по лучу, точно по струне. Высота и дальность сброса были минимально допустимыми для того, чтобы взрыв не повредил носителю, и отклонение не превысило нескольких футов, ничтожно мало для того, чтобы экипаж бронемашины мог иметь хоть какой-то шанс на спасение.
Летчик едва успел рвануть рычаг управления, уведя свой 'Файтинг Фалкон' резко вверх за миг до того, как грянул взрыв, и огненный шар вспух над бетонным покрытием взлетной полосы. Воздушная волна подхватила бронетранспортер, отрывая его от земли, вминая, вдавливая боевую машину в стену ангара с такой силой, что стальную коробку корпуса сплющило, буквально размазывая по преграде.
Горка, вираж, пологое пике – и вот уже истребитель, победно завывая турбиной, нацеливается иглой приемника воздушного давления на группу русских пехотинцев, крохотные фигурки, похожие на хаотично расставленных игрушечных солдатиков. Дистанция стремительно сокращалась, а вместе с ней падала высота, так что уже любые маневры могли стоить летчику жизни, но тот оставался на прежнем курсе.
Противник, смертельно опасный для беспомощно болтающихся под куполами парашютов десантников, бросился бежать, и американский пилот открыл огонь, выпустив им в спины град снарядов. Палец плавно, но уверенно утопил гашетку, и встроенный двадцатимиллиметровый 'Вулкан' заговорил во все шесть своих стволов, завертевшихся в бешеном темпе. Свинцовый бич хлестнул в спины бежавших без оглядки русских, и стена взрывов скрыла их от взгляда летчика, а когда пламя опало, стали видны изломанные, разорванные на куски тела, разбросанные по бетону.
Старший сержант Колобов бросился бежать без колебаний, увидев несущийся прямо на него, едва не цепляясь брюхом о бетон взлетной полосы американский истребитель. Страх подчинил себе все существо милиционера, оказавшегося один на один с многотонной крылатой машиной, из-под крыльев которой свисала неумолимая смерть, воплотившаяся в цилиндрах авиабомб у управляемых ракет. Александр видел, как взрыв смял в бесформенный железный комок бронетранспортер БТР-80, и теперь бежал, ища спасения, поскольку сам стал следующей мишенью американского летчика.
– В укрытие, – старшина Шумилов последним бросился бежать, успевая краем глаза следить за 'бойцовым соколом', опасно снизившимся к самой земле, одновременно подгоняя своих бойцов. – Бегом! Черт, ложись!!!
Колобов бухнулся на бетон, не чувствуя боли в разбитых до крови коленях и локтях, и в тот же миг над головой его с визгом пронеслись малокалиберные снаряды. Шестиствольный 'Вулкан' истребителя F-16C зашелся огнем, и двадцатимиллиметровые сгустки свинца – сотня в секунду! – раскаленной косой прошлись по летному полю. Близкий взрыв даже одного снаряда превращал живого человека в кусок кровавого мяса, несмотря на тяжелые бронежилеты, а при прямом попадании от настигнутых губительным огнем бойцов не оставалось ничего, кроме ошметков.
– Ложись, ложись, мать вашу, – старшина, оставшийся стоять в полный рост, сбивал на бетон пробегавших мимо него милиционеров. – А, гребаный урод! Сука американская! Получай!!!
Шумилов вскинул АКМС, дав почти не целясь длинную, в полный магазин, очередь, ушедшую в сторону приближавшегося истребителя. И его пилот, словно принимая вызов на бой, тоже ответил огнем. Двадцатимиллиметровый бронебойно-зажигательный снаряд М54 буквально разворотил грудь милиционера, разрывая тело напополам, а 'Файтинг Фалкон', продолжая плеваться пламенем, пронесся дальше, щедро рассыпая за собой дымящиеся цилиндры стреляных гильз.
Вжавшись в бетон, Александр Колобов истово молился, желая только одного – уцелеть в этом аду. Американский истребитель с грохотом пронесся над распластавшимся милиционером, обрушив на того злобный рев реактивной турбины, в котором отчетливо слышался кровожадный хохот какого-то фантастического демона. 'Файтинг Фалкон' продолжал снижаться, войдя в пологое пике и плюясь огненными брызгами трассеров. Его пилот слишком поздно опомнился, дернув на себя рычаг управления, но всей мощи турбореактивного двигателя 'Дженерал Электрик' F110 оказалось недостаточно, чтобы мгновенно преодолеть силу инерции девятнадцатитонного самолета.
Стальная птица задрала нос, преодолевая земное притяжение, и, завалившись на корму, коснулась бетона. Хвост истребителя окутало пламя, мгновенно поглотившее всю машину целиком, и в последнее мгновение из этого огненного вихря в зенит выбросило катапультируемое кресло.
Столб огня, взвихривавшийся черно-багровыми клубами, поднялся к небу, а сверху сыпались походившие издали на хлопья снега десантники. От сотен парашютных куполов стало тесно под небосводом, точно на Внуково вдруг обрушилась диковинная метель, секущая свинцом автоматных очередей, огрызающаяся огнем, поглощающая все на совеем пути. Александр Колобов видел, как американские десантники, путаясь в стропах, торопливо освобождаются от парашютов, в воздухе призванных спасать жизни, но на земле превращающихся едва ли не в самого опасного врага, сковывая движения. Старший сержант, поднявшись на колени, взял наизготовку свой АКС-74У, до упора вжав спусковой крючок, но автомат не дрогнул, ударив в плечо – магазин оказался пуст, и времени менять его не было.
– Суки! – Колобов видел неподалеку от себя нескольких американцев, только достигнувших земли, пытавшихся сейчас выпутаться из строп, оплетавших их крепкой сетью. Они были дьявольски уязвимы в этот миг, и старший сержант торопливо рванул из кобуры табельный 'Макаров', оружие при всех своих недостатках более привычное, чем автомат. – Сдохните, падлы!
Заученным, затверженным на стрельбах движением Александр отвел до упора назад затвор, загнав в ствол первый патрон, сдвинул флажок предохранителя, и, задержав на миг дыхание, нажал на спуск. Старший сержант держал ПМ обеими руками, взяв на прицел первого попавшегося противника, который продолжал бороться с парашютом. Оружие рванулось из рук, словно вдруг ожив, и девятимиллиметровый кусок свинца, покинув ствол, ударил американского десантника в правое плечо, сбив с ноги отбрасывая назад.
– Суки!!! – Рвущийся из груди злобный рык заглушил отрывистый звук выстрелов. 'Макаров' не отличался точностью боя, и Колобову, обычному московскому 'менту', было далеко до снайпера, но сейчас руку сержанта направляла сила, не имевшая названия, но не ведавшая преграды. Старший сержант опустошил магазин за полминуты, и ни одна пуля не ушла мимо цели. Трое американцев ватными куклами повалились на бетон, но четвертый уже вытаскивал из кармашка разгрузочного жилета ручную гранату.
Старший сержант Колобов слишком поздно увидел катящийся к нему черное 'яйцо' осколочной гранаты М26. Рывком вскочив с колен на ноги, Александр отпрыгнул на несколько метров назад, в движении успев выпустить последнюю пулю. Он еще видел, как бросивший гранату десантник заваливается на спину – возможно, тот и остался жив, 'Макаров' мог и не пробить кевлар легкого бронежилета, но это не имело значения. В лицо Колобову ударила волна жара, по ушам стегнул грохот взрыва, тело пронзила боль, и тотчас сознание милосердно покинуло сержанта. Когда он вновь пришел в себя, кругом уже звучала чужеземная речь. Выстрелы окончательно стихли, зато в небе было черно от вражеских самолетов, и лишь откуда-то издалека доносился знакомый 'кашель' АКМ, перемежаемый треском штурмовых винтовок М16.
– Твою мать! – Старший сержант, превозмогая боль, пронзившую все тело, скручивая мышцы жгутом, приподнялся, опираясь на локти, и был почти уже готов встать на ноги, когда возле его лица возникла пара ботинок на мощной рифленой подошве.
Подняв взор, Колобов увидел нависшего над ним плечистого крепыша в камуфляже с непривычным рисунком. Американский десантник рассматривал распростертого у своих ног русского без тени опаски, но штурмовую винтовку держал уверенно и не снимал палец со спускового крючка.
– Твою мать, – на этот раз в голосе Александра Колобова звучала обреченность и усталость. Его собственное оружие лежало в нескольких шагах, отброшенное силой взрыва. Но даже будь иначе, сержант почти не сомневался, что не осмелился бы воспользоваться 'калашниковым' сейчас, когда вокруг были десятки врагов. Он просто понял вдруг, что очень хочет жить.
Американец что-то требовательно произнес, отступая на шаг назад. Ствол винтовки ушел по дуге резко вверх, тотчас вновь уставившись черным провалом дула на беспомощного пленника. Для старшего сержанта московской милиции война закончилась здесь и сейчас.
