осталась там, в кости, и теперь таким же шестым чувством знал, что больше там ее нет. Какая замечательная, прекрасная идея. Ведь они на своем Марсе наверняка не изобрели марксистско-ленинского учения, иначе Марс сейчас был бы цветущим, прекрасным, зеленым миром и на нем бы росли яблони.
- А где Янка? - спросил он не столько по побуждению видеть ее, сколько потому, что не мог не спросить.
- Товарищ Янка прибудет позже, - сказала женщина, и это было очень просто и понятно: конечно же, товарищ Янка прибудет позже, и тогда он познакомит ее с революционным учением товарища Маркса. Удивительно, почему он раньше этого не сделал…
- А вы покажете мне товарища Ленина? - спросил он сонно.
- Вот ты, Янка, всегда так, - укорял батя, - как вобьешь что-то себе в голову…
Но Янке видно было, что он на нее не сердится, а, наоборот, скорее гордится упрямством дочки.
- Высадила бы его, да и домой… Вон сколько времени потеряла.
- Хотела как лучше, - сказала Янка, накидывая на плечи кожушок и подворачивая косу в тяжелый узел. - Чтобы не забоялся он.
- Такой забоится…
- Не скажи, батя, вон русалка когда играла, ну та, что у третьей верши обычно плещется, он аж позеленел весь.
- А ты ее, заразу, веслом, - посоветовал батя.
- Ну, так ты ж учил… Я ее по рукам, по рукам…
Сметанные стога заносил мелкий серый снег, и все вокруг было серое и рыжее, и Янка почувствовала, как наваливается на нее неодолимый сон.
- Мама уже спит, - сказал отец, кивнув на старую, скрипучую вербу с огромным дуплом, возвышающуюся на заднем дворе. - Да и нам пора. Я, вон, тебя дождаться хотел, аж пальцами веки держу…
- Ага, - согласилась Янка. - Звыняй, батя… Ты вот мне скажи… Мы стараемся, чтобы как люди, чтобы как отец Йожка учил, чтобы добро к ближнему и милосердие… А они почему не стараются? Что ж они так, друг друга?
- Тому що они люди, глупая, - пояснил отец и затоптал цигарку сапогом. - Им не надо стараться… Ну, не плачь, доча. Этот тебе все равно не пара был. Горяч очень. Вот поживет он там с недельку, и повыбьет из него эту его дурь. Иногда это человеку на пользу идет. А как вернется, лет через сто… ну не плачь, говорю тебе. Я уж и скотину тетке Ярине загнал, и хату заколотил. Пошли спать…
- Вот еще скажи мне, батя, - Янка сонно завозилась, устраиваясь в уютном, теплом скрипучем мраке, - а правда… куда ты тех людей перевозишь, а?
- На другой берег, доча, - глуховато отозвался отец, - на другой берег.
