Тот молча покачал головой. Понятно. Значит разведке придется все выяснять с нуля.
- Ладно. Давай назад.
Мы отползли в лес и, укрывшись за деревьями, поднялись. Остальные ждали нас возле телеги, в сотне метров от того места, с которого мы с Яном наблюдали за селом. Вопросительные взгляды, особенно со стороны новеньких, чуть не прожгли во мне дыру пока мы приближались к отряду.
- Ну что, командир? - Антон сидел под деревом и, положив на колени пулемет, все не сводил глаз с Генриха. Все еще не доверяет. Прямо гансофобия какая-то... Хотя, если подумать, такой фобией сейчас, наверно, страдает большая часть страны. Но в моем отряде этому явлению делать нечего - надо будет разобраться, и чем скорее - тем лучше.
- Казик, - вместо ответа я поманил к себе самого молодого, - иди смотри за селом. Когда стемнеет и там все успокоиться - скажешь.
Пацан бесшумной тенью исчез в том направлении, из которого мы с Яном только что пришли.
- Село большое. - начал резюмировать итоги осмотра я. - Сейчас там вроде все спокойно. До крайних домов идти по открытой местности не меньше полукилометра. Где староста - неизвестно. Надо будет это выяснить перед тем, как войдем в село. Предложения есть?
- В окна можэ позаглядывать... - неуверенно сказал Филипп.
- Там домов пятьдесят. - покачал головой я. - Всю ночь заглядывать будем. Еще и заметить кто-то может.
- Надо найти самый богатый дом. - выдвинул новое предложение Генрих. - У нас в Гоще старостой как раз самый зажиточный стал.
- Не факт. - отмел я и эту идею. - Нам надо быть точно уверенными.
- Надо было тех полицаев спросить! - тихо произнес Антон.
- Надо было. - согласился я. - Только теперь уже поздно. Еще предложения?
- Так давайте кого-то из местных спросим. - предложил Генрих. - Постучим в окно и спросим.
- Не откроют. - ответил Антон.
- И на глаза нам лучше никому не попадаться... - задумчиво протянул я. - Хотя... Ян, сколько у нас полицейских повязок?
Мы нагло, в открытую вошли в Сенное по дороге. Белые повязки чуть ли не светились в темноте на наших рукавах. Шли не скрываясь, перешучиваясь и громко смеясь. А зачем скрываться шестерым полицаям - представителям власти на оккупированной территории? Шестерым - потому что Семен, Филипп и Антон в это время крались огородами и служили нам подстраховкой на всякий случай. С нами они не смогли пойти по той простой причине, что одежда у них, мягко говоря, не соответствовала образу. Антон ходил в, пусть потрепанной, но полной форме РККА и заменить ее было нечем. В принципе, возможно и были полицаи из согласившихся сотрудничать военнопленных, но я решил все же не рисковать. А кроме того, я не знал насколько вписывается в образ и его вооружение - пулеметов у полицаев я еще не видел. Семен и Филипп тоже не смогли присоединиться к нашему маскараду из-за одежды. Представить себе полицая в таком рванье, как у них было еще сложнее чем в красноармейской форме. Самому мне тоже пришлось немного поработать над внешним видом. Сапоги и штаны я решил оставить, но немецкую куртку пришлось засунуть поглубже в приватизированный мной по праву командира немецкий ранец, который я также отдал Антону. Вряд ли немцы делятся со своими прислужниками обмундированием. Нет, насколько я знаю, полицаям положена была униформа черного цвета, но это ведь не 'фельдграу'. Так что, такую куртку я мог получить только сняв ее с трупа. А это - чревато. Кроме куртки, пришлось избавиться также от своей пародии на разгрузку и от некоторого другого снаряжения. В общем, шел я, поеживаясь от холода, в одной рубахе.
У крайнего дом я остановился. Вроде подойдет - это и домом назвать сложно. Беднейшая покосившаяся халупа, в которой и скот хороший хозяин держать не станет - здесь уж точно ни староста, ни полицай жить не станет. Я пинком отворил калитку, чуть не завалив при этом всю секцию забора и, взяв наперевес винтовку, вошел во двор.
- Открывай! - крикнул я как можно более противным голосом и грохнул прикладом об жалобно заскрипевшую дверь. Тишина...
- Открывай, грю! Полиция! - повторил я. Снова ударив в дверь. - А то щас дверь вынесу!
Внутри что-то прошуршало, потом снова тишина. Я принялся лупить ногой в двери, ругая на чем свет стоит 'сволочей, не имеющих никакого уважения к власти'. Чувствовал себя при этом полным подонком. Нет, действительно, вооруженный громила, который ломится в дверь к беззащитным крестьянам... Еще большей сволочью я почувствовал себя когда дверь все же открылась. На пороге стояла древняя бабка. Латаная-перелатаная темная юбка, на плечах - драный мужской пиджак, черный засаленный платок, из под которого на сморщенном лице испуганно поблескивают маленькие глазки. Блин, нехорошо-то как... Но надо продолжать играть.
- Ты что, старуха, оглохла совсем? Я тут битый час стоять должен? - внутри все дрожало от желания самому себе дать в морду, но я старался говорить как можно более грубо. - Староста в каком доме живет?
Бабка продолжала испуганно молчать - только хлопала глазами. Может она действительно глухая? Или я ее так перепугал? Как бы еще с сердцем у нее после моего ночного визита чего не стало...
- То как до церквы дойдэш, - наконец выдавила из себя старушка, - то через три хаты старосты дом и будэ. За зеленым забором.
- А звать его как?
- Семеном.
Не сказав ни слова - не мог я ничего уже сказать, настолько противно мне все это было - я развернулся и вышел на улицу к остальным, которые стояли у калитки и поджидали меня. Калитку я аккуратно закрыл - да, не подходит к образу, но после всего заставлять бабушку еще идти самой закрывать калитку... Повернувшись, я заметил, что остальные смотрят на меня как-то странно. Неодобрительно. Генрих - тот вообще чуть ли не качает головой. И только Ян странно спокоен. Все так же нагло, мы пошли дальше. Оглянувшись, будто ненароком, я заметил, что давешняя старушка все стоит пороге и смотрит нам вслед. Извини, бабуля, подумал я, но так надо. Мы прошли мимо церкви. Вскоре должен показаться и дом старосты.
- Не стрелять. - прошептал я. - Старосту и полицаев забираем с собой и расстреляем в лесу.
- Это зачем? - так же шепотом спросил Алик, который шел впереди меня.
- Потому что староста и полицаи - представители немецкой власти, и если убьем их здесь, - пояснил я, - жителям села не поздоровиться. А если они просто исчезнут - вопросов к людям быть не должно. Еще и многие скажут, что в ночь, когда те исчезли, в село вошел отряд полицаев. Все ясно?
- Получается, - прошептал Антон, - мы еще и на самих полицаев подозрение наведем! Хитро!
Все засмеялись, будто над какой-то шуткой. А вот и зеленый забор. Пришли. Домки-то у старосты и впрямь ничего. Можно было и Яна послушать. Если и не самый богатый, то точно один из первых на селе. Здоровенная такая хата, под крышей резные наличники, аккуратные ставни, дорожка от резной калитки к дому... И забор совсем не похож на тот покосившийся, который окружал дом давешней бабки. Одним словом - богач. Местный олигарх, не иначе. Ничего, родной. Жиреть тебе недолго осталось. Я аккуратно, гораздо более почтительно чем предыдущую, открыл калитку. Хотя очень хотелось бы, что б все было наоборот - это сюда, а не к той несчастной старухе, надо вламываться громко и с матом. Мы вошли во двор. Залаял и зазвенел цепью, вылетев из будки, пес.
- А ну цыц, так тебя! - гаркнул я. - Эй, хозяин! Есть кто дома?
Пес все не унимался - все так же бросался, рвя цепь, но, для того что бы достать нас, та была слишком короткой. В одном из окон появился свет и через пару минут дверь открылась. На пороге стоял крепкий мужик в добротной белой рубахе, серых штанах и босой.
- Чего надо? - спросил он, нацеливая на нас карабин. Тут же из-за его плеча выглянула дородная женщина. Блин, а об этом я не подумал. Все планы по тихому похищению старосты и полицаев стоились на том, что кроме них никого по домам не будет. И что теперь делать? Не убивать же бабу! И оставить ее нельзя... Придется что-то придумать.
- Доброй ночи, хозяин! - крикнул я. - Пса своего убери. Не видишь - свои. Разглядев повязку, которую я, будто случайно, выставил напоказ, староста немного опустил оружие, но карабин все же держал
