предложением, видимо сообразив, что в случае отрицательного ответа он просто сам может не выйти отсюда живым. Ну а дальше все произошло, как и планировалось. — Тут Брагин потянулся за кружкой пива.
— И на каком кладбище вы похоронили Максима Крайнова? — глухо спросил потрясенный рассказом Брагина лейтенант.
— Извини, Гриша, но этого я тебе не скажу. А под каким именем он лежит, я и сам не знаю. Еще не был на его могиле — все недосуг. Но уже завтра хочу заехать к Светлане Васильевне и вместе с ней навестить своего приятеля. Тело Макса, кстати, выглядело более-менее прилично, что стало большим облегчением для меня, но особенно, конечно, для его матери.
— А Жунта, выходит, ты прикончил лично, — печально покачал головой Вольнов, — замаскировавшись под киллера-байкера: мол, мочиловка между боевиками Угрюмого и Коха продолжается в том же духе. А как же показания Кати Антоновой — что она с тобой имела разговор как раз во время убийства Жунта?
— Какой ты все-таки наивный человек, Гриша! — недоуменно воззрился на собеседника Брагин. — А еще ментом работаешь, в МУРе служишь. Неужели трудно получить какие хочешь показания от ночной бабочки не более чем за сотню баксов? И ты так легко поверил в случайную встречу с ней прямо у места убийства? Григорий, я тебе просто поражаюсь!
Лейтенант невольно покраснел, и некоторое время оба молчали, занявшись ощипыванием воблы.
— Ну а как ты заманил Жунта в «Белый медведь»? — прервал наконец молчание Вольнов.
— Он с меня потребовал за устройство тела Макса на кладбище тридцать тысяч долларов. Ровно столько я изъял у Ольги и мог бы с ним расплатиться. Однако я отдал ему только двадцать, сославшись на то, что в настоящий момент у меня больше нет, и обещал отдать остальные через день в каком-нибудь уютном местечке в удобное для него время. Жунт предложил бар «Белый медведь», добавив при этом, что если я его кину и не отдам бабки, то выкинут из могилы и тело Максима. Я его успокоил, сказав, что буду вовремя и Жунт получит все сполна. У моего приятеля Толяна, кроме бумера, имелся еще и мотоцикл, который я для этого дела позаимствовал. Посетив бар и решив проблему Жунта, причем из того же «макарова», с помощью которого Ольга расправилась с Циклей, я отвалил на байке на пару километров. Оставив его в тихом дворике, скинул одежду байкера в уличный мусорный бак и быстренько вернулся в «Белый медведь», где, для полноты алиби, побеседовал со знакомым барменом. Вот тебе, Гриша, мое чистосердечное признание в убийстве — единственном, заметь, которое я лично совершил во всей этой истории. Но мне очень не хотелось отягощать данным признанием чистую совесть твоего полковника — мне было не совсем ясно, как он на него отреагирует, станет ли покрывать убийцу.
— Да, — кивнул лейтенант, — Скрынников за умышленное убийство, совершенное тобой собственноручно, мог бы и завести на тебя дело. А может, и нет. Поскольку месть твоя — праведная, а полковник — человек справедливый. Но меня вот что волнует: да, Жунт — подонок, и он свое получил. Но разве бандит действовал в одиночку? И этот криминальный комбинат по, мягко сказать, незаконной трансплантации человеческих органов до сих пор продолжает свою деятельность?
— Ты, Гриша, пока был в командировке и собирал против меня улики, много чего пропустил и, видимо, не слишком внимательно читал прессу и вообще не смотрел по телику криминальные программы. А ведь в течение нескольких дней, после разборки на Дмитровском автополигоне между бандами Коха и Угрюмого, сообщалось, что проводится крупномасштабное расследование преступной деятельности сразу двух подпольных синдикатов, занимавшихся торговлей человеческими органами, и данные синдикаты были связаны как раз с вышеупомянутыми преступными группировками.
— Не хочешь ли ты сказать, что к этому делу тоже приложил руку?
— Еще как приложил! Отмечу попутно, что всю эту историю, будто я подключил проститутку, чтобы вырубить Толяна, я просто придумал, так сказать, из любви к искусству. Я лично выключил Толяна только для того, чтобы мой приятель не участвовал в смертельной разборке. А смертельной она стала потому, что в нужное время, когда на полигоне собрались все эти бандиты и пытались все же договориться, а не убивать друг друга, я туда подъехал и из засады сделал пару выстрелов по той и другой группировочке. И этого вполне хватило, чтобы началась массовая бойня. Я подождал, пока ребятки с полчасика постреляют друг в друга и лишь потом позвонил в ментовку и сообщил о данной разборке. А кроме того, назвал имена и адреса — короче, все, что знал по этим делам. Звонок был анонимный, разумеется, но от того не менее эффективный.
— Да, — покачал головой Вольнов, — ну и дела. Тебе действительно не срок, а орден за твои подвиги следовало дать. Но, если бы в МУРе узнали, как оно все было на самом деле, то получил бы ты все же срок. Но давай возвратимся немного назад. Что-то я не улавливаю, при чем тут вообще был Цикля? Ведь он из бригады Угрюмого, а сдала Ольга своего мужа Жунту, который из бригады Коха.
— Действительно, тут, возможно, произошла накладка со стороны Ольги. Имя Цикли мне, как я написал, назвал Толян, поскольку бригада Угрюмого крышевала несколько брокерских контор на РТС, и Цикля вел именно это направление. И, кстати, в разговоре со мной он рассказывал о крахе Макса именно на бирже, а о медицинских делах не было произнесено ни слова. Имя Жунта я узнал совсем не от Цикли, а позднее от Ольги, что, конечно, в «чистосердечном признании» написать не мог. Но, видимо, Ольга, когда прощупывала почву, кому бы продать своего мужа, слышала и имя Цикли, поскольку он был из бригады Угрюмого, которая занималась теми же делами, что и Жунт. И она, узнав от меня, будто я вышел на верный след, поскольку встречаюсь с Циклей, сильно запсиховала и, посчитав, что я действительно могу получить от него решающую информацию, пошла на ликвидацию нежелательного свидетеля. Фактически это ее и погубило, хотя я изначально имел на счет Ольги разного рода подозрения, но то, что она сотворила на самом деле, мне, конечно, и в голову не могло прийти.
— Ну что ж, — после некоторой паузы произнес лейтенант, — за одного своего друга ты рассчитался сполна. А за другого? После сегодняшнего твоего рассказа мне как-то слабо верится, что ты не отомстил и за Толяна.
— Верно, — усмехнулся Брагин, — грешен я и здесь. Я не стал об этом писать, чтобы опять-таки не перегружать своими не вполне законными деяниями «чистосердечное признание» и, соответственно, не отягощать твоему полковнику путь к правильному решению моей проблемы.
— Ну-ну, продолжай.
— Когда я погнался за убийцей на бумере своего друга, то, обгоняя бежевую «Волгу», обратил внимание на сидящую в салоне девицу. Я тут же вспомнил Ольгу, которая, проводя ликвидацию, приняла образ пацана-байкера. Но мои смутные подозрения относительно этой девицы переросли в уверенность, что именно она застрелила Толяна, когда я заметил характерные следы на ее щеках и лбу. То были отметины от кусков шашлыка, которыми я бомбардировал киллера в «Красном буйволе». Девица даже не удосужилась стереть, так сказать, следы преступления — видимо, очень торопилась унести ноги. Я понял, что она либо где-то оставила свой байк, либо он лежит сейчас в багажнике «Волги». Очень хотелось проверить свою версию немедленно, но девка была вооружена, а я — нет. Потому-то я стал изображать, что ищу свидетелей бегства убийцы, останавливаясь у каждой шашлычной, но на самом деле исподволь следил за «Волгой» — открыто это делать я, естественно, не мог. Но машина все-таки ускользнула у меня из-под носа, свернув куда-то в сторону, когда находилась вне пределов видимости. Обследовав наскоро местность, я обнаружил грунтовку, идущую вокруг лесистого холма, и предположил, что именно по этой дороге скрылась убийца. И тут откуда-то с вершины холма донесся выстрел. Что он означал, было совершенно непонятно, но этот звук укрепил меня в намерении двинуться по грунтовке. Вскоре я обнаружил и «Волгу», и черно-желтый мотоцикл — на байке того самого цвета уходил киллер! Я хорошо замаскировал БМВ и решил, соблюдая максимальную осторожность, двигаться к вершине холма, откуда донесся загадочный выстрел. Мне казалось достаточно вероятным, что этот выстрел связан с теми двумя людьми из «Волги». Была альтернатива — ожидать их в засаде, возле машины. Но кто знает, когда они вернутся? Что у них вообще на уме? Да и пассивное ожидание — в принципе, не в моем стиле. А упустить их я не мог. Если бы мы разошлись — я на подъеме, они на спуске с холма, — я бы услышал шум заводимого мотора и, вернувшись к бумеру, продолжил бы преследование. Недолгое время побродив по холму, я наткнулся на нечто существенное — кое-как сколоченную избенку. А прямо перед ней я обнаружил недвижно лежащего на земле молодого мужика — похоже, мертвого. Мне было недосуг проверять его пульс — меня могли засечь
