скафандр, нашёл спрятанную рубашку и, преодолевая брезгливость, снова спеленал его в узелок.
Нет, всё-таки отсутствие собак явно спасло меня: по такому запаху, который я распространял, даже самая бестолковая псина легко бы обнаружила незадачливого метагалактического щенка.
Ну что ж, при всём при том «таблетки» у меня в руках. Значит, живём.
На улице действительно начинался дождь, первые робкие капли застучали по металлическим бочкам, зашуршали по толевой крыше сортира.
Пора и «домой». Нет худа без добра: дождь смоет все следы, но звездолёт без прямого солнца созреет на сутки позднее.
Сейчас надо аккуратно покинуть городок, куда я в будущем если и заявлюсь, то будьте уверены, господа, уже в несколько ином качестве. Несомненно, все куклы желали бы тоже выбраться отсюда. Но полусонный дёртик самоуверенно полагал, что здесь он пребывает скорее для проформы.
Находясь в рабочем ритме, совершить обратный путь через ограждение на пустырь было делом техники. Я проскользнул почти под самым носом у этого болвана, кемарившего на каком-то ящике у склада или сарая.
Источая дикие ароматы, маскируясь и скрадываясь по всем правилам, миновал я пустырь, заваленный отбросами и, оказавшись под защитой холма, обращенного склоном к лесу, бесшумно понёсся к своему бивуаку, на ходу размышляя о трупе.
Была ли это отслужившая своё кукла, которую за убийство боевика дёртики казнили унизительной и страшной казнью? Или кукла сама свела счеты с безысходной своей жизнью, выбрав такой жуткий способ? Это мог быть и Джанк. Его вербовали, как говорил мне Роки Рэкун, в дёртики. Если он всё же клюнул, играя свою игру, а куклы, приняв всё за чистую монету, расправились с ним традиционным и популярным в подобных местах способом, утопив его в нужнике? Ну нет, я бы опознал его. Это не Джанк.
Вбегая в лес, я спугнул крикливых местных птиц, которые тучей взлетели с высоких, похожих на наши ели деревьев, — и на меня посыпалось сверху теперь уже птичье, так сказать, гуано. Инстинктивно втягивая голову в плечи, хотя в данных обстоятельствах это выглядело до смешного нелепо, я лишь подумал с горькой иронией: «Дерьмовый сегодня выдался вечерок!»
На поляне я разделся, положил пластиковый конвертик с «таблетками» на тряпьё, потом перетащил скаф к озерцу и бросил его там отмокать. Затем, несмотря на прохладу, долго плескался в воде, но всё мне мерещилось дерьмо и дерьмо. Да, от своего дерьма не отмоешься.
После омовения я с полчаса бегал по лесу, пытаясь согреться. Одевшись, вскрыл мешочек, нацепил на руку часы (они шли безупречно, показывая универсальное время, бесполезное на Паппетстринге), принял тонизирующую «медицину» и, не дожидаясь утра и солнца, инициировал звездолётную «таблетку», положил её под одежду на тело и заснул, почти счастливый.
12
Двое суток медленно созревал звездолёт; солнце лишь изредка показывалось среди рваных туч, иногда моросил мелкий дождик.
На третий день утром я вытянул из почти оформившегося корпуса длинный шланг с тяжелым наконечником и опустил его в болотце. Дело пошло быстрее, но ещё сутки прошли, пока утром на четвёртый день тонко не пропел сигнал готовности.
Всё это время я, без маковой росинки во рту, пребывал в постоянном напряжении, опасаясь быть обнаруженным. Сам я успел бы в любом случае скрыться, но вот что делать с недозревшим звездолётом? В период развития машины моё положение оставалось чрезвычайно уязвимым. Я действительно выломал дубину и не выпускал её из рук, но беспокоило то, что находиться слишком близко к поспевающему, как на дрожжах, звездолёту, не мог: процесс сильно понижал температуру. Приходилось ночевать в отдалении.
Сигнал готовности прозвучал для меня победным звуком боевой трубы, и я поспешил на полянку. Перед моим взором предстал полноразмерный корабль марки «шевроле», модель «Классический каприз».
Забравшись внутрь этой божественной машины, я испытал настоящее облегчение. Прежде всего снял кукольную одежду и обувь и бросил их в утилизатор. Затем, сходив к болотцу, подобрал рубаху, вытащил из воды скаф и отправил их туда же.
Включив корабельную защиту и настроив бортовой страж на экстренный старт при опасности, зашёл в гигиенический отсек и прежде всего коротко постригся с помощью барб-автомата. Мне было жалко своих льняных косм (должен же я оправдывать своё прозвище «Фэгот»), но стрижка являлась частью моего плана. Затем забрался в ванную и наверное целый час чистился и скрёбся, но запах кукольного нужника всё ещё преследовал меня.
С момента, когда меня подловили на платформе «Платинум сити», пролетело недели полторы. Это время я со вздохом записал себе в пассив: работа не продвинулась ни на шаг. Могилы и нужники, через которые я прошёл, были препятствиями, созданными самому себе мною же. А их преодоление — всего лишь действия, направленные на самосохранение, просто моё частное дело, которое вряд ли могло заинтересовать, например. Шефа.
Спортсмены знают, что пропущенная неделя тренировок отбрасывает в развитии на две-три недели назад: такова специфика непрерывного процесса. Время никого не ждёт. Оно уходит, уменьшая мои шансы на удачу. Я ничего не сумел пока сделать. А мой частный маленький успех… Я всегда помнил золотые слова: добиться успеха ещё недостаточно — надо, чтобы другие потерпели поражение.
Дорого заплатив за свою глупость и неосмотрительность, я рассчитывал взять реванш, имея в качестве мощного тыла новый, с иголочки, звездолёт.
Мне предстояло проникнуть на базу дёртиков. Она находится сравнительно недалеко от тренировочного городка, как вскользь упомянул в разговоре со мной Роки Рэкун. Я запомнил, как звездолёт уходил на северо-запад от городка после окончания похорон. Далеко для того, чтобы идти туда пешком. Да, нужно будет перегонять корабль на новое место, ближе к базе.
Просуществовав несколько дней на поляне, в нескольких милях южнее городка, я не видел пролетающих звездолётов. Они заходили на посадочную платформу с другой стороны — так, как заходили «харвестер» и доставивший меня на планету «Галакси-скайлайнер». Таким образом, место, где я все эти дни прозябал, располагалось как бы в мёртвой зоне. И всё равно опасность обнаружения постоянно висела надо мной.
Значит, придется перелететь, как стемнеет, поближе к базе, навестить дёртиков, вернуться и до рассвета выйти в космос. Если даже посещение базы ничего не даст, оставаться днём на земле недалеко от неё крайне опасно.
Я начал методично готовиться к «хаджу». Чисто выбрившись, изменил цвет своих теперь непривычно коротких волос, тщательно приклеил усы и добавил ещё несколько штрихов, преобразивших моё лицо. Я не собирался вступать с дёртиками в личные контакты, но при всём при том Айвэн Фул должен был исчезнуть, Ивэн Симпл должен был считаться умершим, а мне надлежало стать Саймоном Сайсом.
Чистая одежда, хорошая пища, специальные тонизирующие и укрепляющий средства привели меня в ровное настроение, придали бодрости и уверенности.
Незадолго до захода солнца я напялил на себя «жилетку», налокотники, наколенники, нацепил раковину и другие причиндалы. Сверху обтянулся тёмным удобным комбинезоном с откидывающимся эластичным капюшоном. Обулся в легчайшие упругие туфли, не забыл лэнгвидж, до зубов вооружился и, как только сгустилась тьма, с традиционным «вперёд — и выше!» свечой поднял машину в сочившееся мелким дождём небо Паппетстринга.
Выждав несколько секунд, чтобы дать анализаторам корабельного Мозга зафиксировать обстановку, я снизился до самых верхушек деревьев и передал управление автомату.
