производство! Оно не может быть изолированным, должно осуществляться снабжение, сбыт готовой продукции. Без грузовиков не обойтись. А тут ничего не написано. Разгильдяи хреновы, вернусь — устрою вам выволочку.“
Больше всего, однако, Данга интересовали сложившиеся отношения зэков с военными и между сотой. Зэки жили далеко не одинаково — расслоение иыло даже большим, чем в вольной жизни. Верховодило зоной несколько блатных, которые только держали общий порядок, ничуть не заботясь о нуждах производства. Судя по всему, они держали с администрацией вооруженный нейтралитет, грозя в случае репрессий поднять бунт. А так — вы нас не трогайте, и порядок будет.
У офицеров были, конечно, и прикормленные бугры — завхозы отрядов, как правило, крепкие и неглупые люди. Был еще целый отряд „козлов“ — так сказать, профессиональных стукачей с черными буквами СПП на зеленых нарукавных повязках. Во всех других отрядах также был свой сектор СПП козлов на общественных началах. Еще были тайные стукачи — „кумовки“, опора и надежда оперативников зоны.
Были, конечно, и обычные мужики — кому-то ведь надо было и работать. Их старались не обижать — план-то ведь выполнять надо. Но те, кто не мог постоять за себя, превращались в „овец“ — робких и покорных. Но и это еще не было самым дном зоны. Чисто теоретически. Даже „овца“ могла выбиться в люди — если вдруг круто изменит свое поведение. Что совершенно нельзя было сказать об опущенных — петухах и свиньях, они стояли как бы вне основных мастей, что-то вроде касты неприкасаемых в древней Индии. Данга, например, удивило, что к вещам петухов никому нельзя было прикасаться — ни лежать на его кровати, ни есть из его миски, ни докуривать его сигарету. Иначе любой, кто это сделал, непременно бы ''заминехался»[13].
«Интересное дело,» — удивился Данг, — «Трахать их, значит, можно, а вытираться его полотенцем — нет. Странная логика.»
Свиньями были, как правило, уже состарившиеся петухи, по облику более напоминавшие своих четвероногих тезок, нежели людей. Их даже никто и не трахал, они чистили сортиры и лазили по мусоросборникам в поисках объедков.
На этом документы кончались. Данг уже мысленно крыл матом всех тех, кто составлял эту аналитическую записку, настоящим анализом там и не пахло. И вообще это больше годилось бы для статьи в газете. Хотя нет, даже для газеты было слабовато. Разве что пощекотать нервы самым неискушенным обывателям.
«Разогнать бездельников, нет, не просто разогнать, — а на поселение их, за откровенный саботаж. Нету ни карты этой зоны, ни фамилий и званий командиров. Нет имен и кличек хотя бы блатных, номеров статей, характеристик. Сволочи, нет даже имени того, кто вышел из Здания! И кем он был до того, что петух — это ясно, но уж его-то психокарта до зарезу необходима. Иначе я просто не знаю, как вести переговоры. Нет, почему Чачуа не разгонит своих придурков? Неужели не может найти кого получше?»
В этот момент, когда машину вновь резко тряхнуло на очередном ухабе, и шофер-черпак лишь беззвучно матерился, яростно шевеля побелевшими от злости губами, Данга вдруг посетила неожиданная мысль. Что никакой психокарты на «монстра» ему не понадобится. Скорее всего, в Красное Здание вошел петух, а вышел оттуда совершенно иной человек. Лишь только внешне похожий. А на самом деле — это очень крутая личность. Но какая должна быть воля у этого человека? Ведь поначалу-то его принимали за петуха. Данг на минуту представил себя на его месте — пожалуй, без ментальной атаки дело не обошлось бы. Интересно, владеет ли он такими приемами? В любом случае он, как минимум, равный Дангу.
Так, а откуда же он тогда взялся? Неужели из Антигорода? Данга уже прошибал озноб от такой перспективы. Конечно, это была лишь версия, но более крепкая, чем та, что петух вдруг смог так резко изменить свою сущность. Пусть даже побывав в Красном Здании. Это Здание никого не меняло, и те, кто из него вышли, оставались теми же, кем и были. Это в лучшем случае. Это Данг помнил еще из информации БВИ. Правда, случаев проникновения шпионов Антигорода через Здание тоже вроде не было… Стоп, а если были? «Имеет место шпионаж…» — так, кажется, говорил шеф полиции тому Воронину, еще двадцать пять лет назад? А какой тут к черту шпионаж? И откуда? И после той беседы шеф поручил Андрею дело о Красном Здании. Которое тот с треском провалил, Кацман и тот оказался умнее. Данг уже остро чувствовал, как ему не хватает здесь того еврея, все его придурковатое поведение Данг стерпел бы легко, а вот помощником Изя был незаменимым.
Данг быстро прогнал эти глупые мысли. Он никогда не позволял себе подолгу жалеть о том, что могло бы быть, но злодейка-судьба так сурово с ним обошлась. Он всегда обходился тем, что имел, и умел использовать это наиболее эффективно.
Машина уже подъезжала к зоне. Уже виднелась длиннющая бетонная стена с большой железной дверью, с вышками и застывшими на них стрелками с «калашами» на правом плече. Данг смотрел по сторонам — сопки, тайга, слева серые одноэтажные бараки, справа двухэтажное строение, с виду напоминавшее детский сад. «Сад» был огражден метровым заборчиком, на небольшом плацу десяток недоносков занимались строевой под командованием сержанта. Данг с удивлением отметил, что на плечах у них были погоны советских ВВ. И хэбэ еще того образца, без модных наворотов.
Наконец УАЗик вкатили на идеальную асфальтовую площадку перед КПП зоны. Стояла поразительная тишина.
«А где же батальон жандармов?» — вновь удивился Данг, — «Здесь же бунт. Я полагал, что бунт выглядит как-то иначе. Острое и тяжелое из-за забора летает; солдаты в цепь с автоматами наизготовку. Что Чачуа, пошутить вздумал? Или опять его уроды все перепугали?»
Данг вышел из машины, и приказав шоферу ждать, подошел к двери КПП и нажал кнопку звонка.
Когда Данг прошел через двойную — железную и решетчатую дверь, он оказался на втором посту караула, — в маленьком коридорчике, замкнутом с обеих сторон двойными дверями. Справа была глухая стена, слева — забранное решеткой же окошечко, за которым сидел ефрейтор с безразличным, явно дембельским взглядом. Он проверил документы у Данга, лениво встал, отдал честь и нажал кнопку, открывая дверь-решетку вовнутрь зоны.
Снова Данг удивился — он полагал, что полковника из министерства должен встречать лично хозяин, и перед КПП.
Данг шел по асфальтовой дорожке прямо к резиденции ДПНК, слева за высоким забором, сделанным из вертикально стоящих железных труб, располагалось одноэтажное грязно-желтое здание, по-видимому, этапная комната. Два молодых зэка в черных робах с хмурыми серыми лицами подметали дворик, не обращая на проходящего мимо человека в «гражданке» никакого внимания. Данг невольно взглянул на забор — толстые трубы были разной длины, как бы вразнобой, что создавало особо гнетущее впечатление. Справа стояла жилзона — штук двадцать однообразных бараков с внутренними двориками-локалками, огороженными такими же заборами. Народу было мало основная масса на промке, а остальные, наверное, спят в свободное время.
— Мужик, ты какого хера тут шастаешь? — вышедший из надзорки наголо бритый парень с биркой «Дневальный» с самым наглым видом преградил путь полковнику в модных сапожках. Данг, ни слова не говоря, врезал ему поддых и тут же коленом по морде — здесь надо было сразу внушить к себе уважение. Затем, зажав пальцами кадык, так же молча раскрыл свое удостоверение перед глазами наглеца.
— Господин полковник? — в ужасе закатил глаза задыхающийся зэк. — Я же не знал… Мне не доложили… Простите меня, не кидайте только в трюм[14], а то там… Лучше набейте морду, как хотите. Я ведь тут специально поставлен, а то вдруг зэк какой получит переброс[15], оденет джинсу и сорвется в побег…
— Где хозяин? — резко перебил его Данг.
— У себя, водку пьет. Ой, что я говорю… Набейте мне морду…
Было ясно, что этот парень до ужаса боится, что господин полковник доложит о происшествии хозяину, а тот бросит его в какой-то трюм, по сравнению с которым обычное мордобитие казалось просто подарком судьбы.
— Нужен ты мне… Считай, что свое ты уже получил.
. — Господин полковник! Да я для вас… Бля буду, если бы все менты были такими… Черт, опять что- то не то говорю…
— Веди к хозяину. По-моему, ему сейчас не до тебя.
— Это уж точно.
