вновь. Сдвинуть камни или сделать так, чтобы вход распахнулся в другом месте. Если и есть какое-то могущество у серых цвергов, то это — власть над камнем…
— Это было бы великолепно. Но я бы хотел сделать еще кое-что. Пройти самому и провести своих стражей в пещеру в ночь перед той, когда Леаван будет открывать врата. Как-то там спрятаться… Может, за движущимися камнями? Было бы неплохо всадить в него несколько пуль. И потом уже добить мечом.
— Под землей наша магия сильнее, о Король. Мы можем скрыть тебя и твоих воинов завесой, создать иллюзию камня, и даже светлый сидхэ не сможет проникнуть за нее взглядом. Вы будете его видеть, а он вас — нет, если мы будем стоять среди вас и поддерживать иллюзию. Он даже не почувствует вашего присутствия. Он не почувствует ничего, кроме камня… Сидхэ глухи к камням и не могут слышать их шепот, — глаза вождя сверкнули так зловеще, что Филиппу на мгновение стало жутковато.
Но он продолжал, как ни в чем не бывало, добавив в голос восторженных нот:
— Я знал, что ваша магия могущественна, но не ведал, насколько! С вашей помощью мы застанем Леавана врасплох и сможем убить раньше, чем он поймет, что происходит. К сожалению, мы не можем себе позволить честную битву в данной ситуации, — добавил он скорбно, — Слишком высоки ставки. Если будут открыты вторые врата, боюсь, этому миру будет грозить очень большая беда…
— Ты прав, о Король, предатель всего сущего не заслуживает, чтобы против него обнажали благородный клинок. Для нас будет радостью победить сидхэ с помощью их же оружия — магии, и оружия людей… С помощью оружия смертных людей, которых они так презирают! — вождь рассмеялся неожиданно густым басовитым смехом. — Я нынче же пошлю гонца к моим сородичам, обитающим в Альпах. Они живут на глубине и не ведают, что война стоит у их порога. Эти врата были здесь, когда мы пришли, но мы никогда не понимали в полной мере, какую угрозу они таят…
— Как быстро сможет добраться твой гонец?
— Более быстро, чем ты можешь себе представить, о, Король.
Вождь кивнул одному из цвергов, выглядевших помоложе — с совсем короткой бородкой — тот вдруг подпрыгнул, трижды перевернулся в прыжке, и обратно на ковер плюхнулся уже не цверг, а очень крупный бурый заяц. Заяц-инвалид. У него было только три ноги: одна передняя, посредине груди, и две задние. Глаза зайца горели красным огнем, по шкуре пробегали серебряные всполохи. Такого в ночи увидишь — точно заикой останешься.
Вождь произнес фразу на непонятном языке, заяц прянул и… словно в воздухе растворился. Человек бы не заметил, но взгляд вампира увидел сверхъестественно-быстрое движение. Заяц убежал, но с какой он убежал скоростью! Даже вампиры не двигаются — так! И в половину так быстро не двигаются…
— Через пару часов он будет в Альпах, у трона владыки альпийских цвергов, — сказал вождь, — Расскажет об угрозе и попросит помощи или разрешения творить магию у их порога. К утру он вернется с вестью.
Филипп, вспомнив о предупреждении Теодолинды относительно платы цвергам и необходимости проявить щедрость, поспешил сказать:
— Я буду счастлив одарить своих соратников. Выберите сами в моей сокровищнице любую награду!
— Нам не нужно награды за ту честь, которую ты оказываешь, позволяя нам сражаться рядом с тобой против великого зла, — скромно поклонился вождь.
— Я настаиваю, — сказал Филипп. — Я желаю, чтобы вы приняли мой дар.
Долго настаивать не пришлось. Как и предупреждала Теодолинда, цверги отправились в сокровищницу и, с плохо скрываемой алчностью, принялись перебирать драгоценные камни. Действительно, особое внимание они уделяли необработанным, и выбрали, в конце концов, глыбу темного камня, из которой росли великолепные зеленые кристаллы по нескольку сантиметров в диаметре. Эту глыбу Филиппу преподнес один вампир из Бразилии, просивший в Париже убежища в 60-е годы. Он утверждал, что изумруды хоть и необработанные, но очень ценные, и если извлечь их из глыбы, они потянут на фантастическую сумму. Ювелир, служивший принцу Парижа, подтвердил ценность подарка. Но у Филиппа было достаточно обработанных камней, чтобы возиться с этой глыбой… А теперь вот она и пригодилась.
— Эти изумруды прекрасны… — торжественно сказал цверг, — Мы ограним их так, чтобы выпустить на свободу всю их красоту. Мы сделаем меч, и топор, ожерелье, и венец, и каждая вещь, в которой будет сиять один из изумрудов, будет носить имя — Филипп, принц Парижа, Истинный Король.
— Это большая честь для меня, — на всякий случай сказал Филипп.
В это время Теодолинда, маячившая на заднем плане, как молчаливый призрак, вдруг прикоснулась к его руке, и в голове Филиппа зазвучал ее голос: «Скажите им, что хотите, чтобы они выбрали так же дар и для владыки Альп, как знак уважения от принца Парижа».
— Я хочу так же, чтобы вы выбрали дар для владыки Альп. Знак уважения от принца Парижа, — послушно сказал Филипп, и мрачно посмотрел на Теодолинду.
Надо же, оказывается, прорицательница умеет ментально общаться с теми, с кем не связана узами крови… Какая интересная новость. А мысли читать она случайно не умеет? Если умеет, придется ее убить… А для начала пытать. Филипп представил пытки, которым подвергнул бы рыжеволосую воительницу. Теодолинда никак не отреагировала. Видимо, мысли она читать все же не могла. Или хорошо прикидывалась, что не может…
В знак почтения владыке Альп решено было отправить огромный необработанный якутский алмаз.
В сокровищнице цверги провозились несколько часов. Любовались, восхищались, пытались даже обсуждать с Филиппом великолепные камни, которыми он владеет. Приходилось любезно им отвечать.
Наконец, они направились в кабинет. Где их уже ждал молодой цверг, выглядевший несколько утомленным, но довольным. Он залопотал на своем непонятном наречии, и вождь удовлетворенно кивнул.
— Владыка Альп позволил нам творить магию у порога его царства. Он приказал так же затворить все ворота в царство цвергов, но выставить посты: его воины помогут нам, если наших сил не будет хватать для поддержания иллюзии камня. Благодарю тебя за дары, о Король. Завтра ночью мой посланец отнесет алмаз владыке Альп. А я жду, когда ты протрубишь в свой рог и призовешь нас на битву… Пусть даже вместо мечей и топоров в этот раз мы будем сражаться магией!
Филипп панически взглянул на Теодолинду. Трубить в рог?! Но лицо прорицательницы оставалось традиционно невозмутимым, и он тоже величественно кивнул.
Когда цверги ушли, принц прошипел:
— Какой, к дьяволу, рог? Во что еще я должен трубить?!
— Это всего лишь старинный оборот речи. Самому молодому из этих цвергов не меньше семисот лет. У них другой… ассоциативный ряд, — и Теодолинда улыбнулась, довольная тем, что вспомнила такое сложное современное выражение. — Просто позвоните ему по телефону. У цвергов с техникой хорошие отношения. Правда, телефон у них старый, дисковый, — мобильными они не пользуются, — но на него тоже вполне можно дозвониться. Позовете их, когда соберетесь выезжать. Это и будет значить, что вы протрубили в рог.
…Филипп протрубил за пару дней до того, как собрался выезжать.
И цверги подтвердили свое обещание помочь ему.
— Мы выступаем тот час же! — проорал вождь в телефонную трубку. Связь была отвратительной, с жутчайшими помехами и треском, будто откуда-то из преисподней или из бункера времен Второй мировой, — Мы будем на месте раньше, чем вы прибудете! Все подготовим!
На сей раз, вампиры отправились в Альпы настоящим караваном: два внедорожника и гробовозка. Филипп выбрал пятерых стражей из своих птенцов, с кем мог бы общаться ментально. Троих он планировал взять с собой в пещеру. Двоих — оставить на всякий случай у входа.
Тиалон, который со дня своего разочарования в Филиппе ни разу не разговаривал с ним и вообще на глаза не попадался, принципиально уселся в гробовозку, рядом с водителем-человеком. И того явно не обрадовала перспектива провести семь часов в дороге с высокомерным сидхэ, таким величественным и отстраненным, при нем как-то и радио не включишь…
Брать с собой Лоррена Филиппу очень не хотелось. Не было никакой нужды рисковать им снова. К
