черный ворон каркает над телами павших, где-то умирает Безымянный. Злая насмешка. Прервать жизнь Безымянный не может. Ни свою, ни чью-то ещё. Почему – не знает никто. Лишенные до сей поры полагают связанную волю частью кары, хотя давно известно, что не могут убивать и Потерявшие с Отрекшимися. Каждый пытался хоть раз. Я – нет. Пока нет. Предел прочности есть у каждого, и пока я не знаю своего. Но знаю старую, как мир, притчу о рыбаках, захваченных штормом. Одни сдаются, бросают весла, ложатся на дно лодки – и ветер разбивает их о скалы. А другие крепко сжимают весла, правят навстречу буре – и побеждают. Только слабый покоряется судьбе, сильный сам выстроит судьбу так, как нужно ему!.. Патетично. Возвышенно. Весьма в духе кодекса А'йордов. Суеверный люд верит, что на убийцу Безымянного переходит его проклятье, и отшатывается в ужасе, когда его просят о милости. Если б было так, среди душегубов и лиходеев, коим несть числа на дорогах славной Кассилии, остались только Безымянные. А пока проклятье им не мешает. Смерть для нас никогда не бывает лёгкой, и Безымянные люто завидуют тем, кто ломается сразу и просто угасает от безразличия, от безысходности, от тёмной пустоты, вдруг возникшей там, где билось живое сердце. Завидуют, потому что им суждено бродить по земле, пока мир не изменится, и Серая Пряха не выдернет из полотна судеб разорванную блёклую нить. До случайной стрелы, ножа или копья. До незримой хватки тьёрге. Гьёрге – ледяные демоны с острыми как бритва когтями, что живут у границ вечной мерзлоты, коварные, хитрые, охочие до крови тёплой и мягкой человечьей плоти. На них можно взглянуть – лучше издали, добычу они чуют с расстояния в сотню стадий. Их можно потрогать – держа Живой огонь наготове и истово моля богов о помощи. Их боятся, потому что знают. И верят в них больше, чем в их братьев тьёрге. Для большинства людей тьёрге всего лишь легенда. Страшная сказка, которая матери пугают непослушных детей. Но я вздрагиваю всякий раз, услышав: 'Ринлэй э'тьёрг! Поглоти тебя демон!'. Потому что знаю. Тьёрге не-живут, не-существуют. Но они есть. Духи бесплотные, которых нельзя увидеть или услышать, чьё приближение нельзя ощутить. Обиталище их в Нейарет атан Дин, туманах меж Явью и Сном. Тьёрге не пьют кровь, не касаются плоти. Души людские – вот их пища. Настигнув, они рвут добычу в клочья и пожирают. Выгрызают душу, оставляя тело нетронутым, и до самого конца жертва сохраняет ясность разума. Легко ли вообразить пытку изощреннее? Умирающий всё чувствует. Всё понимает. Но сделать не может ничего. Только кричать. Кричать… Не приведи вас Промыслитель услышать хоть раз этот крик. Имя – наш щит от созданий не-живущих. Пока носим Имена, тьёрге не чуют нас. Но умирает Имя, мы становимся открыты перед ними, и начинается охота. Сбежать нельзя. Укрыться негде. Потому что будь ты хоть сам Стурм Великий или Йенова Рисст, тебе всё равно нужно спать. А во сне мы, хотим того или нет, касаемся Нейарет. Во снах они приходят. Ищут нас. Вынюхивают. Зовут. Это не Зов Леса. Не тот шелестящий голос деревьев, тихий шепоток трав и цветов, который слышат все Охотники и временами ловлю я. Помните, в балладе: 'Великий маг – тот, кто не только Силой одарён'? Кому-то шепчет Тёмный дух, кто-то ловит Ветер. Мне светит Искра и зовёт Лес. Зовёт даже сейчас. Тот зов другой. Невнятное бормотание на грани слуха, которое сначала слышно только во сне. Со временем оно становится громче, и однажды ты ловишь себя на том, что вслушиваешься в слова. 'Кто ты, кто ты, кто ты?.. Где ты, где ты, где ты? Сслушшаешшь? Сслышшишшь? Не уйдёшшшь…' И уже слышишь их не только во сне, но и днём, бодрствуя. Сотни и тысячи голосов, твердящих одно и то же. 'Не уйдешшшь…' Тьёрге ищут нас. Без устали. Кружат, как шакалы, подбираясь ближе. Страстно жаждут… хотя нет. В них нет страсти, ни ярости, ни гнева, ни страха – они не знают, что это такое. Эмоции – удел смертных, для тьёрге есть только 'догнать-схватить-разорвать-сожрать'. Мы для них еда. Вкусная. Лакомый кусочек. Сумеют дотянуться – жрут, сколько влезет, а влезает в них немало. И даже если уцелеешь сегодня, завтра тоже будет ночь, а за ней другая, третья, четвертая… Ночь. Сон. Шепот. Замкнутый круг. Сталь в руке человека несёт не гибель – свободу. Умирает тело, и душа уходит за Круг Жизни, в надвечный мир, минуя Нейарет. Безымянная, не может переродиться, оставаясь навеки привязанной к кромке, но остаётся. И всё же… всё же… Если одолеешь оборотней, живущих в твоей душе, если переродишься, став другим не внешне – внутренне, если, однажды упав, всё же найдёшь в себе силы подняться и идти дальше, если призыватель, Ищущий, согласится помочь – сможешь вновь обрести Имя. Оно будет другим и не придёт так просто, как в первый раз. Мир не скажет его сам, Имя нужно искать. Входить в транс, падая в Нейарет атан Дин, бродить в тумане и выкликать снова и снова… …Паршивое место, говоря по правде. Ни света, ни тьмы, никого вокруг, только эта… дорога. Не знаю, может, есть и другие, но я всякий раз вижу одну и ту же. Она течет из ниоткуда в никуда, серая, словно из пепла… он фонтанчиками взлетает вверх от шагов… вьётся меж черных скал, похожих на скрюченные пальцы. Иной раз на ней никого не встречаешь, бывает, налетают мары или грёзы… отбиться нетрудно. Но за скалами клубится туман, а в нём… кто-то есть. Их не видно, но они там. Иногда совсем близко. Их голоса просят откликнуться, зовут, то стихая, то поднимаясь до крика. Они знают, что ты там, но пока не могут тебя найти. Они увидят тебя в тот самый миг, в который ты увидишь их, а дальше… дальше не будет ничего. Не останавливайся. Иди. В какой-то миг – ты не заметишь, когда именно, – они начнут отдаляться, и вот тогда настанет время слушать. Смеются дети… журчит вода… звучит музыка… шепчет листва на ветру… Так приходят Имена. Даже под защитой Имени опасно бродить Тропами мёртвых. Налетишь на голодного духа, никакое Имя не спасёт. Тьёрге-то, может, и подавится, но тебе это уже будет до стрелы-молнии. Входить в Нейарет способен любой маг или мистик рангом выше ученика, слушать и слышать – один на сотню. Отваживаются на поиск лишь единицы. Огромная Сила и незыблемая Вера нужны, чтобы не только нырнуть в туман самому, но и захватить безымянного. Воля прочная, как адамант – чтобы волочить его, неподъёмного (ментальная проекция или нет, а весят они, кажется, пудов под сто!), за собой, вновь и вновь выкликая Имя, и держать, не давая сойти с дороги. Знание, кровью и болью обретенное – чтобы вытолкнуть обратно в Явь пьяного от счастья наречённого или просто вовремя выдернуть. Сила, воля, знание. Триада каждого призывателя. А я Безымянная, которая ищет Имена. Невероятно. Немыслимо. Каждый раз, когда мир бросает вызов, хочется перетряхнуть его, смять и вылепить то, что нужно мне. И заклюй меня ястреб, если я когда-нибудь перестану дергаться. Всё, что нужно – это терпение и немного фантазии, ибо нет гор, которые нельзя покорить, и нет загадок, которые нельзя разгадать. Где вы сделаете один рывок, я пройду несколько шагов. Где разнесёте стену – я вскрою замок. Искра, из-за которой насмешник-отец дал мне прозвище, по-прежнему со мной. Слабенькая, едва-едва мерцает, но её довольно, чтобы без труда переделать известные чары или выдумать новый заговор. Один или несколько. Легче лёгкого.
