яхтсмена, пускай и не океанского, восставал против пустой палубы и пустой рубки. Наверху обязан кто- нибудь находиться! Это закон! Не стоят же они на якоре посреди океана? Да и дрейф простым глазом заметен.
– Что делаем? – напряженным голосом справился из рубки Палыч.
– Забираем влево. Попробуем обойти. Хотя… сомневаюсь.
– А кто это, Николай Семеныч? – осмелился спросить Баландин, который понял, что у шефа на предмет неожиданной встречи имеются какие-то внутренние соображения.
– Я хотел бы ошибиться. Но, по-моему, это пираты.
«Башибузуки» тем временем выбрались на палубу полным составом, однако показываться не спешили, прятались за рубкой и бортом. Подняли и Юру с Женькой Большим, и старпома.
– Так, ребятки, – невыразимо жестким голосом сказал Николай Семенович. – Боюсь, нам придется проявить характер. Всем. Ваня, вооружи-ка матросов.
Короткие автоматы были под рукой, даже ходить никуда не пришлось.
У Баландина нехорошо екнуло в груди.
– Значит, так! – командовал Николай Семенович еще более жестко. – Ничего не предпринимать без команды! Не дай бог кому-нибудь пальнуть раньше времени – все тогда поляжем. Если начнется свалка – падайте, дальше мы уж сами: нам просто нужно побольше людей со стволами на палубе, для внушительности. Встанете позади всех и по сторонам, строго по команде! Уяснили? И чтоб своим же в спины не шарахнули! Ну?
Оробевшие яхтсмены и судьи сподобились только на неуверенные кивки. Палыч, не выпуская штурвала из левой руки, недоверчиво косился на автомат в правой, словно сомневаясь в реальности происходящего.
– Тогда ховайсь! – скомандовал Николай Семенович. – И без команды – ни-ни!
Палуба мигом опустела; «семерка» плавно переложилась влево, пытаясь обойти встреченный катер стороной. Это почти уже удалось, но, когда безжизненное суденышко оказалось на правом траверзе, его двигатели ожили. Не взревели, нет – во-первых, до него было достаточно далеко, метров двести с гаком, а во-вторых, машины работали на удивление тихо и в диапазоне самых низких звуков, которые скорее не слышишь, а чувствуешь кожей и всем телом.
Охранники грамотно рассредоточились по катеру, продолжая старательно прятаться за бортами и надстройками; моряки сгрудились позади рубки, за исключением Палыча, по прежнему стоящего у штурвала. Высовываться не решался никто, украдкой наблюдали сквозь стекла.
Худшие опасения Николая Семеновича оправдались: это были тихоокеанские пираты. Джентльмены удачи двадцать первого века. И тактика их была хорошо известна ставленнику Шимашевича: изобразить покинутое судно, не отвечать на радиозапросы, не подавать признаков жизни, пока кто-нибудь не подойдет вплотную и не решится исследовать якобы покинутый катер. Тут-то бедолаг и берут в оборот.
Николай Семенович на это не клюнул и попытался обойти пиратскую посудину стороной. Естественно, пиратов это не устраивало, и они пустились в погоню, нарушив начальную маскировку. Теперь прятаться им не имело смысла.
Они настигли антарктов довольно быстро. Пристроились справа по борту, угрожающе нацелив на «семерку» полтора десятка стволов.
– Сбросить ход! Лечь в дрейф! Иначе – открываем огонь! – пролаял кто-то в мегафон. У говорившего проступал сильный восточный акцент.
Говорили по-английски.
Длинная очередь, вздымая фонтанчики на воде, перечеркнула курс «семерки».
– Ваня! – скомандовал Николай Семенович сквозь зубы.
Ближний к нему охранник, в руках которого красовался теперь не пукалка а-ля «узи», а барабанный монстр «армскор MGL», привстал и саданул поверх борта. Перед носом пиратского катера встал впечатляющий столб воды; катер судорожно вильнул на курсе.
– Палыч, громкую! – Николай Семенович протянул руку, и старпом послушно вложил в нее шишкообразный микрофон с тангентой. Черный витой шнур тянулся к приборной доске.
– Вы напали на катер пограничной охраны Антарктической республики! В случае дальнейших враждебных действий мы будем вынуждены открыть огонь на поражение! Повторяю…
Английский Николая Семеновича был безукоризненным и даже в чем-то изысканным, особенно на фоне едва разборчивых приказов пиратского капитана.
– Все встали! – добавил шеф негромко.
Не чуя под собой ног, поднялись. И Нафаня, и Женька Большой, и Баландин. Все. Чуть впереди шеренгой расположились охранники; вид они имели действительно твердый и решительный. Баландин до боли в ладонях сжал оружие и старался не шататься. Уже встав на ноги, он вспомнил, что не потрудился снять автоматик с предохранителя; более того, даже не потрудился предохранитель отыскать. А сейчас было уже поздно.
– А пушки-то у нас не заряжены, – еле-еле слышно, чуть шевельнув губами, шепнул стоящий рядом Женька.
Переваривать сказанное было некогда. По щеке сползла капля пота, кажущаяся холодной, как льды Антарктиды. Реальность словно бы развалилась на куски, а время замедлило бег в десятки раз.
Пираты вряд ли ожидали, что на палубе мирного катерка в мгновение ока возникнет более десятка вооруженных людей, причем двое из них нацелят на пиратскую яхту жерла не то гранатометов, не то ручных ракетниц.
– Antarctic? What the hell? – переспросили с катера.
