которое оставил доктор. Но барыня никак не могла успокоиться. Потом показала жестами, что хочет икону. Все перепугались. Икону поднесли барыне к самому лицу, она потянулась к ней, зашевелила губами, пытаясь целовать. Вскоре после этого Евдокия Павловна уснула. А Варька все прислушивалась: дышит ли? Смотрела с любопытством, смерть впервые была от нее так близко. Всесильная барыня была теперь беспомощна, как ребенок, и всецело во власти Господа. Выживет ли? Варьке было любопытно, но не страшно. Она была еще так молода и здорова, что считала, смерть далеко. И в то же время так близко. Вот она я, смотри! Покажусь, но с собой не уведу! А потому любопытно.
Спать сестры отправились рано. Маменька их к себе не звала. Шурочка, не раздеваясь, легла в постель и все прислушивалась. Не скрипнет ли дверь? Не выйдет ли кто? И дождалась! В доме, полном тайн, не спала не она одна, хотя алмаз его, похоже, покинул нынче утром. Она услышала, как сначала открылась дверь, а потом и осторожные шаги в коридоре, и увидела из-под двери узенькую полоску света. У кого-то из сестер в эту ночь было назначено свидание.
«Неужели Жюли?» – подумала Шурочка, осторожно спустив ноги на пол. Было прохладно, она прихватила шаль, но свечи решила не зажигать. Сестра сторожится. Сегодня в саду вон как метнулась в яблони! Ночь была безлунная, и Шурочке приходилось нелегко. Она то и дело натыкалась на углы и спотыкалась. Наконец глаза привыкли к темноте. Ощупью она прокралась на веранду. На столе горела одинокая свеча, в ее неверном пламени мелькали насекомые, комары и мухи, потом прилетела крупная ночная бабочка, взмахнула крыльями, и пламя дрогнуло, заколебалось. Шурочка прислушалась. Где же у сестры назначено свидание? В беседке! Ну, конечно!
Она осторожно спустилась с веранды в сад. Здесь все ей было хорошо знакомо. Шурочка уверенно пошла по тропинке к белой беседке. Вскоре она убедилась, что там кто-то есть! Но она не могла разглядеть, кто же из сестер тайно пришел этой ночью на свидание? Она затаилась в кустах густой сирени. Постояла какое-то время, прислушиваясь. К своему удивлению, она так и не услышала голосов. Женщина была в беседке одна. Быть может,
Она решила подождать. Женщина в беседке тоже, видимо, ждала, сидела тихо и прислушивалась: не раздадутся ли в темноте шаги? Или нынче ночью кому-то просто не спится? Сестрица решила полюбоваться звездами, послушать пение птиц. Но ночь сегодня, как назло, безлунная! Да и птицы свое уже отпели, свили гнезда, да завели птенцов. Тихо, темно. Самое время для романтических свиданий. Только
Время шло, Шурочка начала терять терпение, да и замерзла. Ночи уже сделались прохладными, хотя до холодов еще было далеко. Но в сумерках травяной ковер уже осыпали бисеринки ледяной росы, становилось свежо и по-особому пахло сыростью. Так, как это бывает на пороге осени, когда к сладковатому аромату цветов примешивается едва уловимый запах увядания.
И вдруг… Она прислушалась. Ну, конечно! Из беседки раздался тихий женский плач. Как будто плакал ребенок, жалобно, тоненько. Потом та, что сидела в беседке, вышла и напряженно стала вглядываться в темноту. Женщина оказалась от Шурочки так близко, что та ее наконец узнала. Да и по плачу угадала. Так могла плакать только…
«Долли!» – едва не вскрикнула Шурочка. И испуганно зажала ладонью рот.
Да, это была глупышка Долли! В полной темноте сестра пошла по тропинке к ограде. Должно быть, она еще не теряла надежды увидеть того, с кем у нее было назначено свидание. Но Шурочка уже поняла:
Дальше ждать было бессмысленно. Оставив сестру в саду, Шурочка ушла в дом. По крайней мере, одной тайной стало меньше. У Долли роман, потому она так рассеянна. Шурочка легла в постель и крепко уснула.
…Утром она помчалась в сосновый бор. Ей необходимо было объясниться с Сержем. Пусть Соболинский расскажет, что он делал вчера в усадьбе Иванцовых? И кого по ночам ждет в беседке глупышка Долли? Шурочка была уверена, что именно Серж должен ей ответить на эти вопросы.
Она остановилась на полпути. «Боже, что же я делаю?!» Она совсем обезумела. Требовать объяснений у мужчины, который беззастенчиво ею пользуется, пытаться вернуть его, вместо того чтобы положить этому конец! После того что она видела вчера, после тайного свидания возлюбленного с ее же сестрой ей не следует с ним больше встречаться! И после всего того, что она услышала от графа. Серж получил, что хотел, и от нее, и от сестры. Довольно с него. Пусть уезжает в Петербург, пусть женится на богачке, но ее оставит в покое. И сестру тоже. Больше никаких свиданий! Потому что он опять солжет!
Утро было хмурое. Конец июля выдался прохладным, но все равно без дождя. Шурочка почувствовала озноб. Не хватало еще и заболеть! Нет, довольно! Граф во всем, абсолютно во всем прав! Соболинский все время лжет! Пусть сам себя спасает!
Она решительно развернула лошадь и погнала назад, к дому. С утренними прогулками было покончено. Теперь надо подумать о себе.
Когда Шурочка вышла к завтраку, Василий Игнатьевич хмыкнул:
–?Явилась! Что, разносолы у его сиятельства приелись? Черного хлебушка захотелось? Ну-с, барышня, садитесь! Чем богаты-с! – И он отвесил шутовской поклон.
Шурочка молча уселась за стол. Теперь она рассматривала этого человека с откровенной неприязнью. Обрюзг, опустился. Что ж, если и в самом деле вызвать его на дуэль, это не будет отцеубийством. Они друг другу чужие. Он ее ненавидит, она сдерживалась, пока не знала всей правды. Да, ее отец крепостной! Она – незаконнорожденная! Ну, так терпел же Иванцов! И еще стерпит! Она еще им всем покажет!
После завтрака Шурочка отправилась в свою комнату, сочинять письмо Владимиру Лежечеву. Что-то давненько они не видались. А вдруг на веранде во время фейерверка был все-таки он? Она не допускала мысли, что Лежечев взял алмаз. Владимир – человек чести, но… Граф тоже человек чести. Бывают в жизни моменты, когда забываешь и об этом. Деньги Лежечеву не нужны. Но не все в мире измеряется деньгами. Короче, она решилась и написала, требуя свидания. Он приедет, если все еще любит ее!
Этим утром она не поехала и в усадьбу к графу. Что его сиятельство о ней подумает? Нет уж! Порог его дома она переступит только с алмазом в руках! Она же пообещала его вернуть! Да и объяснение с графом не выходило у нее из головы, хотя сама же подумала вчера после разговора с матерью: «Уехать! Немедленно уехать отсюда!» Подумать-то подумала, но что-то ее здесь держит. Или кто-то. Пока Соболинский не покинул эти края, она тоже останется здесь. И сильные люди умеют любить. Да, они умеют держать в узде свои чувства и обставить все так, чтобы предмет их страсти ничего не замечал. Но на всякий случай будут держаться поблизости, питая свою любовь хотя бы тем, что он в пределах досягаемости, этот предмет. Зачем она им нужна, такая любовь? Кто знает. Но она, без сомнения, делает их еще сильнее, в то время как счастливая любовь ставит в один ряд со всеми прочими. Чтобы побеждать, надо ввязываться в бой. Чтобы понять, что такое счастье, надо много страдать. Чтобы почувствовать вкус победы, надо узнать цену потерям.
Больше никаких свиданий, но надобно знать, что происходит? Уехал он или же еще тут? У него ли теперь алмаз? Так быстро с Соболинским не разделаешься, какое-то время она еще будет о нем думать, даже после того, как он отсюда уедет. А может, и всегда.
И как сказать его сиятельству, что она согласна? Прийти к нему в усадьбу, прямо в кабинет, стать на пороге со словами:
–?Я ваша, увезите меня отсюда!
От одной этой мысли краска заливала ее лицо. С Сержем все было просто, все произошло само собой. Но сказать это человеку, которого она не любит? Солгать? Да и граф это прекрасно знает, и уж конечно, поймет, что она солгала.
Шурочка совсем запуталась. Пыталась читать, но не видела ни строчки. Вот если бы он сам сюда приехал. Просить ее руки… Она даже вздрогнула от этой дерзкой мысли – размечталась! Кто приехал-то? От отчаяния она сегодня была готова на все, даже выйти замуж за Владимира Лежечева, хотя и не любит его. «Когда, обманутая всеми, вы постучитесь в мою дверь…» Ведь Владимир так сказал! Быть может, она найдет в этих краях свой маленький домик и если не счастье, то хотя бы покой? Сад со старыми яблонями,
