американцы в дорогих костюмах, не могущие в этот миг скрыть волнение, и потомки горячих сердцем бедуинов, облаченные в развевающиеся белоснежные одежды, все, как один, молчаливые, невозмутимо взиравшие на своих соперников из-под бурнусов. По выражениям лиц, по взглядам детей пустыни невозможно было прочитать их мысли, и это еще сильнее злило американцев, лишая уверенности в успехе тех, кто привык всегда быть хозяевами положения.
– Я здесь для того, чтобы как можно быстрее принять решение, то решение, которого ожидает мой король, – согласно кивнул Аль Джебри, опустив веки, так, что невозможно было прочитать хоть что-то во взгляде его антрацитовых глаз.
Обмениваясь сдержанно-учтивыми словами, оба, и президент, приведенный к власти волей своего народа, и принц, тот, кому должно было наследовать трон по праву рождения, думали только об одном – о нефти, сочившейся из раскаленных южным песков. Сейчас, пока в тиши роскошного кабинета собирались с силами искушенные в политических интригах мастера, нефть сгорала в цилиндрах мощных двигателей, бросавших навстречу друг другу многотонные боевые машины, пылала ярким пламенем в реактивных турбинах паривших над русскими просторами самолетов и вертолетов, распадалась на составляющие в топках корабельных двигателей. Нефти оставалось мало, и нефть сейчас была нужна для победы намного больше, чем любые ракеты и бомбы, которые еще требовалось доставить к цели.
– Ваше высочество, мы будем говорить начистоту, – дождавшись едва заметного кивка Джозефа Мердока, начал госсекретарь Соединенных Штатов. – Мы считаем, что сейчас, в условиях, когда Америка вступила в войну, введенное вами эмбарго на поставки нефти представляет угрозу нашей национальной безопасности. Для ведения боевых действий нашим войскам необходимо бесперебойное снабжение топливом на театре военных действий. Нефтяные месторождения Саудовской Аравии являются наиболее удобными в этом смысле, и мы желаем вновь, как и прежде, получить доступ к ним, чтобы успешно завершить операцию по восстановлению порядка в России. Сейчас русские мятежники, сместившие и, вероятно, казнившие законного президента страны, могут пойти на любой шаг, самый глупый и отчаянный, чтобы сохранить власть, в том числе они могут прибегнуть к ядерному оружию, как к последнему аргументу. Мы не желаем допустить этого, и ведем бескомпромиссную борьбу, и любой, кто мешает нам в этом, фактически становится пособником врага.
– Мы надеемся на ваше благоразумие, Ваше Высочество, – вкрадчиво, но вместе с тем и жестко произнес и Джозеф Мердок. – Вы должны понимать, к чему приведет захват власти в ядерной державе горсткой фанатиков и безумцев. Никто не останется в стороне, если не остановить этих мятежников немедленно. Не в ваших интересах мешать нам в этом деле.
Президент США кожей ощущал поддержку и надежду, источаемые сейчас теми, кто был рядом в эти минуты. Неважно, какую позицию прежде занимал каждый из них, и пусть Алекс Сайерс с первых дней был сторонником решительных мер, а Энтони Флипс до последнего надеялся – и пытался склонить к этому и самого президента – на мирный исход назревшего кризиса. Сейчас все они оказались по одну сторону баррикад, и уже не было места для сомнений и разброда.
– Мы рассчитываем, что вы не станете упорствовать сейчас, когда от успеха действий наших войск в Европе зависит судьба всего цивилизованного мира, – напирал глава Госдепартамента, повинуясь негласному приказу президента, взявший на себя ведение переговоров. – Ядерный арсенал, оказавшийся в распоряжении мятежников, свергнувших правящий режим в России, вполне достаточен для того, чтобы навсегда изменить этот мир, если только он будет применен. Никто не сможет отсидеться в безопасности, если мы не сумеем предотвратить катастрофу.
– Мы никогда не рассматривали Россию, как своего врага, – усмехнулся Хафиз Аль Джебри. – Ни прежнее, ни нынешнее правительство не предъявляли нам никаких претензий. Ваша война – это ваша война, и я никогда не допущу мысли, что русские ракеты будут нацелены на Эр-Рияд или Мекку. Мой король не намерен принимать участие в выяснении отношений между вами, Соединенными Штатами, и Россией.
– Мы не требуем вашего участия в чем либо, не предлагаем вам участвовать в войне любым образом, – теряя терпение, настойчиво произнес Джозеф Мердок, жестом заставив умолкнуть открывшего было рот Флипса. – Нам нужна ваша нефть, и за нее мы готовы заплатить ту же цену, что и прежде. Ваше эмбарго – это вред и для вас тоже, ведь ваша страна теряет огромную прибыль от экспорта.
Президент США приобрел немалый опыт, выступая перед судьями и присяжными в бытностью свою адвокатом, и сейчас умело сочетал кнут и пряник, почти ничем не прикрытые угрозы и упоминания об упущенной выгоде. Но те, кто сидели по другую сторону стола переговоров, имели свои планы, о которых не подозревал даже сам саудовский король.
– Мы предпочтем лишиться части, чтобы не потерять разом все, – возразил Аль Джебри. – Мой король объявил свои условия, на которых эмбарго может быть снято, и я теперь могу лишь подтвердить готовность Его величества до конца быть верным собственному слову. Выведи войска из Ирака, отведите весь свой флот из Персидского залива, чтобы ничто не угрожало судоходству, и тогда мы возобновим поставки нефти в вашу страну и европейцам. Если же проявите упрямство… – принц усмехнулся, с явным презрением оттопырив верхнюю губу, будто подчеркивая свою брезгливость. – Китай стремительно развивается, его экономика растет, и наша нефть жизненно необходима для него, тем более, Россия свое топливо предпочитает продавать европейцам. Не откажется от саудовской нефти и Япония. Мы лишимся намного меньшего, чем вы, упорствуя в своем стремлении все и всегда решать силой или хотя бы угрозой ее применения.
– Япония была и остается наши союзником, и предпочтет проявить верность, чем воспользуется возможностью покупать вашу нефть, пусть и по сниженным ценам, – воскликнул госсекретарь. – Здесь вам рассчитывать…
Энтони Флипс скорее пытался убедить в верности японцев самого себя, чем что-то доказать арабскому принцу. Но президент требовательным жестом, дополненным тяжелым взглядом, приказал главе госдепартамента умолкнуть, и Флипс мгновенно подчинился, осекшись на полуслове.
– Соединенные Штаты никого не пугают. Мы ведем боевые действия в России, и не собираемся ввязываться в войну еще и в Азии, – с явным раздражением воскликнул Мердок. – Ирану ничего не грозит, у ваших границ война не начнется наверняка. У нас просто не хватит сил, чтобы сражаться сразу повсюду, и этого ваш король не может не понимать. Я стараюсь быть откровенным с вами, принц, и надеюсь на вашу благодарность за это.
– Тем более, если вам так нужен каждый солдат в России, отчего тогда в Ираке по-прежнему находятся десятки тысяч американцев? Уйдите из Ирака, если хотите, чтобы все стало, как прежде, таково наше последнее слово!
Арабский принц был непреклонен, и едва ли король Абдалла одобрил бы это упрямство. Доверившись, правитель Саудовской Аравии угодил в ловушку, которая вот-вот должна была захлопнуться.
– Вы выступаете на стороне нашего врага, и мы можем считать врагами и вас, – веско произнес американский президент, и Энтони Флипс, услышав это, испуганно вздрогнул, поняв, что может произойти. – Мы приедем в вашу страну и возьмем то, что нужно, раз вы глухи к голосу разума.
– Мы взорвем нефтяные скважины, едва только первый американский солдат перейдет границу королевства, – усмехнувшись, ответил Хафиз Аль Джебри, взглянув в глаза своему собеседнику. – Вам достанутся только пески. Если осмелитесь угрожать нам, если обратите свои взгляды в сторону священной Мекки, поднимется вся Азия, весь арабский мир. Каждый мусульманин станет сражаться с вами от Турции до Филиппин. Вы этого хотите? Мы готовы дать вам бой, которого вы так сильно жаждете.
Джозеф Мердок опешил, не ожидая подобного отпора. Он, привыкший считать себя самым сильным, привыкший к тому, что самый несговорчивый противник уступает при упоминании всей мощи великой Америки, оказался в замешательстве. Но в еще большем замешательстве оказались его помощники, с ужасом ожидавшие того, что последует за этой сдержанно-гневной отповедью.
– Боже, президент сам роет себе могилу, – прошептал, склонившись над ухом Сайерса, ошеломленный госсекретарь. – Себе и всем нам заодно. Арабы угрожают нам, и Мердок не сможет просто утереть этот плевок в лицо.
– Думаю, арабы сами испугались собственных слов, – стараясь казаться спокойным, ответил глава администрации президента. – Они никогда не решатся на что-то подобное. Это просто слова, и главное – не воспринимать их слишком всерьез. Нельзя дать этим дикарям ощутить нашу растерянность, нельзя, чтобы
