Я уже понял, что мне теперь будет долгое время не до посещения коммуны, соответственно и с курсами «Сименса» придется завязать. Если вся эта бодяга, в которую я влип, окончится благополучно, то с помощью Толяна мне, возможно, удастся возобновить отношения с душеспасителями-итальянцами, но сейчас, ей-богу, не до них. Надо хотя бы нынешнее место работы сохранить.
Законный месячный отдых у меня по плану в октябре, но, может, дадут сейчас хоть недельку в счет отпуска? За неделю-то уж точно все станет ясно…
Я набрал номер кадровика и изложил суть проблемы: тяжело заболела горячо любимая мать, и мне надо срочно съездить на малую родину, в счет предстоящего отпуска.
Зам по кадрам сначала осведомился — не в запое ли я? Но, когда я выразил готовность немедленно предстать пред его светлые очи, он сказал, что утрясет проблему без меня. И даже выразил что-то наподобие сочувствия мне и моей болящей матушке. Правда, искренности в его словах я не ощутил, но меня это не слишком расстроило.
Потом я решил немного прогуляться, не покидая, конечно, как любезно попросил меня шантажист, пределов столицы. Сваливать я и не думал — без денег просто некуда, а на родине, в Перми, меня кто угодно отыщет без особых усилий: хоть братки, хоть менты, хоть вымогатели.
На улицу я вышел сразу с несколькими идеями.
Во-первых, надо было действительно купить что-нибудь пожрать, типа пачки пельменей, — несмотря на сильное душевное расстройство, вызванное чередой событий последнего времени, а может быть, именно благодаря ему, меня мучил дьявольский голод.
Во-вторых, следовало побыстрее снять стресс. Как? Понятно — как. Недалеко от дома находился ресторан, где я выпью стакан водки. Обойдется недешево — в сто рублей, за эти бабки можно было бы в маркете взять целую бутылку того же пойла. Но я боялся, что в результате потеряю над собой контроль и напьюсь, а в моей ситуации это противопоказано.
И еще — я полагал, что сумею установить: нахожусь ли я действительно под колпаком, как о том вещал пропущенный через маскиратор голос. По соседству, через двор, находился дом с редкими, по нынешним временам, подъездами с двумя противоположными выходами, так что слежку, даже профессиональную, я сумею установить в момент. Если таковая случится, конечно.
Но сначала надо все же успокоить мятущуюся душу.
В ресторане, прямо у стойки бара, я опрокинул двести граммов водки и закусил прихваченным из дома простым куском черного хлеба.
Бармен посмотрел на это дело косо. А что он думал — я возьму у него в буфете бутерброд со слабыми признаками копченой колбасы за двадцать пять рубчиков? Перебьется пацан.
Теперь насчет слежки. Еще выходя из дома, я попытался установить возможный хвост, но ничего примечательного не узрел. Шлялся, конечно, по улице всякий народец, но никто за моей персоной не увязался, и сейчас, дабы окончательно разобраться с этим делом, я двинул напрямую через двор к жилому зданию с замечательными проходными подъездами.
Во дворике, где каким-то неведомым образом сохранились не вырубленными ясени и липы, находилась детская площадка со всеми необходимыми причиндалами в виде песочниц, качелей, небольшой карусели, беседки и скамеечек для следящих за своими чадами мамаш и бабулек. Ну и как повелось в Белокаменной, все эти лавочки приватизировали разного рода алканавты — аборигены и бомжи.
Вот с одной из таких скамеек, когда я проходил мимо них, и раздался девичесий голосок:
— Юноша, не угостите даму сигареткой?
Этот голос показался мне необычайно привлекательным и сексуальным. (И могло ли быть иначе после стакана водки почти без закуски?) Поэтому я остановился и, вглядываясь сквозь листву деревьев и наступившие сумерки на вставшую с лавки и приближающуюся ко мне фигуру, полез в карман пиджака за сигаретами.
Девица, на вид лет двадцать, полностью прикинутая в нечто фирменное и наверняка на серьезные бабки, подошла ко мне и оказалась едва ли не вровень с моим под метр восемьдесят пять ростом.
Я вытащил пачку «Явы» и встряхнул ее так, чтобы «дама» смогла без труда вытащить сигарету.
Но, увидев марку моего табачка, она сморщила свое относительно юное личико с неброской косметикой и, тяжко вздохнув, изрекла:
— Я уж лучше свои, — после чего дитя городской природы вытащило из довольно объемистой наплечной сумки пачку «Мальборо».
Я, коротко хмыкнув, чиркнул зажигалкой и в ее свете повнимательнее рассмотрел лицо девушки, намерения которой мне казались вполне очевидными и, в данный момент, не расходились с моими.
Она никак не тянула на профессиональную ночную фею — скорее, выглядела как дочка богатеньких родителей, которые ей до смерти надоели, и девочка вдруг взяла, да и решила оторваться по полной. Ухоженные черные волосы уложены в аккуратную короткую стрижку; пышущая здоровьем, свежая, наверняка избалованная дорогими кремами кожа; на милом, достаточно симпатичном личике ни следа порока; одета не вызывающе и, как я уже отметил, в фирменное шмотье.
И вместе с тем держалась девица вполне уверенно, как будто поиск ночных приключений — дело для нее привычное и она неизменно добивалась на этом рискованном поприще искомого результата.
Однако следовало как-то завязать разговор.
— Давно сидим? — Я кивнул в сторону покинутой девицей скамейки. Вообще-то я, идя в ресторан, проходил мимо этого дворика, но никого тут не приметил.
— Тебе не все равно, — отмахнулась она. — Скажи лучше, у тебя крыша над головой есть?
— Имеется. — Я сразу же забеспокоился, не слишком ли у меня большой в квартире бардак, но быстро осознал, что париться по этому поводу не стоит: не будущую жену в свой дом собираюсь вводить.
— А дети и супруга?
— Отсутствуют. — Краткость не только сестра таланта, но и зачастую залог успеха в переговорах интимного рода.
— Временно?
— В принципе.
— Тогда пошли. Я, так понимаю, ты — местный?
— Точно. А ты, я так понимаю, нездешняя?
Она пожала плечами:
— Так получилось. Если опасаешься чего-то криминального, могу паспорт показать.
— Да ладно. Но боюсь, мне нечем тебя угостить — бар и холодильник в полном запустении.
Она понимающе кивнула:
— И твои карманы — наверняка тоже. Двинули в магазин — я сегодня при бабках.
Я уже нисколько не сомневался, что эта девочка при бабках не только сегодня, но и в любой другой день недели, и потому без особых угрызений совести воспользовался ее предложением.
В маркете она долго и придирчиво выбирала выпивку, видимо, пытаясь определить подделку. Наконец без всяких, надо отметить, консультаций со мной приказала продавцу упаковать виски «Хеннесси», бренди «Метакса», пару бутылок какой-то минералки и кучу всяческой жратвы.
Оплатив четырехзначный счет, она кивком предложила мне забрать у продавца пакеты с деликатесами, что я и сделал незамедлительно.
— Надеюсь, нам недалеко? — поинтересовалась девица. — А то лучше взять мотор.
— Обойдемся.
Не более чем через пять минут мы оказались в моей съемной квартире.
Когда я включил свет в комнате, она внимательно ее оглядела, но каких-либо комментариев от моей спутницы не последовало, да и следов отрицательных эмоций я на ее лице не отметил. Линолеум на полу, конечно, грязный, обои со стен свисают клочьями, космическая пыль на всех зримых поверхностях — но зато есть стол, стулья, холодильник и полутораспальная, пусть и незаправленная, кровать.
— Один вопрос… — сказала она, глядя на стул, где была свалена часть моей одежды.
Но я, когда шел рядом с ней, постепенно распалялся, и теперь мне все разговоры казались неуместными и вообще излишними. Я быстро поставил на пол, у двери, два пакета с продуктами, молча развернул девушку лицом к себе и прижал ее тело к своему телу, а ее губы к своим губам.
