Сдерживаясь, чтобы не перейти на трусцу, я покинул галерею, пересёк начинавший постепенно заполняться ресторан и спустился в лифте на свой этаж. Я пребывал все эти дни в полной готовности, снимая снаряжение только на ночь и поэтому, попав в номер, лишь быстро натянул скаф, приторочил пару сумок, среди них одну с «коконами», и снова выскочил в коридор.
Немного вверх на лифте — и я оказался на транспортном этаже. Здесь толстую грибовидную ножку здания отеля пересекла насквозь лента дороги, одним концом уходившая к центру «Платинум сити», а другим сбегавшая, петляя, до уровня диска-платформы и кончавшаяся сбоку от цилиндрического основания отеля «Космополитэн». Я сел в крохотный электромобильчик и, бросив монету, заскользил вниз.
Достигнув плоскости диска-платформы, я занял ставшую уже привычной позицию у прозрачной стены, недалеко от ближайшего к отелю «Космополитэн» шлюза.
«Харвестер» уже припарковался — припарковался точно на том же месте, на котором он стоял, когда подловили меня. Без всякого бинокля я прочитал огромные белые буквы на крутом боку грузового отсека: «Металлы». По сочетанию включенных сигнальных огней определил, что двигатель звездолёта оставался незаглушенным. Значит, пилот еще не покидал корабля, хотя я мог ошибаться, делая такой вывод. Но вот сменилась комбинация огней, и я понял, что двигатель перестал работать. Как выброшенная на дальний берег огромная рыба, звездолёт заснул на мели межгалактического атолла.
Еще несколько минут прошло, прежде чем открылся люк, и вышедший из «харвестера» пилот неторопливо зашагал к шлюзу — вратам в подкупольный рай. Я проследил за ним до того самого момента, когда он скрылся за дверями бара отеля «Космополитэн». Теперь он никуда не денется от меня, зафиксированный в моей памяти намертво.
Разгоняя себя, чтобы побыстрее придти в рабочий ритм, я отшлюзовался и вышел на открытый космос, на площадку.
Нельзя сказать, что на «Платинум сити» народ толпился и теснился, как в воскресный день в церкви, но и безлюдным он отнюдь не выглядел. От людей, человекоподобных и нелюдей уединяться здесь не представлялось возможным из-за ограниченных размером звёздного острова. Для осуществления моих планов эта срединная, промежуточная ситуация подходила как нельзя лучше. С одной стороны моё присутствие на платформе среди других людей не привлекало ко мне чьего-нибудь внимания, а с другой стороны немногочисленность их развязала мне руки.
Я терпеливо ждал, заняв позицию рядом с «харвестером», в одной из мёртвых зон, где меня не могли достать звездолётные визиры, передававшие изображение на экраны. Эти зоны у большинства стандартных машин я знал назубок и сейчас на всякий случай воспользовался этим знанием: внутри корабля могли оставаться люди.
Почти полчаса провёл я на платформе и, наконец, дождался пилота.
Он вышел из «врат рая» и уверенно направился к «харвестеру», и в то же время я начал медленное движение ему навстречу, предоставив ему первому поравняться с люком звездолёта. Пилот подошел к кораблю и стал ковыряться у люка с ключами и кодом, а я продолжал движение и в тот момент, когда он распахнул дверцу, я, как и рассчитал, оказался напротив люка и, совершив стремительный и почти неуловимый и незаметный со стороны бросок, буквально впихнул пилота в шлюз.
Все это произошло в доли секунды. Пилот еще не успел наложить в штаны, а я одной рукой уже захлопнул крышку люка, а другой мгновенно выхватил «спиттлер» и сунул ему под ребра, между жестких сочленений почти нового стандартного скафа. Я мог сразу привести этого хлопающего глазами бедолагу к полному финишу, но не стал делать этого.
— Молчи, приятель, — тихо, но твёрдо приказал я ему и по движению испуганных глаз за прозрачной сферой забрала понял, что преобразователь у него в порядке, и мои слова дошли до него.
Наддув завершился через минуту, и только тогда, прижимая пилота к стенке тамбура всем телом и угрожая ему пистолетом, левой рукой я достал специальное шило и разгерметизировал его скаф. Так, на всякий случай.
Пилот тяжело дышал, лицо его наливалось кровью. Злоба распирала этого молодца, которому я подрезал крылышки, но мне было наплевать.
Я расфиксировал и откинул забрало его скафа, потом откинул своё. Не любил я этих преобразователей, а сейчас уже можно было, как всегда нравилось мне, говорить прямо в лицо и открытым текстом.
— Есть кто-нибудь в рубке?
— Нет, — неохотно ответил пилот, с ненавистью глядя на меня.
— А в корабле?
— Нет, никого нет.
— Тогда вперёд! — я распахнул люк, ведущий в рубку и подтолкнул пилота в спину, держа его на мушке. Мы вошли в рубку и я закрыл люк.
— Снимай скаф, быстро!
Он нехотя подчинился и стал неторопливо освобождаться от скафандра. Когда закончил, я заставил лечь его на пол лицом вниз, приторочил вязками его левую руку к правой ноге, затем перевернул на спину, заклеил ему рот липкой лентой и напоследок пристегнул к стойке одного из пультов. Я не верил, что кроме пилота тут никого нет.
Локализовав пилота, быстренько разделся сам: как и водолазы, все мы, мотающиеся по Космосу, предпочитали снимать «чулок» при первой возможности. Теперь нужно осмотреть корабль, и поскорее: за ним могут наблюдать, а задержка старта насторожит неизвестных мне наблюдателей. Хочешь или не хочешь; а осмотр необходим, не то не миновать мне снова мешка на голову.
Без скафа, в удобном комбинезоне, я чувствовал себя легко и свободно. Достав из кармана и нацепив на нос плоские защитные очки, плотно прилегающие к лицу, я осторожно выскользнул из рубки и стал осматривать внутренние помещения и отсеки, соблюдая все меры предосторожности.
Ни души нигде, действительно.
Оставался грузовой отсек или трюм, самый объёмный и большой. Он отделялся от жилых отсеков шлюзом и мог наддуваться и вакуумироваться независимо от них, как и они от него. При закрытом внутреннем шлюзе, разумеется. Сейчас вспомогательные наружные люки грузового отсека, также как и огромный двухстворчатый транспортный люк, оставались закрытыми, поэтому отсек находился под давлением. В противном случае пришлось бы лезть туда в скафандре.
Я открыл первую дверцу шлюза и, не задраивая её, прошел ко второй, которая оказалась не то что не задраенной, но даже не прикрытой до конца. Это меня насторожило. Я резко распахнул дверь ногой, молниеносным броском впрыгнул в отсек, сразу же отскочил в сторону от люка и распластался на полу, держа «спиттлер» перед собой.
Взгляд мой зафиксировал медленно меняющееся выражение лица дёртика в уже знакомом мне чёрном комбинезоне, который с проворством деревенского увальня начал переводить свой «пиггис», висевший стволом вниз на плече, в горизонтальное положение. Но проворство его было истинным, просто я воспринимал происходящее, находясь в рабочем ритме.
Первую пулю я послал дёртику в правый локтевой сустав и, пока он собирался сморщиться от боли и выронить «пиггис», мгновенно перекатился несколько раз по полу и принял прежнюю позицию животом вниз.
Откуда ни возьмись возникла вторая фигура в чёрном, и я услышал чирканье пуль об пол в том месте,
