получилась складная. И в конце концов месье Пино-Лартиг вполне еще может стать привидением, так что я ничуть не погрешил против истины.
Папа принялся допрашивать всех, кого только можно, мама с Эдмондой начали рыдать, доктор осматривал Ланглуа, который стонал, что ему пробили голову, служанки сбились в кучу и на разные голоса причитали, и всей этой чепухе не было видно конца. Что же до меня, то я отправился к тете – посоветоваться. У меня из головы не выходило, как сегодня утром папа не дал нам осмотреть комнату Констана. Конечно, я люблю папу, но когда он застал нас там, у него сделалось такое лицо, что даже мне стало не по себе. Тетя Дезире говорила, что кто-то собрал на Рождество людей, после чего они начали умирать. А ведь все приглашения рассылал именно мой папа. Если тетя Дезире права и убийцей был вовсе не Кэмпбелл, значит, мой папа вполне мог им оказаться. Конечно, судья Фирмен, Луи Констан и депутат Пино-Лартиг являлись его друзьями, но нет таких друзей, которые не сумели бы стать врагами. Это я усвоил, прочитав «Двадцать лет спустя».
Тетя Дезире сидела в кресле и читала книгу. Меня она едва удостоила взглядом, когда я вошел.
– Вы уже знаете о том, что случилось? – не сдержавшись, выпалил я с порога.
Да, она знала. Она поморщилась, и я понял, что она не расположена говорить о последних происшествиях.
– Что вы читаете? – спросил я, поменяв тему.
Дезире развернула том обложкой ко мне. Это была «История замка Иссервиль», написанная кем-то из местных исследователей. Я видел книгу у нас в библиотеке. Оттуда, вероятно, Дезире ее и взяла.
– Нашли что-нибудь интересное? – спросил я.
– Пока не знаю, – уклончиво отозвалась тетя. – Я как раз читаю о тамплиерах.
– И что? – загорелся я.
– Четверо братьев ордена не пожелали покаяться и отречься от своего сана. Тогда король Филипп приговорил их к смерти, но, так как они были храбрыми рыцарями, он предложил им самим выбрать, как они хотят умереть. Желают ли они, чтобы их сожгли, или отрубили им головы, или повесили? Но они предпочли, чтобы их замуровали в стене замка Иссервиль, в котором они верой и правдой служили господу.
– Заживо замуровали? – с трепетом спросил я.
– Ну конечно! Какой интерес замуровывать трупы… – фыркнула тетя. – Король Филипп Четвертый уважил их просьбу, и рыцарей замуровали в стене. – Она захлопнула книгу. – Похоже, ты был прав, Люсьен, а я – нет.
Я непонимающе уставился на нее.
– Прав? В чем, тетя Дезире?
– Как ты думаешь, почему рыцари выбрали столь жуткую смерть? – вопросом на вопрос ответила Дезире. – Ведь очень мучительно – стоять в каменном мешке и задыхаться, не имея возможности ни пошевельнуть рукой, ни позвать на помощь. А, Люсьен?
– Может быть, они так дорожили этим местом, что хотели и после смерти быть с ним связаны? – предположил я.
– То, что они им дорожили, несомненно, – отозвалась Дезире. – Легенды утверждают, что в Иссервиле была целая алхимическая лаборатория. Что они тут искали – философский камень, секрет вечной жизни или какой- нибудь яд, не оставляющий следов? Так или иначе, но когда король распорядился уничтожить орден, замок Иссервиль долго сопротивлялся войскам. Когда его захватили, то кого-то убили сразу же, кто-то пожелал отречься от своих заблуждений и сохранить жизнь, а кто-то держался до конца. Как те четверо рыцарей. – Она вздохнула. – Ну так почему они выбрали столь жуткую смерть?
– Не знаю, – честно признался я.
– Да потому, – терпеливо объяснила Дезире, – что были уверены: они сумеют уйти. Их замуровали, а они выбрались из стены по потайному ходу и сбежали. Вспомни, ведь при перестройке замка не было найдено никаких скелетов.
– Как и потайных ходов, – напомнил я.
Тетя покосилась на меня, и в ее глазах блеснули и погасли золотистые искорки.
– Уверен? – спросила она.
– По крайней мере, я о них не слышал, – признался я.
– Люсьен, – проговорила тетя, – здесь должен быть потайной ход. Иначе все происходящее объяснить просто невозможно.
– Вы говорите так, потому что не верите в привидения, которые проходят сквозь стены, – обидчиво возразил я.
– Люсьен, – терпеливо сказала тетя, – привидений не существует. Поверь мне!
– Тогда как можно быть тем, кого не существует? – настаивал я.
По правде говоря, я просто повторил слова мамы, которые она сказала совсем по другому поводу, но Дезире тотчас повернула голову в мою сторону и насторожилась.
– Что ты сказал? – требовательно спросила она. – Повтори!
– Как можно быть тем, кого не существует? Это невозможно! Чтобы быть, надо существовать, и вообще…
Я хотел продолжить свои рассуждения, но с некоторым разочарованием заметил, что тетя уже не слушает меня. Она хмурила брови и покачивала носком туфельки, думая о чем-то своем.
– Да, пожалуй, это многое объяснило бы… – промолвила она наконец. – Конечно, не все, но… многое. Только вот надпись, которую видела Франсуаза… И четыре призрака… Почему четыре? Или…
Дезире умолкла. Я ждал, пока она вспомнит о моем присутствии, и, по счастью, довольно скоро она повернулась ко мне:
– Ладно, после обеда мы сразу же этим займемся. Только вот что: мне понадобятся свечи и, конечно, твоя помощь.
Я горячо заверил ее, что сделаю все, что в моих силах. Но на самом деле мне не терпелось задать один вопрос. Вопрос, который жег мне губы.
– Скажите, тетя Дезире… – Я собрался с духом. – Сегодня утром… мой папа в комнате Констана… Вы не думаете, что он может… может иметь к убийствам какое-то отношение?
Первые ее слова оправдали худшие мои ожидания. (Так всегда пишут в романах.)
– Вероятно, – сказала тетя, – и даже наверняка. Только твой папа никого не убивал.
Признаюсь, я выдохнул с облегчением.
– Но тогда почему…
– Люсьен, – предостерегающе сказала Дезире, – пока я знаю не больше твоего. Понятно? Так что еще рано делать какие-то выводы. – Она поднялась с кресла. – Кстати, инспектор Коломбье, вы знаете, что необходимо для того, чтобы быть и существовать?
– Нет, – растерянно признался я.
– Чтобы быть, надо есть, – весело сказала тетя. – Так что идем обедать.
Она согнула руку, я взял ее под локоть – совсем как взрослый, честное слово! – и мы пошли.
3. Из дневника Армана Лефера
День уползал в свою нору, как раненый зверь. Десять человек собралось вокруг обеденного стола. Граф Коломбье был мрачен, его жена сидела с красными глазами. Управляющий Бретель и его половина выглядели ничуть не лучше. Доктор угрюмо поглощал пищу, Ланглуа то и дело охал, прикладывая руку к голове. Матильда сидела очень прямо, но и в ее прекрасных глазах застыл страх. Люсьен и его красивая тетка переглядывались с видом заговорщиков, которым уж точно известна подоплека всего происходящего, но они ни за что ничего не скажут. Что же до меня самого, то я чувствовал себя отвратительно. Сознание того, что математик пострадал исключительно по моей вине и едва не погиб, мучило меня не меньше, чем воспоминание о человеке в черном, ушедшем в стену. Чем усерднее я пытался подыскать рациональное объяснение случившемуся, тем более ирреальным оно выглядело. Люсьен, ковырявший вилкой в своей тарелке, шмыгнул носом.
– Интересно, – произнес он в пространство, – а еда не отравлена?
Мадам Бретель уронила вилку, дернула локтем и опрокинула бокал вина, которое алым водопадом пролилось на белоснежную скатерть.
– Люсьен! – рявкнул граф, побелев от гнева.
– Не кричите на ребенка, Эрнест, – тотчас же вступилась за своего любимца Дезире. – Мальчик прав: в таком доме, как ваш, может случиться все, что угодно.
– Кузина, – проскрежетал граф, – умоляю вас… Обстановка и так достаточно серьезная, не надо усложнять ее. Мы потеряли наших друзей… очень дорогих друзей. А что до вас, то вы потеряли своего жениха. Ведь месье Пино-Лартиг когда-то был им, хоть вы наверняка предпочли забыть об этом.
– Ничего, – с иронией отозвалась Дезире. – Уверена, я смогу пережить утрату.
– Я всегда знала, что вы бессердечны и бездушны, – с горечью промолвила графиня. – Но никогда не подозревала, что до такой степени.
– О, да, – еще ехиднее отпарировала эта потрясающая особа. – Я воплощение всех пороков, которым вы всегда хотели быть, но у вас не хватило смелости им стать.
Графиня оторопела.
– Что? – переспросила она, не веря своим ушам. – Что вы сказали?
Филипп Бретель яростно стукнул ножом о стол.
– Дамы! – проговорил он, возвысив голос. – Полагаю, ни к чему продолжать подобный разговор.
– По-моему, она хотела меня оскорбить! – горячилась графиня. – Что вообще она имела в виду?
– Если вы ничего не поняли, то из чего сделали вывод, что я хотела вас оскорбить? – тотчас же ринулась в атаку Дезире.
Ланглуа тихо застонал. Матильда, добрая душа, поспешила ему на помощь.
– Месье Ланглуа, вам плохо? Может быть, вам лучше прилечь?
– Нет, – пробормотал математик, – ни за что. – Он сделал жалкую попытку улыбнуться. – Я не хочу оставаться один.
– Надо что-то делать, – проговорил граф. – Мы обязаны что-то предпринять.
– Благодарю покорно, – буркнул управляющий. – По вашему совету сегодня мы уже предприняли поиски Кэмпбелла, и вы сами знаете, что получилось.
– Надо бежать отсюда, – боязливо проговорил доктор. – Бежать, пока не стало слишком поздно.
– С какой стати я должен бежать из своего собственного дома? – вскинулся граф. – Это просто глупо!
– Мы должны позвать на помощь, – заявил Бретель.
– Прекрасно, – ядовито промолвил Коломбье. – Коли так, можете сами отправляться за ней.
Люсьен приподнялся на месте,
