подалась. Папа сделал шаг вперед.
– Разрешите мне, – сказала Дезире спокойно, отодвигая его. И первой вошла в комнату.
В общем, она оказалась права. Констан навсегда выбыл из числа живых. Он висел посреди комнаты, скрюченный и синий. Труп давно остыл, и доктор сказал, что полицейский мертв уже несколько часов.
3. Из дневника Армана Лефера
Эдмонда Бретель упала в обморок, служанки заголосили, графиня Коломбье разразилась слезами и причитаниями. Малыш Люсьен держался возле Дезире, цепляясь за ее юбку, и, часто-часто моргая, смотрел, как Альбер режет ножом веревку, на которой висело тело. Когда с веревкой было покончено, я помог Маню перенести труп на кровать, потому что Ланглуа ни за какие коврижки не хотел прикасаться к мертвецу.
– Боже мой, – стонала графиня, – и когда же это все кончится!
В отличие от трусоватого математика Дезире Фонтенуа, похоже, не испытывала перед мертвыми телами никакого трепета. Она придвинулась поближе к кровати, на которой лежал полицейский, и не сводила с него тяжелого взгляда.
– Ну, месье Виньере, – спросила она, оборачиваясь к доктору, – и каким же будет ваше заключение?
Доктор, казалось, был несколько удивлен таким вопросом.
– Прошу прощения, мадемуазель?
– Отчего он умер? – спросила Дезире, нетерпеливо передергивая плечами.
– Несомненно, покончил с собой, – с некоторым раздражением отозвался доктор.
– Несомненно? – с неприятным ударением повторила Дезире. – Значит, у вас нет никаких сомнений?
Графиня Коломбье перестала всхлипывать и озадаченно уставилась на кузину мужа. Доктор Виньере нахмурился.
– Право же, я не понимаю вас, мадемуазель Фонтенуа. Вы хотите сказать, что месье Констан не сам убил себя?
– Вы очень догадливы, доктор, – отозвалась эта странная женщина, делая реверанс. – С чего бы Констану вообще кончать с собой? – Она обернулась к старому депутату, который застыл в дверях, не решаясь войти в комнату. – Как вы думаете, месье Пино-Лартиг? Он же был вашим помощником как-никак!
Прежде чем ответить, депутат вытащил из кармана большой платок и промокнул им пот, проступивший на лысине.
– Должен признать, – пробормотал он, – мне такое решение тоже кажется странным. Луи был не тот человек, чтобы… – Он умолк, не закончив фразу, но всем и без слов было ясно, что он имеет в виду.
– Вы считаете, у него не было оснований для самоубийства? – безжалостно продолжала Дезире.
– Никаких, – твердо ответил депутат. – Кроме того, есть еще одно… – Он замялся. – Я нигде не вижу предсмертной записки.
И в самом деле – ее не было.
– Господа, – вмешался граф, – простите меня, но, по-моему, то, что вы говорите, просто смешно. Не каждый самоубийца оставляет записку, а кроме того, не забывайте, что дверь была заперта изнутри. Если Кэмпбелл убил Констана, как бы он выбрался отсюда?
– Через окно, например, – спокойно ответила Дезире. – Кроме того, есть масса трюков, с помощью которых можно засунуть ключ изнутри в замочную скважину, оставаясь по другую сторону двери.
Граф побагровел.
– Простите меня, кузина, – чрезвычайно вежливо промолвил он, – но, по-моему, вы, женщины, склонны иногда давать волю воображению.
– Прошу прощения, – не менее вежливо отозвалась Дезире, – но я прошу вас не забывать, что в замке только что произошло по меньшей мере два убийства, а Констан был именно тем человеком, который взялся распутать их. Что, если ему удалось напасть на след убийцы, и тот разделался с ним?
– Вы говорите о Кэмпбелле? – подала голос Матильда.
– Возможно, – уклончиво ответила Дезире. – Кстати, откуда взялась веревка? Она уже находилась в комнате?
– Как можно! – возмутилась Матильда.
– Тогда как она попала сюда? Взгляните на нее поближе, мадемуазель Бертоле. Вам же известно все о том, что где лежит. Что это за веревка?
Матильда, поколебавшись, подошла и взглянула на обрывок веревки, который до сих пор свешивался с потолочной балки.
– Обыкновенная веревка из нашей кладовой, – наконец проговорила она.
Дезире вздернула свои красивые брови.
– Месье Констан брал ее?
– Нет, насколько мне известно, – пробормотала Матильда.
Дезире Фонтенуа вздохнула.
– Значит, вчера ночью ему вдруг пришло в голову, что хорошо бы ему покончить жизнь самоубийством, после чего он спустился в кладовую, взял там моток веревки, вернулся к себе, запер дверь изнутри и повесился, – подытожила она. – Но зачем? Зачем ему было делать это?
– Может быть, он увидел привидение? – предположил граф. Левую щеку его то и дело перекашивал нервный тик.
Я услышал, как шелестит платье Дезире. Молодая женщина медленно обернулась к своему кузену. Не знаю почему, но тот вдруг поспешно отступил на шаг назад.
– Не смешите меня, кузен, – ледяным тоном произнесла она, и ее глаза сузились. – Я вполне допускаю, что Клер Донадье могло что-то такое померещиться, от чего она и умерла, но Луи Констан – не Клер Донадье. Он бывший полицейский, и его не так-то легко ввергнуть в панику, а уж тем более – довести до самоубийства.
Все молчали. Эта женщина положительно была слишком умна, и ни у кого не нашлось, что возразить ей.
– Так что осмотрите тело как следует, доктор Виньере, – продолжала Дезире. – Ищите свежие синяки, ушибы, ссадины. Потому что лично я совершенно уверена: месье Констан не сам убил себя, кто-то помог ему умереть. Кто-то, кому месье Констан очень сильно мешал.
4. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье
Мы сидели в большой гостиной, дожидаясь, пока доктор Виньере закончит осмотр. Я устроился на зеленом диване возле тети Дезире, а в противоположном углу мать разговаривала с Эдмондой, то и дело бросая на нас косые взгляды. Эдмонда судорожно сжимала руки, а на лицо ее было страшно смотреть. За окнами снова стало белым-бело – опять началась метель.
– Ах, я как чувствовала, как чувствовала! – вскрикивала Эдмонда. – Я – не сердитесь, госпожа графиня, – но я не хотела ехать сюда! Эти горы, этот мрачный замок… – Она стала раскачиваться взад и вперед всем телом, как сломанный китайский болванчик. – Господи, какое несчастье! И вот – мы отрезаны от всего света, и никто, никто не сможет нам помочь!
– Мы должны помолиться, – убежденно промолвила мать. – Мы обязательно должны помолиться! Бог не оставит нас, верьте мне, Эдмонда!
Дверные петли протестующе завизжали, мать охнула и шарахнулась назад. Однако оказалось, всего лишь вошел доктор Виньере. Он хмурился, лоб его пересекали широкие продольные морщины.
– Ну что, доктор? – спросила тетя.
– Все так, как вы и думали, – буркнул он. – Его ударили два раза чем-то тяжелым.
– По голове? – осведомилась тетя.
Мать, приоткрыв рот, подалась вперед, доктор Виньере, похоже, был удивлен ничуть не меньше.
– Откуда вы знаете?
Тетя Дезире только пожала плечами.
– Так легче всего оглушить человека, – сказала она. – Чтобы потом было удобнее повесить его.
Мать ахнула и закрыла лицо руками.
– Так или иначе, – сказал доктор, – вы оказались правы. Это не самоубийство, а продуманное, хладнокровное убийство.
– А ключ? – спросил я. – Как Кэмпбелл сумел выбраться из комнаты, если дверь была заперта и ключ остался в замочной скважине? Вы упоминали окно, но все окна тоже были закрыты. И потом, комната Констана слишком высоко от земли.
Тетя усмехнулась.
– Убийца мог выйти из комнаты и использовать магнит, чтобы снова запереть дверь и оставить ключ с другой стороны, – объяснила она. – Правда, такой трюк требует сноровки, и его нелегко провернуть за одну минуту. Поэтому я думаю, что все было гораздо проще. Убийца вышел от Констана точно так же, как к нему вошел.
– И как? – спросил я, аж подпрыгивая на месте от нетерпения.
Тетя улыбнулась.
– Он прошел сквозь стену, – сказала она. – Вот и все.
Честно говоря, я решил, что она смеется надо мной, и обиделся. Доктор Виньере, по-моему, тоже был несколько удивлен таким ответом.
– Значит, вы считаете, что Констана убило привидение? – осведомился он, не скрывая сарказма.
– О нет, – усмехнулась тетя. – Тут определенно поработал человек.
Человек, проходящий сквозь стены… До такого даже я не смог бы додуматься! Но тут вошел Лабиш и доложил, что завтрак готов и ждет нас.
Атмосфера за столом была на редкость гнетущая. Папа попытался завязать разговор с Дезире о том, не интересуется ли ее князь сталелитейным производством, а то у него есть на примете прекрасный завод, которым он чрезвычайно дорожит, но тем не менее вынужден с ним расстаться ввиду некоторых обстоятельств. Не захочет ли князь…
– Разориться? – живо подхватила Дезире. – Благодарю вас, кузен. Конечно, я великодушна, но не до такой же степени!
Папа помрачнел, и я так и не понял почему.
– Ваш будущий супруг упускает выгодную сделку, – буркнул он.
– Интересы моего будущего супруга не простираются дальше кордебалета и винокуренных заводов, – отозвалась Дезире. – Сталь не его конек.
– Но вы можете хотя бы поговорить с ним! – вырвалось у папы.
– Полно, Эрнест, я вижу вас насквозь, – промолвила тетя, как ни в чем не бывало поглощая превосходного кролика в белом соусе. – Поговорим откровенно. Вы вспомнили обо мне потому, что дела у вас идут хуже, чем раньше. Но такое бывает у любого предпринимателя. Почему бы вам не придумать новый сплав стали и не обогатиться вдвое против прежнего? Это сразу же решило бы все ваши проблемы.
– По-моему, кузина, вы издеваетесь надо мной, – очень холодно проговорил папа.
Дезире улыбнулась и взяла бокал вина.
