, на одиннадцатый уровень.
— Что ты думаешь об Ищенко?
— Об Ищенко… — задумчиво произнёс Анатолий Григорьевич. — Он чувствует себя виноватым и загнанным в угол, но думаю, он надёжный человек. Действует разумно. Типичный украинец, судя по акценту и фамилии. Скорее всего, из Донецка или области…
— Ой, не надо подробностей, — остановил его Ромин, чувствуя, что ещё немного, и Греченко вычислит и улицу, и дом по дисперсии света в радужной оболочке глаза.
— Думаете снять его?
— Не я принимаю такие решения, — напомнил Ромин. — Пускай решают другие. У нас свои проблемы.
Они уже достигли уровня лаборатории. Вдоль правой стены лежал светокабель, освещающий коридор. Люди в форме ОМБ собирали улики: гильзы с пола, сплющенные пули выковыривались из стен. И самое невероятное: то, что не было ни одного следа крови!
Вдалеке промелькнул какой-то человек, одетый в белый халат, скорее всего, кто-то из учёных. Ромин и Греченко направились за ним, но окликать не стали.
Завернув вправо, они чуть не столкнулись нос к носу с приземистым человеком лет пятидесяти. Одет он тоже был в белый халат, и Евгений Николаевич подумал, что, вероятно, это тот самый, который промелькнул несколько секунд назад. Маленькие глаза бегали, словно теннисные мячики по полю, и, казалось, ни на чём не фокусировались. Скорее почувствовав чем, увидев перед собой преграду, человек остановился и надел большие очки, что и вовсе казалось анахронизмом.
— Вы что-то хотели, господа? — быстро проговорил он гнусавым голосом.
— Мы из «Безопасности», — Ромин показал удостоверение, но тот даже не взглянул на него.
— Я тоже не из кружка по пению. Если вам нужен главный, тогда это я, — так же быстро сказал учёный и представился. — Михаил Сиинов, руководитель научной группы. Так что вы хотели?
«Вот ты какой… Познакомились, наконец…»
— Мы хотели узнать, как продвигаются работы и посмотреть на аномалии.
— Да, посмотреть есть на что. Следуйте за мной.
Он быстро повернулся и направился в сторону лабораторного комплекса, где стояла небольшая группа из пяти человек и обсуждала какие-то измерения.
О Сиинове Ромин слышал немного и только мельком, но теперь впервые повстречался с ним лично, и учёный произвёл на генерала двоякие впечатления. С одной стороны, тот был задирист и любил уколоть собеседника, поскольку считал себя главным «головастиком» всей Земли, с другой — следует признать, что он был гением и мог разобрать самую сложную головоломку, по крайней мере, до этих пор мог. Именно поэтому генерал и хотел, чтобы Сиинов взялся за работу, а вот сейчас думал: верное ли он принял решение, не будучи лично знакомым с учёным, но уже поздно что-либо менять.
«Что ж, надеюсь, не зря я буду его терпеть».
Они прошли в комнату сканирования, которая располагалась у входа в лабораторию. Дверь оказалась завешена белой материей. Сиинов резко остановился и, обернувшись, сказал:
— Надеюсь, зеркалофобией вы не страдаете.
Ромин и Греченко вопросительно переглянулись. Смысл слов стал понятен через секунду. Учёный быстро направился к входу в лабораторию и распахнул белые шторы.
Часть двери была вырезана, а за ним простиралась одна большая сферическая комната.
— А-а… где лаборатория? — только и смог спросить аналитик.
— Этим вопросом мы сейчас и занимаемся.
Ромин заглянул. На дне стеклянной сферы трудилась группа учёных, производя замеры. Приборы были разложены тут же.
— Не бойтесь, радиации нет, — запоздало предупредил Сиинов.
Евгений Николаевич нервно дёрнулся, услышав только слово «радиация», и хмуро посмотрел на него, но воздержался от комментариев.
— У вас уже есть предположения? — спросил Греченко.
— Здесь маркерами ничего не помечено. Сразу ничего не скажешь. Мы провели исследования магнитного поля.
— И?
— Смотрите, — Сиинов достал магнит и улыбнулся так, что Ромину стало как-то не по себе: чем-то голос учёного его насторожил. — Сэм, посторонитесь! — крикнул учёный. Группа, что находилась внизу, стала спешно расходиться. Он опустил магнит на гладкую поверхность сферы. Тот быстро поехал вниз, что, в общем, было нормально, но как только достиг дна, подскочил и полетел, словно стрела, точно вверх, затем, ударившись о «потолок», начал спускаться вниз по стенам сферы и упал на протянутую ладонь профессора. Сиинов многозначно хмыкнул. Ромин был поражён:
— Но-о… силовые линии, если сфера заряжена, должны идти от неё к центру, а-а-а… этого не может быть, — не найдя ничего лучше, произнёс генерал.
— И тем не менее, — кивнул учёный, — аномалия на лицо.
— У вас есть предположения? — снова задал вопрос Ромин, глядя, как научные работники снова собираются у приборов, опасливо косясь на них, только сейчас он отметил, что приборы не из металла.
— И да, и нет. То есть с частью вопросов мы уже разобрались.
— Если это сыграет какую-то роль, то здесь проводились работы…
— Да-да, я знаю. Теория Единого Информационного Поля, разработка гипердвигателя и прочая ерунда. Я не сегодня родился, уважаемый.
— Считаете, что Теория Единого Информационного Поля — фикция? — удивился генерал. Он и не думал, что кто-то сейчас ещё ставит её под сомнения: после всех открытий и изобретений.
— Скорее неверное понимание процессов, — ответил Сиинов. — Разве плюрализм запрещён? И к тому же, людям не запрещено заблуждаться, — учёный немного помолчал, затем спросил. — Но вы ведь приехали не за тем, чтобы случать мои выкладки, верно?
— Да. Мне нужен ответ, понятный человеку со стандартным набором знаний.
