– Твое здоровье, Люсьен, – сказала она мне. – Ты самый лучший из племянников!
Я почувствовал, как у меня предательски заполыхали щеки. Ну почему приятные слова так легко выбивают нас из колеи? Наверное, потому, что мы очень редко их слышим.
Если бы я был взрослым, то легко нашел бы, что ответить. Я бы непременно поднял бокал за самую лучшую тетю на свете, потому что это правда. И я решил, что когда стану большим, то первый мой тост будет непременно за нее – за тетю Дезире с карими глазами, в которых пляшут золотые искорки.
5. То, что произошло на дороге между деревней и замком Иссервиль вскоре после полудня
Ветер заныл, заскулил, как большая собака, и закружил по дороге, взметая снежные вихри. Придерживая одной рукой шляпу, человек шел против метели, и каждый шаг давался ему с таким трудом, словно к ногам был привязан груз свинца.
– Ой, – стонал человек, – ой, ой-ой-ой… Что же это творится?
От ледяного ветра на глазах у него выступили слезы, руки замерзли, хоть и были в дорогих перчатках. Говорили же ему в деревне: нельзя пускаться в путь, месье, в такую погоду, никто не сможет добраться до Иссервиля, когда метет столь сильная вьюга!
«Споткнусь, упаду, – лениво думал человек, – ударюсь головой о что-нибудь и замерзну до смерти в сугробе… – Он и в самом деле едва не споткнулся, но удержался на ногах и скорее механически, по привычке двинулся дальше. – Кто меня хватится? Да никто. Погибну, а потом из леса выйдут волки и начнут глодать мой труп… – Никакого леса поблизости не было и в помине, но для незнакомца, обладавшего завидным воображением, сей факт ровным счетом ничего не значил. – И даже могилы не будет у меня. – Человек зажмурился, чтобы спасти глаза от проклятого ветра. А воображение вело его дальше: – Даже самой скромной могилы не будет с надписью: «Несравненному, незабвенному, лучшему из…»
Но так как с закрытыми глазами идти было совсем невозможно, путник все-таки разлепил веки – и вмиг забыл о своей могиле и вообще обо всем на свете, потому что увидел: сквозь метель на него двигается какая-то черная тень.
«Волк!» – ужаснулся внутренний голос.
Но для волка, даже самого кровожадного, тень была все-таки чересчур большой. Незнакомец подался вперед и прищурился. Тень, храпя, сделала несколько шагов и замотала головой.
«Лошадь! – мелькнуло в голове у незнакомца. – Ей-богу, лошадь!»
И в самом деле, перед ним был великолепный гнедой конь – без седла, без сбруи и без стремян. Он стоял, расставив ноги, и недоверчиво смотрел на безумца, который рискнул в непогоду в полном одиночестве штурмовать гору Иссервиль.
– Эй! – Человек замахал руками. – Иди сюда! Эй!
Конь фыркнул и попятился. Если бы не метель, он бы легко ускакал прочь, но рядом оказался все-таки человек, а конь привык слушаться людей.
– Лошадка! – заискивающе шепнул незнакомец. – Иди, иди ко мне!
Конь проурчал что-то невнятное и решился сделать шаг вперед. Человек приблизился к нему и потрепал благородное животное по шее.
– Бедняга! Отбился от стада, да? Нерадивые хозяева оставили тебя на улице? – спросил незнакомец.
Конь навострил уши. Слово «стадо» ему не понравилось, потому что так говорят о коровах и овцах, но глаза у человека были добрые, и конь сразу же успокоился.
– Ну ничего. Сейчас мы с тобой отправимся в Иссервиль, и все будет хорошо… – проговорил человек.
Услышав знакомое название, конь радостно заржал. Мужчина сделал попытку сесть на него, что было нелегко, учитывая отсутствие седла и бушующую метель. С третьего раза незнакомец все- таки с грехом пополам взобрался на спину животного – и, только устроившись поудобнее, вспомнил, что он не умеет ездить верхом. Тяжело вздохнув, человек наклонился к уху своего скакуна.
– Ты, пожалуйста, отвези меня в замок, – попросил он жалобно. – Только не очень быстро, потому что мне не хочется падать с тебя.
Конь кивнул головой, словно поняв все, что ему сказали, и побрел сквозь метель к замку Иссервиль, который застыл в снежном плену на самой вершине неприступной горы.
Глава 8 Проходящий сквозь стены
1. Из дневника Армана Лефера
После завтрака Матильда удалилась в гостиную на втором этаже, в которой стоял рояль. Я проследовал туда за ней. Подняв крышку, она стала наигрывать какую-то мелодию, от которой у меня начало щемить сердце. Когда она закончила играть, я собрался с духом и подошел к ней.
– Матильда… – Серые глаза взглянули на меня с укором, и я поспешил поправиться: – Мадемуазель Бертоле, нам надо поговорить.
– Говорите, – спокойно велела она.
Пальцы молодой женщины вновь стали перебирать клавиши. С трудом я смог оторвать свой взор от ее изящных рук.
– То, что творится в замке… – начал я и осекся.
– Вы имеете в виду убийства? – тихо спросила Матильда.
– Убийства и все остальное, – с горечью ответил я. – Привидения, кровавая надпись, исчезновение лошадей…
На лицо Матильды набежало облачко. Она мягко, но решительно покачала головой.
– Насчет остального я ничего не знаю, но можете мне поверить: никаких привидений в замке Иссервиль нет и никогда не было, – промолвила она. – Это все выдумки.
– Вы говорите то же самое, что и граф, – не удержался я. – Он тоже все время повторяет, что в замке нет привидений.
– Потому что это правда, – с достоинством возразила Матильда.
Ее спокойствие сбивало меня с толку. Я попробовал зайти с другой стороны.
– Вы верите графу Коломбье, потому что он ваш… покровитель? – Слово «друг» стало бы мне поперек горла.
– Граф очень добр ко мне, – поспешно проговорила Матильда. Однако мелодия, которую она наигрывала, на мгновение сбилась под ее пальцами.
– Вы очень привязаны к нему, – пробормотал я.
– Да, я люблю его, как дочь, – подтвердила она. – Вы именно об этом хотели со мной поговорить?
Нет! Конечно же, нет! Но как объяснить… Я попытался собраться с мыслями.
– Я боюсь за вас, Матильда, – признался я. – Этот человек… Кэмпбелл… Он уже убил троих. Если он не остановится… – Я запнулся. – Я боюсь за вас, Матильда, – наконец промолвил я. – Очень боюсь.
– Спасибо, Арман, – отозвалась молодая женщина, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Но посудите сами: зачем я ему? По-моему, для вашего страха нет оснований.
– Но ведь мы говорим об убийце! – вскинулся я. – Я знаю, что вы не обидели его, потому что вы никого не можете обидеть. Но что, если он попросту безумен? Положим, он убил Северена, чтобы завладеть его формулами! Но судья и Констан? Что они могли ему сделать?
– Судья узнал его, и Кэмпбелл был вынужден от него избавиться, – напомнила Матильда. – Это было первое убийство Кэмпбелла, но он не хотел, чтобы его обнаружили, и поэтому поступил столь странным образом – спрятал труп в снеговик. Потом он застрелил бедного месье Северена…
– И бежал, – подхватил я. – Но потом зачем-то вернулся, убил Констана и угнал всех лошадей.
Матильда прикусила губу. Ее глаза горели.
– Снежная буря, – прошептала она. – Он вернулся из-за снежной бури и спрятался где-то в замке.
– И никто из слуг его не заметил? – спросил я, вскидывая брови точь-в-точь как Дезире Фонтенуа.
– Иссервиль очень большой замок, – возразила Матильда обиженно. – А Кэмпбелл тут не первый день и хорошо знаком с расположением комнат. Но Констан что-то видел или, может быть, слышал… Тогда Кэмпбелл убил его, забрал из конюшни всех лошадей, чтобы мы не смогли его догнать, и бежал. – Она зябко повела плечами. – Уверена, он уже далеко.
– Посмотрите за окно, – попросил я.
Матильда обернулась. Я никогда не забуду, как побледнело ее лицо в тот миг.
– Буря разыгралась пуще прежнего, – очень тихо проговорил я. – Он не доберется до деревни, Матильда. Ему опять придется вернуться. И, возможно, он снова будет убивать. Вот почему я боюсь за вас.
Она молчала. Тогда я заговорил снова:
– Может быть, этот человек и впрямь бежал. Так было бы лучше для нас всех. Но также возможно, что он вернулся в свое убежище. Неважно, где оно, важно, что вы можете случайно его обнаружить. И тогда – тогда Кэмпбелл наверняка не пощадит вас.
Матильда подняла на меня глаза, и я поразился тому, сколько в них было муки. Зачем, зачем я говорю, зачем пугаю ее?
– Вы хотите испугать меня? – в упор спросила она.
– Нет, – ответил я. – Я хочу вас защитить, мадемуазель Бертоле… Матильда…
Мелодия под ее пальцами давно умолкла. Молодая женщина сидела за роялем, напряженно раздумывая о чем-то.
– Я думаю, мы должны поговорить с графом, – решительно промолвила она. – Мы должны рассказать ему все. Потому что если вы правы, то опасность угрожает не только мне, но и всем нам.
Я мог бы сказать ей, что мне наплевать на всех, кроме нее, но Матильда уже поднялась с места.
– Идемте, – сказала она.
И я двинулся за ней, чувствуя в душе смертельную горечь от того, что мы говорили на разных языках – и, по-видимому, обречены никогда не понять друг друга.
2. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье
Идет второй час дня, а в замке пока никого больше не убили. Лично я думаю, что это скорее хорошо, чем плохо. Папа в кабинете разговаривает о чем-то с Матильдой и учителем фехтования, Франсуаза и Марианна с заплаканными глазами моют посуду, дворецкий совсем сгорбился и ходит на цыпочках, а мама с мадам Бретель стоят на коленях и истово молятся. Месье Бретель, старый депутат и Ланглуа играют в карты, вяло перебрасываясь репликами. (Стащил фразу из какого-то романа, а из какого –
