только шестиметрового роста. Разве в таком месте можно работать? На каждом шагу изображения Микки- Мауса, Минни и Гуфи. Дурацкое место.
Раньше я считал, что кинобизнес — это что-то гламурное. На самом деле вся работа совершается здесь в обшарпанных кабинетах или в павильонах, которые по изяществу ничем не отличаются от самолетных ангаров. Управляют этими компаниями сплошные придурки с финансовым образованием, что делает их схожими со всеми прочими фирмами. Поговорите с вице-президентом любой киностудии, и вы не найдете в нем отличий от руководителя компании, производящей автомобили, картофельные чипсы или лекарства. Именно поэтому большинство кинофильмов представляют собой сплошную чушь.
На уровне советов директоров обстановка еще хуже. В большинстве кинокомпаний они состоят из одних идиотов. В правление «Disney» входят один человек от электрической компании, один от косметической, один из «Sears», один из компании по производству спиртных напитков, один из «Starbucks», одна латиноамериканка, представляющая какую-то мексиканскую газету (по правде говоря, она занимает это место лишь потому, что в одном лице воплощает в себе представительницу и женского пола, и национальных меньшинств), один из компании по производству программного обеспечения, которая уже практически отошла от дел, и одна женщина, чей вклад в бизнес заключается лишь в том, что она когда-то работала в «Cisco Systems».
И вот сейчас все эти гиганты мысли, носители всяческих достоинств и капитаны индустрии, сидят вокруг стола с Микки-Маусом, барабанят по нему пальцами и бросают на меня злобные взгляды. А я чувствую себя неважно. Не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Мы с Джаредом провели всю ночь в доме Ларри в Малибу. Я присосался к его винному бару и выпил слишком много водки, пытаясь прогнать образ того мальчишки из Лонхуа. Не раздеваясь, я заснул на диване, а проснулся от того, что у меня в животе черти гонялись друг за другом. Повар Ларри сварил яйца. После этого меня вырвало в туалете.
— Стив, — обращается ко мне Айгер, — никто вас ни в чем не обвиняет. Мы просто считаем, что поскольку вы руководили компанией «Pixar» и лучше всех знакомы с порядками в ней, то и являетесь ключевой фигурой при рассмотрении этой темы. Поэтому мы хотели бы, чтобы вы посвятили нас в то, что произошло там с этими опционами и другими видами вознаграждений. Но, как я уже сказал, никто здесь не утверждает, что вы виновны.
На нормальный язык это переводится так: «Ты виновен».
Ну и ладно. Я пытаюсь объяснить, что произошло. Я рассказываю им, как несколько лет назад Джон Лассетер начал поговаривать о том, что хочет уйти из компании «Pixar». Весь юмор ситуации, кстати, заключается в том, что именно «Disney» пытался переманить его к себе.
Дело в том, что Джон Лассетер был создателем «Истории игрушки». Это величайший из всех когда- либо живших мультипликаторов. Он гений, стоящий на одном уровне с Леонардо да Винчи и Микеланджело.
Мы, естественно, не хотели его отпускать, и поэтому подписали с ним новый контакт с громадными премиями, с колоссальной надбавкой к жалованью и возможностью льготного приобретения акций. Чтобы создать еще больший стимул, мы оформили опционы задним числом для повышения их стоимости. Он остался и приступил к работе над фильмами «В поисках Немо» и «Суперсемейка». Оба фильма получили по «Оскару» и принесли нам сотни миллионов долларов.
— Если вас интересует мое мнение, то я считаю, что мы поступили правильно, — говорю я. — Можете ненавидеть меня, если хотите, но я не буду извиняться за то, что мы оставили Джона Лассетера в компании. Кстати, вам не приходило в голову, что вы сами стали причиной случившегося? Ведь именно «Disney» пытался его переманить. Вы хоть понимаете это? Если уж кого-то и обвинять, так, в первую очередь, вас. А вместо этого вы пытаетесь возложить вину на меня. Я думаю, что вам должно быть стыдно.
Правило номер один в разговорах с людьми, мнящими себя пупом земли, состоит в том, чтобы обрушиться на них с оскорблениями. Назовите их тупицами. Обвините их во всех грехах. В отличие от нормальных людей, они не привыкли к такому обращению. Никто и никогда не говорит с ними таким тоном. Проявление неуважения к таким людям быстро сажает их на задницу.
Разумеется, Айгер тут же начинает отрабатывать назад и убеждать меня, что нет никаких поводов сердиться и нападать на собравшихся. Надо всего лишь решить, как выпутаться из этой ситуации. Я обрываю его на полуслове и говорю:
— Роберт, вы сами не понимаете, о чем говорите. Пожалуйста, замолчите. Вы все сказали? Хорошо. А теперь я попрошу вас глубоко вдохнуть и не выдыхать, пока я не разрешу.
Уже через несколько секунд все они загипнотизированы, и я отеческим тоном, которым обычно говорят с учениками третьего класса, начинаю объяснять, что хочу послать их в тихое место, где они смогут обрести покой для души:
— Загляните в свои сердца и спросите себя, как вы себя чувствуете после всего, что наговорили мне сегодня. Если вы хотите извиниться передо мной прямо сейчас, можете сделать это. Можете написать мне об этом позже или позвонить по телефону. Спасибо, что уделили мне время. Я не нуждаюсь в ваших вопросах. До свидания.
Вот и все. Выхожу из зала. По пути к аэропорту я смотрю из окна машины на пальмы и ярко выкрашенные дома и удивляюсь, как здесь можно жить. С давних пор я ненавижу Лос-Анджелес, его жителей. Я ненавижу их за угодливость, вечную неискренность, постоянный камень за пазухой. Особенно меня раздражает, что по любому поводу они готовы целовать мне задницу. Конечно, лесть всегда приятна, но они обожают меня совсем не за то, за что следовало бы. Они понятия не имеют, кто я такой и чего добился. Они знают лишь, что меня часто показывают по телевизору и печатают мои фотографии в журнале «Vanity Fair». Я знаменитость. Если они копнут чуть глубже, то выяснят, что я руководил компанией «Pixar» и являюсь крупнейшим акционером «Disney». Следовательно, в их ничтожном маленьком мире кино, который они считают единственным стоящим видом бизнеса, я — большая шишка.
И их совершенно не волнует, что один только «Apple» вдвое превосходит по своей стоимости всю киноиндустрию США. Им нет дела до того, что на фоне компьютерной отрасли Голливуд представляется жалким карликом, что ни одна киностудия никогда не приблизится к показателям доходности такой компании, как, к примеру, «Microsoft». Их не интересует, что идиоты, которые управляют киноиндустрией, создали высокозатратную и очень рискованную модель бизнеса, которая даже с точки зрения любого мало-мальски мыслящего ребенка не имеет смысла, и что эта индустрия на девяносто пять процентов производит мусор и молится, чтобы его кто-то купил. Все они там действительно верят в сочиненную ими легенду и считают, что только они занимаются настоящим делом.
В самолете я засыпаю. К вечеру пятницы я добираюсь до своего дома в Пало-Альто и всерьез задумываюсь о том, чтобы продать свои диснеевские акции и полностью уйти из кинобизнеса.
— Кому нужны эти хлопоты? — говорю я миссис Джобс, когда перед сном мы занимаемся с ней йогой. — Кстати, может быть, стоит заодно бросить и «Apple»? Интересно, как они справятся без меня.
— Они и года не продержатся, — отвечает она.
Я рассказываю ей про паренька в Лонхуа, который, не отрываясь, смотрел на меня.
— Бедняжка, — говорит она. — Тебе не нужно было это видеть.
— Я тоже так думаю.
Я уже не раз думал о сложившейся в Китае ситуации и о том, что? нам следует предпринять. Очевидное решение состоит в том, чтобы платить рабочим достойную зарплату. Но, по словам Пола Дузена, который разбирается в цифрах, это будет означать, что нам придется продавать новый iPod по семьсот долларов вместо трехсот сорока девяти. Следовательно, никто его не купит. Если мы хотим производить товары, доступные для людей, то их все равно придется собирать силами низкооплачиваемых китайских рабочих. А мне из-за этого приходится летать в Китай, видеть все эти ужасы и надрывать себе сердце.
«Мы вынуждены идти на это, — говорил мне в самолете Росс Зим. — Это та жертва, которую нам приходится приносить, чтобы миллионы людей могли пользоваться красивыми вещами, вызывающими в них детское восхищение. Это больно? Да. Вредит ли это нам? Да. Но у нас нет другого выхода. Мы должны страдать, чтобы другие были счастливы. В этом наше призвание».
— Неужели человек в состоянии это вынести? — спрашиваю я миссис Джобс.
