подчас и просто невозможно. Кроме того, давала себя знать изношенность двигателей и отсутствие необходимого количества запчастей. Впрочем, наступившее зимой 1941 -1942 гг. некоторое «затишье» на фронте в Карелии и плохая погода привели к тому, что активность авиации с обеих сторон сильно сократилась. Почти не летала и LeLv26, в которой только несколько машин удавалось держать в боеготовом состоянии. Туоминена проблема изношенности «Фиатов» коснулась самым неприятным образом: 4 июня 1942 г. при посадке в Малми (Malmi) сложились стойки его самолета (борт FA-1), и самолет скапотировал. По счастью, пилот отделался лишь легкими травмами и несколько дней провёл в госпитале.
Весна и лето 1942 г. также не принесли ничего нового. Основные события происходили на южном участке советско-германского фронта, где под Сталинградом и на Кавказе развернулись ожесточенные бои, в Карелии же временами казалось, что вообще ничего не происходит. Некоторое оживление в жизнь внесло известие о решении фюрера начать после падения Севастополя штурм Ленинграда, однако развернувшееся советское наступление в районе Волхова похоронило эти планы и все опять продолжалось своим чередом.
Если у механиков как обычно работа всегда находилась, то летчики в полном смысле убивали время как могли. Основным развлечением были карты, с помощью которых «спускалось» или пополнялось жалование, излишки которого по выходным и праздникам тратились в ближайшем населенном пункте. Вылеты были редкими и потому в истребительных эскадрильях в готовности к немедленному взлету находилось лишь по три-четыре машины.
21 сентября 1942 г. Туоминен и два сержанта ожидали команды на вылет на аэродроме Килпасилта (Kilpasilta), как обычно резались в карты, вскоре к ним присоединился командир звена лейтенант Микко Линкола (Luutnanti Mikko Linkola). Вчетвером однополчане успели сыграть две партии, когда раздался звонок телефон. Пилоты бросили игру и кинулись к самолетам. Как частенько было и до того, Туоминен быстро «испарился» после старта, но присоединился к своим приятелям, безрезультатно промотавшимся по небу, минут через двадцать. Выбравшись из машин и скинув парашюты, пилоты снова принялись за карты. После нескольких минут игры Туоминен нарушил тишину, заявив, что «свалил» парочку самолетов в районе Миккулайнен (Mikkulainen). «Угу», – ответил командир звена, со вздохом сдавая пикового туза. Вскоре вновь зазвонил телефон и неохотно поднявшись, лейтенант снял трубку. Слушая сообщение, он пристально посмотрел на Туоминена. Потом положил трубку и спросил:
– Ойппа, что ты только что сказал?
– Я сказал, что «придушил» парочку самолетов, – ответил Туоминен, и добавил, – одна «чайка» и, возможно, один И-15.
Лейтенант сказал, что звонили с наблюдательного поста в Миккулайнен, и сообщили, что «Фийю» («Fiiu» – так финны ласково называли «Фиаты» G.50) преследуя «чайку», нырнул за ней в облако, затем послышались очереди, и вниз посыпались обломки биплана. Первым из облака вылетел «Фиат», а за ним вывалился второй И-15. К слову говоря, Туоминен любил дурачиться и разыгрывать сослуживцев, многие из которых были младше его по возросту и обладали меньшим житейским опытом. Командир эскадрильи майор Харю-Еанти (Hariju-Jeanty) однажды пожаловался: «Проклятый «Ойппа», он всегда врет, но когда однажды проверяешь, почему-то оказывается, что на этот раз он говорил правду…».
8 февраля 1943 г. Туоминена переводят в 34-ю эскадрилью (LeLv34), которая была вооружена немецкими истребителями Bf 109. «Мессершмитт» был громадным шагом вперёд по сравнению с «Фиатом», но в условиях роста численности и насыщения советских ВВС современной техникой воевать становилось все труднее. К тому же, 2 июня 1943 г. Туоминен остался без машины, причем весьма экзотическим способом. Он сбил Пе-2, на котором после точной очереди взорвались топливные баки, но отлетевший крупный кусок крыла врезался в пропеллер, серьезно повредив лопасти. Пришлось срочно садиться на воду. Некоторое время Ойва проходил «безлошадным», а потом первое звено, в котором он служил, перебросили под Хельсинки. Однако советская авиация не жаловала столицу Финляндии визитами, и в период с 22 августа 1943 г. по 7 июля 1944 г. Туоминен не записал на свой счет ни одного сбитого.
В сентябре 1943 г. с Туоминеном снова случилась неприятность. При отражении налета советских бомбардировщиков он долго преследовал группу «пешек», отбивавшуюся огнем крупнокалиберных пулеметов. Пе-2 уходили все дальше, а он, оставшись один, продолжал атаки. Но на этот раз ему не повезло: очередь УБТ ударила по фюзеляжу и одна из пуль разбила топливный насос. Стрелка указателя давления бензина тут же отклонилась влево.
Мгновенно отвернув прочь, «Ойпа» осмотрел расстилающееся под ним пространство. Взгляд на карту – все ясно – под ним находилось побережье Эстонии, а ближайшим аэродромом был Таллинн. Садиться пришлось под бомбами, так как таллиннский аэродром «обрабатывали» советские бомбардировщики, но выхода не было. На глиссаде, он с трудом разминулся с четверкой «Фокке-Вульфов» из состава JG54, которые только, что взлетели. Ведущий «фоккеров» – майор Антон Мадер (Anton Mader), одержавший к концу войны 86 побед, впоследствии вспоминал, как он «с трудом увернулся от какого-то «Мессершмитта», пилот которого был явно сумасшедшим, так как садился против направления старта, да еще на горящем истребителе…».
Мотор почему-то еще тянул, а из разбитого топливного насоса и бензопровода хлестало горючее, которое загорелось при заходе на посадку, однако гидросистема еще работала и, хотя и с трудом, но вытолкнула стойки шасси, которые встали на замки. Спустя мгновение, пылающий истребитель катился по полосе. Невзирая на рвущиеся вокруг бомбы и не дожидаясь когда самолет остановится, Туоминен выскочил из кабины, сорвал с себя тлеющий комбинезон и отбежав к краю летного поля, плюхнулся в первую попавшуюся ложбинку.
Когда налет закончился, Туоминен решил выбираться из этого ада любым способом, но тут вновь завыли сирены – приближалась новая группа советских самолетов. На аэродроме царил хаос, на уцелевших самолетах механики запускали моторы, сквозь клубы дыма и пыли самолеты выруливали к взлетно- посадочным полосам. Во всех направлениях бегали солдаты и ездили грузовики, один из которых тут же врезался в еще горевший «Мессершмитт». Вскоре заработали зенитные батареи, оглушительные залпы которых усилили всеобщую какофонию.
В обстановке всеобщего помешательства Ойва заметил немецкий Ju52, осторожно руливший между воронками к оставшемуся нетронутым участку взлетной полосы. Догнав транспортник уже на последнем развороте, финн что есть мочи забарабанил кулаками в борт. Как только ничего не понимающий немец открыл дверь, внутрь как пушечное ядро ворвался Туоминен с вопросом о том, куда летит самолет. Оказалось, немец направлялся в Пори, где 5-й Воздушный флот Люфтваффе имел базу снабжения. О лучшем Туоминен не мог и мечтать…
Тем временем в Мальме остальные пилоты обсуждали судьбу потерянного аса. В горячке боя никто не видел, что случилось с «Ойппа». Все очень волновались, потому как вспомнилось, что перед боем Туоминен хвастался, что «не родилось еще пилота, способного его сбить» – поистине, «не хвались, едучи на рать». Тем временем, командиру звена позвонили из военной полиции и попросили описать внешность Туоминена, сообщив, что человек, так себя называющий, находится в Лауттакила, и просит доставить его в Мальме. Он возвращается из полета без истребителя и без документов. Командир тогда так описал внешность своего пилота: «Кожаная куртка, полетный шлем, необычные квадратные летные очки, темный как цыган, прекрасные зубы, с первого взгляда похожий на турка.». Попросив полицейского доставить пилота домой, командир долго ломал голову, как Туоминена занесло в такую даль.
1944 г. выдался особенно тяжелым для финских ВВС вообще и для Туоминена в частности. Советские ВВС наносили все новые и новые удары по территории Финляндии с целью вывести страну из войны. За тот год Туоминен сменил три части: 6 марта его направляют в LeLv30, 6 июля в HLeLv34, потом, 6 августа, снова в LeLv30. За весь год Ойва заявил только о пяти сбитых. Хотя это было и неплохо для уже считавшегося
