— Старикан уже сказал вам об этом, не так ли? Послушайте, я понимаю, что стою здесь, чтобы меня могли как следует рассмотреть. Ладно, смотрите, и давайте покончим с этим.
— Так во сколько, Стиви?
— Я не буду ничего вам говорить!
— За исключением того, что нам уже известно.
— Тогда почему вы хотите услышать это от меня? Десять часов вас устроит? Подходит?
— Немного рановато, так или нет?
— А как насчет одиннадцати? Может, эта цифра подойдет?
— Давай остановимся на двенадцати. Это больше подходит.
— Останавливайтесь на чем хотите, — сказал Стиви, довольный, как он справляется. Им все прекрасно известно, поэтому он может себе позволить покрасоваться, показать, что его на пушку не возьмешь.
— Ты вошел в магазин в двенадцать, верно?
— Если вы так говорите, шеф.
— У тебя было огнестрельное оружие?
— Нет.
— А что было?
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Я напугал его до смерти своим пронзительным взглядом, вот и все.
— У тебя был автоматически складывающийся нож, не так ли?
— Вы нашли его при мне, зачем спрашиваете?
— Ты воспользовался ножом?
— Нет.
— Разве ты не говорил старику, чтобы он открыл кассу, иначе ты его порежешь? Разве ты этого не говорил?
— Я не записывал на магнитофон все, что говорил.
— Но ведь ты же угрожал ему ножом! Ты заставил его открыть кассу, приставив ему нож к горлу.
— Думаю, да.
— И сколько денег ты взял?
— Вы же отобрали мою добычу. Разве вы не посчитали?
— Уже посчитали. Двенадцать долларов, верно?
— Я не успел сосчитать. Появились представители закона.
— И когда появились представители закона?
— Когда я уже уходил. Спросите легавого, который меня замел. Он знает, когда.
— Однако кое-что еще произошло, прежде чем ты собрался уходить.
— Ничего не произошло. Я обчистил кассу, а потом смылся. Дал тягу.
— На твоем ноже была кровь.
— Да ну? Я вчера вечером разделывал им цыплят.
— Ты ударил ножом владельца магазина, верно?
— Я? Да я никогда в жизни и пальцем никого не трогал!
— Почему ты ударил его ножом?
— Я этого не делал!
— Куда ты его ударил?
— Я его не трогал.
— Он начал кричать?
— Не понимаю, о чем это вы.
— Ты ударил его ножом. Мы это точно знаем.
— Что за чушь!
— Не умничай, Стиви.
— Разве вы уже этого не знаете? Что вам еще от меня надо, черт побери?!
— Нам надо, чтобы ты рассказал нам, почему всадил нож во владельца магазина.
— А я говорю, что этого не было!
— Он вчера был госпитализирован с шестью ножевыми ранениями в грудь и живот. Что ты на это скажешь, Стиви?
— Оставьте свои вопросы для полицейского участка. Я вам больше ничего не скажу.
— Ты получил свои деньги. Зачем ты ударил его ножом? Стиви ничего не ответил.
— Ты испугался?
— А чего бояться-то? — заносчиво ответил Стиви.
— Ну, я не знаю… Испугался, что он расскажет, кто его ограбил. Испугался, что он начал кричать. Чего ты испугался, сынок?
— Да ничего я не испугался! Я велел старому негодяю держать рот на замке. Ему нужно было меня послушаться!
— А он открыл рот?
— Спросите его.
— Я тебя спрашиваю!
— Да, он не стал молчать. Он начал вопить. Сразу после того, как я обчистил кассу. Идиот чертов, из-за каких-то двенадцати долларов начал вопить как резаный!
— И что ты сделал?
— Велел ему заткнуться.
— А он не послушался?
— Да, не послушался. Поэтому я его ударил, а он все орал. Поэтому… поэтому я и пощекотал его ножичком.
— Шесть раз?
— Я не знаю, сколько раз. Просто… ударил, и все. Ему не нужно было вопить. Спросите его, сделал ли я ему что-нибудь плохое. Давайте, спросите! Он вам скажет. Я и пальцем к нему не прикоснулся, пока он не начал вопить. Пойдите в больницу и спросите его, тронул ли я его пальцем. Давайте, спросите его!
— Мы не можем, Стиви.
— Поче…
— Он умер сегодня утром.
— Он…
На мгновение мысли у Стиви перепутались. Умер? Коп сказал — «умер»?
Теперь зал притих в удивленном молчании. И до этого все слушали его внимательно, но сейчас тишина была какая-то другая, и от этой тишины ему стало вдруг холодно, и он посмотрел на свои ботинки.
— Я… я не хотел, чтобы он умер, — пробормотал Стиви. Полицейский стенографист поднял голову:
— Чего он не хотел?
— Чтобы он умер, — шепотом повторил какой-то полицейский в форме.
— Что? — снова не расслышал стенографист.
— Он не хотел, чтобы он умер! — завопил коп. Его голос эхом отозвался в тишине зала. Стенографист наклонил голову и принялся что-то царапать в своем блокноте.
— Следующий! — сказал начальник полиции. Стиви сошел со сцены. В голове у него было на удивление пусто, ноги почему-то стали свинцовыми. Он прошел за копом до двери, а потом потопал вместе с ним к лифту. Они оба молчали, пока двери лифта не закрылись.
— Для первого дела ты серьезно влип, парень, — сказал коп.
— Он не должен был умирать! — отчаянно крикнул Стиви.
— А тебе не нужно было тыкать в него ножом, — заметил полицейский.
Стиви попытался вспомнить, что говорил ему Скиннер до предварительного слушания, но шум лифта
