на бутылку водки, что я среди бела дня Фонтанку под Анечковым мостом переплыву!'
Ну ВИФКУвцы опять в осадок, давай, парень, плыви, водка за нами! Подъехали на тролейбусе. Вылезаем. Анкин Мост в центре Невского, где бронзовые мужики с конями, мороз за тридцать, воды не видно - клубы пара.
Коля: 'Сиё мочило есть Фонтань. Алё, военные, ща плыть буду, но четверть бутылки - до, четверть - после, остальное - с собой'.
ВИФКУ: 'Слышь, братан, мож не надо, мож на пятерых в подворотне, ну без обид!' - толи им Колю жалко, толи водку.
Коля заходит в первый попавшийся подъезд (тогда замков не было), раздевается до кальсон (у нас по зимней форме трусы не выдавылись, только кальсоны с дыркой на мотне), вкушает водки и бегом в Фонтань. Мы на мост. Коля доплывает до другого берега, а там ступенек нет и лёд до гранита метра два шириной. Он тонкий припай кулаком побил, где тот ломался,потом лёг пузом на толстый лёд, вытянулся как мог и дотронулся до гранита, мол переплыл, а затем погрёб назад откуда слазил.
Вылезает на берег прямо перед патрулём! И от куда этот чёрт взялся - офицер-артиллерист, солдаты в сопровождении, хрен отвертишся. Стоит Коля, вода капает, с красного тела пар клубится, что-то объясняет. Ситуация безвыходная, голым зимой не убежишь. Вдруг патруль разворачивается и уходит, а Коля стоит минуту на месте, а затем бегом в подъезд. Мы за ним.
Коля: 'Братаны, где водка, а то замёрз сильно'. Глотнул водки, чуть плеснул на руку растереть тело, а остальное нам отдал допивать. Мы, понятно с вопросом, как он от патруля в такой ситуации избавился?
Коля: 'Да сказал ему, что нечаяно кадетский значёк на лёд уронил, мол не мог с 'крабом' родного Суворовского училища расстаться. Брехня, я-то не кадет, а вот патруль суворовцем оказался. Типа, надавил на жалость. Потом говорю ему чистую правду, мол я из ВМА, и как медик вам заявляю, что при таком переохлаждении жить мне осталось несколько минут, если не оденусь. Хочется ли товарищу капитану на своей совести курсантскую смерть иметь? А вот где форма молчать буду как генерал Карбышев. Хотите - ведите голым в коммендатуру на Садовой, по пути я и сдохну. Капитан трезво оценил ситуацию: 'Курсант, вы свободны, кругом и шагом марш!'
ЭКЗАМЕН ПО ДИАЛЕКТИЧЕСКОМУ МАТЕРИАЛИЗМУ
Вот и подошла страшная зимняя сессия. Первым экзаменом у нас шел Диалектический Материализм или сокращенно Диамат. Не только в ВМА этот кладезь мысли преподавался, но и в любом советском ВУЗе независимо от профиля. Такой он был важный. Диамат решал 'основной вопрос'. Не, ну правда, 'основной вопрос' это был официальный термин коммунистической философии. И был этот вопрос касательно того, есть ли в нас душа, и есть ли Бог? Правильным ответом на оба пункта было категорическое 'нет', а потом надо было читать толстенный скучный учебник, чтобы рассказать, почему если вокруг одна материя мы, как изначальные самости, сами себя можем, независимо от этой материи, воспринимать. Всё просто 'отражение'. Ничто отразилось в ничте, и получилось что-то. Других вариантов объяснения, почему из того, где нас нет, появляемся вдруг нематериальне 'мы', не существовало. За вопросы типа 'почему каждый себя воспринимает независимым центром вселенной', моментально клеился ярлык еретика-идеалиста и ставился 'неуд' за экзамен. На Диамате вещи серьёзные, с буддистским миропониманием реальности или ещё какой индуистской космогонией, никак не связанные.
Поэтому, чтобы не получить двойку или наоборот получить пятёрку, надо было отвечать не своими словами, а так, как говорили Маркс-Ленин и немножечко Энгельс. Заучить же наизусть всю ту муть, а после не попасть в клинику Психиатрии на отделение острых психозов никому не удавалось. Вот никто и не учил, наверное потому, что никто в Дурку не хотел. Уверенный курсант учил только диалектико- материалистический сленг, и на этом новоязе плёл любую чушь прямо в глаза преподам, выдавая собственный словесный понос в виде свободно-ассоциативного потока бредовой фантазии за ленинские слова. Преподы обычно это хавали. А боязливый курсант выучивал минимум дурацких цитат классиков, и дальше его оценка полностью зависела от фортуны - попадётся или нет в билете его декламация, выученная белым стихом.
Диамат у Первого Взвода вел полковник Сергеев. Это был полковник автодорожных войск, получивший филисофски-экзистенциальное просветление в области общественных наук в Военно- Политической Академии. Полковник Сергеев был лыс, очкаст и зубаст. Ещё он был крайне акцентуированной личностью педантично-застревающего типа. Как его по статье 7Б (психопатия) не комиссовали, остается загадкой. По сумме качеств получил полковник Сергеев кличку 'Короед', уж очень он напоминал большого жука-древоточца.
Вот близится тяжкий день, надо нашему гуру-Короеду экзамен сдавать. Дело на зимней сессии третьего курса было. А на третьем курсе тогда и Фарму параллельно учили, хотя экзамен по Фармакологии был летом следующего семестра. Кто помнит синдром третьего курса? Это когда всё, что о лекарствах выучишь, моментально на себе или на своем ближнем попробовать хочется. Вот кому-то и пришла в голову светлая мысль - подвергнуть Короеда фармакологическому воздействию для успешной сдачи Диамата.
У нас тогда широко практиковалось социалистическое соревнование. Это что-то типа официальной круговой поруки. Мол, ребята, будьте хорошим коллективом. А потом итоги подводили, повзводно, покурсно и пофакультетно, типа чья бригада круче. Поэтому, когда мы объявили на закрытом комсомольском собрании взвода об идее чуть-чуть отравить Короеда для общей пользы, то данное направление сразу получило единогласное и безоговорочное народное согласие. Наш командир взвода, прапор Чудак, моментально дал проекту зелёный свет на самом верху самого нижнего уровня - ответственным за это святое дело назначался сержант Деркач. Слава Деркач сразу после Чудака шёл - он был у нас замком, в смысле Чудаковым заместителем.
Деркач подошёл к решению проблемы заблаговременно и основательно. А вот выбор материалов и методов оказался крайне ограниченным. От идеи вмонтировать в стул Короеда шприц с тиопенталом или кетамином пришлось отказаться сразу. Короед хоть и зверь, но его поведение иногда отличалось от поведения носорога на сафари. Был серьезный риск вскока со стула до момента введения минимальной терапевтической дозы. К тому же оставался открытым вопрос, кто будет расписываться в зачётках, если Короед будет в полном отрубе. Из-за подобных технических проблем отказались и от тактического использования цветов - была идея вместо воды налить смесь фторотана с эфиром. Этот вариант вообще был не проходной - сами бы вместе с полковником в наркоз ушли бы.
Оставалось одно - напитки. По внутриакадемическим правилам, свирепствовавшим в ВМА в то время, курсантам на экзамен разрешалось в складчину купить один букет из трех цветов и три бутылки безалкогольных напитков на одного преподавателя. Обычно покупались три красных гвоздики, бутылка минералки, бутылка сладкой воды типа лимонада, и бутылка чего-нибудь тёмного, кваса или 'Байкала' (был такой похожий на 'Пепсиколу' напиток).
Вначале Деркач решил физико-инженерную часть проблемы. Он научился открывать и закрывать пробки на бутылках так, что после этого напитки не теряли своей шипучести, а пробки выглядели девственно нетронутыми. Это был крайне важный этап работы. По тактико-техническим условиям, дабы рассеять любые возможные подозрения, Короед должен был собственноручно открывать по-заводскому закупоренные бутылки. Слава внедрил простой, но многоэтапный процесс. На первом этапе покупалось две одинаковых бутылки. С одной из них заготавливалась пробка, путем бережного отгибания края ножницами. При этом газ терялся, и содержимое обычно выпивалось в процессе работы. Со второй бутылкой дело обстояло сложнее. Ее предстояло мгновенно открыть при помощи открывашки и сразу поставить под резиновую прокладку газировочного сифона со свежим баллончиком углекислоты. Такие сифоны делались советской промышленностью и продавались вместе с баллончиками в магазинах 'Хозяйственные Товары' для изготовления самопальной газировки в домашних условиях. После этого сифон с бутылкой надо было запихать в морозильную камеру холодильника и следить за моментом, когда 95-99% жидкости замёрзнет. Напиток успешно догазировался при низких температурах, а при нужном количестве льда его можно было
