не понадобится никакая противоракетная оборона.
– И вы можете сделать так, чтобы Швецов отказался применить свое самое грозное оружие, оказавшись на грани поражения? – поинтересовался Сайерс. – Мне кажется, это не такой человек, чтобы просто испугаться последствий. Он чересчур горяч и решителен, и вполне сможет отдать такой приказ, если иного выхода не останется.
– Я действительно не могу заставить Швецова отказаться от использования своего самого мощного оружия, любезный господин Сайерс, – помотал головой Реджинальд Бейкерс. – А они могут.
Шеф агентства национальной безопасности протянул несколько фотографий:
– Это те люди, которые могут сделать всю работу за нас, причем совершенно бесплатно, – пояснил Бейкерс. – Они считают себя патриотами, и таковыми действительно являются, но понимают под патриотизмом несколько иные вещи, чем нынешний русский президент. И если мы будем достаточно убедительны, они исполнят наш замысел, движимые самыми благородными целями.
Присутствующие переглянулись, а Бейл незаметно подмигнул сидевшему напротив Стивенсу. Каждый сейчас вдруг ощутил себя пешкой, марионеткой в руках Бейкерса, который был настолько уверен в результате встречи, что даже захватил с собой фотографии ключевых фигур своего плана. И, тем не менее, каждый понимал правоту главы АНБ, осознавая отсутствие иного выхода.
– Если исключить угрозу применения ядерного оружия, мы имеем шанс закончить все за пару месяцев, – согласился генерал Стивенс, мгновенно что-то обдумав, и, вероятно, придя к некому решению. – В русских войсках нет тактических боеголовок, которые, точно так же, как и у нас, находятся на хранении, или вообще уничтожены, а значит, командиры дивизий и корпусов не способны сами применить ядерное оружие. Стратегическим же арсеналом действительно распоряжается президент, и если отстранить его хотя бы на кратчайшее время от руководства страной и ее армией, изолировать каким бы то ни было способом, мы добьемся успеха.
Русская армия сейчас – это толпа восемнадцатилетних парней, согнанных в казармы почти подневольно, и едва ли готовых принять смерть в бою. Иные из них берут в руки автомат только для присяги, весь остальной срок своей службы занимаясь подсобными работами или строя дачи своим командирам. Качество их солдат, уровень боевой подготовки с каждым годом все хуже, многие из них имеют проблемы с законом, иные почти не образованы. Есть, конечно, ряд подразделений, укомплектованных добровольцами, служащими за деньги, и оснащенных сравнительно новой техникой, но они не меняют общую картину. Бескровной победы не будет, все ж когда-то русская армия была одной из сильнейших, но потери окажутся минимальными, и все решится в течение пары месяцев, даже в худшем для нас случае.
– И все же, – не сдавался глава администрации. – Вы вновь сами себе противоречите. Какая разница, будем мы бомбить Венесуэлу или Россию? Джонатан, без сомнения, прав, – пояснил Сайерс, указав кивком на Хаскина: – В любом случае, пока идет война, добыча нефти будет сильно затруднена, а из Южной Америки топливо везти, все-таки ближе.
– Разница велика. В Венесуэле или, допустим, Иране, осколки любой разорвавшейся бомбы неизбежно повредят или насосную вышку, или трубопровод или что-то еще в этом роде. А в России все не так. Война будет идти в европейской части страны, а важнейшие месторождения расположены в Сибири, за Уралом. Мы разгромим русскую армию, и приберем к рукам всю инфраструктуру почти нетронутой. Пожалуй, впервые русские просторы станут для самих русских не спасением, а главной проблемой.
– Вторжение в Россию – очень важное событие, которое вызовет панику всемирного масштаба, – задумчиво произнес Сайерс. – И прежде, чем приступить к реализации плана, нужно провести сложнейшую идеологическую работу, чтобы весь мир признал наши действия оправданными и единственно верными. Нам не потребуется чья либо помощь, достаточно будет лишь, чтобы нам никто не создал помехи в течение тех самых месяцев, о которых сказал генерал.
– Вы не знаете, на что способны масс-медиа, – улыбнулся Глен Мастерс. – Эта задача не кажется мне слишком сложной. Не так уж сложно создать образ врага, тем более, если тот, кого в этом образе нужно представить, изо всех сил старается этим врагом казаться. Вот убедить президента и Конгресс сделать такой шаг – это намного сложнее. Не всякий пойдет на такой риск, тем более, за считанные месяцы до очередных выборов.
– О Конгрессе можете не беспокоиться, – довольно усмехнулся Хаскин. Хотя этот техасец и казался лишь одним из многих, но его влияние на некоторых конгрессменов и сенаторов, особенно тех, что имели отношение к нефтяному бизнесу, было намного большим, чем должно было быть. – Там немало умных людей, и они поймут, какие выгоды сулит наша задумка. Хотя, возможно, придется прямо сейчас предоставить кое-кому небольшой аванс, чтобы сделать их еще более сговорчивыми.
– Придется совершить незапланированные вложения, – криво усмехнулся Райтман. – Только и всего. Наложить руки на богатства России хотят многие, и они с радостью поддержат нашу идею, стоит только заявить об этом.
– Итак, господа, – возвысил голос Бейкерс, взявший на себя роль председателя этого странного собранья. – Пора соблюсти формальности и принять окончательное решение. Кто за 'Иерихон', прошу поднять руки.
Последним вскинул руку генерал Стивенс, сделав это лишь тогда, когда все остальные дали свое согласие. Кадровый военный, боевой офицер, двадцать с лишним лет готовившийся к войне, в том числе и с огромной, непонятной Россией, он все еще колебался, уступив лишь решению большинства.
– Благодарю, господа, – кивнул, поднимаясь на ноги, Бейкерс. – Полагаю, наша встреча может быть завершена. О реализации плана вас известят в самые кратчайшие сроки, и, возможно, вскоре нам вновь придется собраться вместе.
Один за другим члены этого странного, словно бы не существующего комитета, с такой легкостью распоряжавшиеся судьбами стран и народов, покидали виллу. Здесь, на берегу Атлантического океана, в этом глухом месте, была определена участь целой страны, некогда могучей державы. Сложнейший механизм был запущен, но никто в целом мире пока еще не догадывался об этом. Невидимый хронометр начал обратный отчет.
Глава 11
Былое и грядущее
Земля метнулась в лицо с пугающей скоростью. Винтокрылая машина спикировала, огибая острые, точно лезвия бритвы, грани скал, тускло сверкающие под лучами жестокого южного солнца, меж которых прихотливо извивалась серая лента дороги. И где-то там, за горизонтом, над этой дорогой поднимались клубы тяжелого, густого дыма. И именно этот дым служил целью полета звена боевых вертолетов, пары Ми-24, тех самых, которые так часто вызывали взгляды, полные облегчения и радости от того, что помощь все-таки пришла. Но большинство смотрело на выныривающие из-за горизонта хищно вытянутые, будто вечно стремящиеся вперед и только вперед, боевые винтокрылы с нескрываемой ненавистью и страхом, ибо знали, испытав на себе, какая мощь скрывается под закованными в броню корпусами.
Лопасти вертолетов бешено рубили раскаленный афганский воздух, вздымая в небо песчаные облака. Летать так низко, в каких-нибудь трехстах метрах над землей, было опасно, и пилоты покрытых желто- зелеными разводами камуфляжа геликоптеров это знали, но еще опаснее было подниматься высоко над горами, становясь сразу же заметным для всех. К тому же за штурвалами обоих вертолетов сидели настоящие асы, для которых полет по извилистому ущелью был далеко не самым сложным приемом. Эти люди воевали здесь не первый год, выполнив десятки боевых вылетов, и местный рельеф, климат, даже мелкий песок, вечно забивающийся в воздухозаборники турбин, постепенно стали для них союзниками. И сейчас, укрываясь за гребнями гор, звено вертолетов подкрадывалось к своей жертве, которой ныне была большая банда моджахедов. Услышав шум винтов, душманы привычно вскинут головы вверх, выискивая
