чашку на кучу собранной мелочи. Коля гневно глянул на эту горку и разразился гневной тирадой: 'Я с государсвом в азартные игры не играю - рубль давайте!' Ну чтож, хочешь рубль, тогда жди. Как назло у мужика, стоящего за Колей тоже мелочи не было, и ему была предложена таже самая лоторейка, так и лежавшая в тарелочке. Мужик похмурил брови, а потом махнул рукой и тут же разорвал билетик.
Киоскёрша без особого интереса бросила привычную фразу: 'Ну в следующий раз повезёт'. Мужик никак не прореагировал на эти слова и стоял не шевелясь, впившись глазами в билет. Киоскёрша поняла, что тут что-то не ладно, и по плечи высунулась из окошка своего киоска, а мы заглянули мужику через плечо. На развёрнутом билете красивыми буквами было напечатано 'Ваш выигрыш автомобиль 'Нива'. Для получения выигрыша или его денежного эквивалента обратитесь в ближайшее отделение Сбербанка СССР'. Вот это да! Мечта советского человека - малолитражный отечественный внедорожник, но уже в руках другого человека. Коля сглотнул слюну и грозно произнёс: 'Мужик, это мой билет! Давай его сюда!!! Мне его первым дали!' Мужик медленно поднял глаза, а потом судорожно зажал билет в руках и со всей силы припустил прочь от киоска. Киоскёрша заверещала ему в след: 'Гражданин, гражданин! Куда же вы?! А сигареты? А садчу?' Мужик побежал ещё быстрее и не оборачиваясь крикнул: 'Курсанту отдайте!'
Коля со слезами на глазах рассовал по карманам 'трофейные' сигаретные пачки, ссыпал сдачу и 'навар' от убежавшего счастливца. Настоение упало, даже Оленька поняла, что дядя Миля только что совершил непоправимую глупость. Я уже устал её таскать и передал ребёнка Коле. Она смиренно замерла у него на руках, скрорчив обиженную рожицу, вот-вот готовая расплакаться. Мы, чтобы не обкуривать ребенка табачным дымом, перекурили в сторонке по очереди и медлено поплелись в метро. На эскалаторе Оленька ещё крепилась, а вот как сели в вагон, громко расплакалась. Причём такими стрёмными для нас словами: 'Ой где же моя мамочка! Ой папочка, ой папочка! Ой где же моя мамочка!' Народ вокруг нисколько не сомневаясь, что Коля и есть её 'папочка', сочувственно вздыхал и пытался Оленьку успокоить. Коля, чтоб развеять всякие подозрения, достаточно громко сюсюкал ей, что мол сейчас папочка привезет Оленьку к мамочке. Оленька перестала реветь и серьёзно уставилась на Колю: 'Ты сёдня и деньги и масыну потеяй! Молси поэтому!' И я, и Коля, и все ближайшие пассажиры ещё раз удивились этому ребёнку и его понимаю окружающей действительности. А потом Коля излил душу случайной попутчице - рассказал историю с лоторейным билетом какой-то сидящей рядом бабке. Бабка повздыхала, но вот и её станция. Бабка встала и на прощание бросила Коле: 'Зато у тебя ребёнок очень умный, а Бог если где-то даёт, то где-то берёт! Так что не расстраивайся, солдатик!'
Мадам Черновой дома не оказалось. Пришлость лазить по шкафам и холодильнику, искать овсянку и молоко, чтобы сварить ребёнку кашу. Наконец Оленька поела и почти сразу уснула - видать субботники утомляют всех, включая младенцев. Там же в Черновском холодильнике мы нашли пол бутыли водки и решили, что Чернов на нас не обидется, так как он наш должник, а нам с расстройства от потерянной 'Нивы' выпить для успокоения нервов не помешает. Мадам Чернова заявилась как раз в тот момент, когда Коля, подняв стакан, стоял в пафосной позе, желая 'цирроза печени, острого панкреатита, камней в почках и прободной язвы желудка тому козлу и чмошнику, что убежал с его машиной'. Увидев нас на кухне, Чернова спокойно спросила, где её муж. 'Лен, да ты не переживай - сегодня за него одного нас двое!' Ленка побледнела и мигом побежала в комнату к ребёнку. Оленька мирно спала, сытая, довольная и переодетая во всё чистенькое. Ленка вернулась к нам на кухню, спросила, что ребенок кушал, как писял и какал, а потом, уже окончательно успоковшись, выслушала наш рассказ о последнем курсантком субботнике. История с лоторейным билетом даже её проняла. Она достала маленькую рюмочку и чисто символически капнула туда водки: 'Ну, Коля, машину ты потерял. Так выпьем же, чтобы тебе в жизни нашлось чего-нибудь получше, чем новая 'Нива'. Миля, скажи честно, ты чего хочешь иметь?' Коля не на шутку задумался и произнёс: 'Оленьку! Ну, не твою, конечно, но такую же'.
Чернова встала, нарезала хлеба, сыра и колбасы, наделала нам бутербродов на вечер. Всучила свёрток мне в руки, дежурно чмокнула каждого в щёку и выпроводила за дверь. А когда мы загремели сапогами по лестнице, она нам вслед громко сказала: 'Жениться вам надо, мужики! Пора уже, пора!' И закрыла дверь.
На выходе из подъезда было три ступенки. На средней ступеньке лежал новенький металлический рубль. Коля остановился и гневно уставился на денежку. Потом поднял монету и злобно изрёк: 'Ох и рублёвый сегодня день!' С этими словами он с силой зашвырнул находку в кусты.
МОТОЦИКЛ 'МИНСК'
Это сейчас смешно, а тогда считалось круто! Одиннадцать лошадиных сил, один цилиндр, не то триста пятьдесят, не то пятьсот рублей цена - конечно советских рублей за маленький, но хороший мотоцикл. Хотя рассказ вообще-то не о мотоцикле. Рассказ о жизни нашей, жизни двух молодых оболтусов на выпускном курсе Военно-Медицинской Академии.
Нам после потери лоторейной машины почему-то очень захотелось обзавестись собственным транспортом. После истории с лоторейным билетом мы с неделю мечтали, что будь у нас 'Нива' куда бы мы ездили и как хорошо бы проводили время. Правда очень скоро накал страстей упал, и желание потеряло свою актуальность. Иду я как-то по улице Боткинской и вижу картину: Коля Миляев пьяный идет. В одной руке фуражка, в другой сырая курица. Курицу он за шею держит и этой же рукою пытается голосовать - такси ловит. Сильно меня озадачило, куда же это Коля в таком виде и с таким предметом собрался? Озадачило потому, что жил я с этим организмом уже шестой год в одной комнате и за это время повадки его изучил. А до нашей родной факультетской общаги всего три дома пройти оставалось. Тут какой-то таксёр останавливается. Коля с грохотом забрасывает курицу на крышу, склоняется к окошку, объявляет цену в рубль и называет адрес. Таксиста аж перекосило - дёрнул с места, только грязь по тротуару разлетелась. Коля, грозя курицей, вслед матюками посыпал. Надо бы подойти, разобраться:
- Привет, Колян! Ты чё буянишь?
- Привет Лом! Праздник у нас, а это чмо везти меня отказалось. Говорит, что близко, сам мол дойду. А мы с тобой с сего дня счастливцы - жилплощадь у нас появилась!
Оказалось вот что - Коля с Марией Васильевной познакомился. Ну при любом упоминании женского имени пусть даже с отчеством, но изреченном из его уст, обычно представлялось существо юное, в крайнем случае до 25, и обычно не слишком отягощенное строгими моральными нормами. Здесь же все оказалось иначе. Мария Васильевна была женщина строгих правил и 76-ти лет от роду. Познакомился с ней Коля в метро. Точных подробностей я не знаю, но общая картинка была весьма тимуровская - тащила бабка чемодан, а Коля вызвался помочь. Так как он был в форме, то у бабки в доброте его намерений никаких сомнений не возникло, и помощи она весьма обрадовалась. С метро нести было далековато, по пути Коля успел выяснить, что живет бабуля одна в своем доме. Дом под Ленинградом, в Шувалово, но отопления и воды нет. Вот и ездит баба Маша зимовать к сыну в Ленинград, уж очень ей трудно стало печь вытапливать, да воду таскать. Коля ситуацию смекнул, и не долго думая, предложил у нее в доме поселиться. За сто рублей до тепла - с первого октября до первого мая. Бабка для виду попричитала, что уж лет пять как ни дров, ни угля она не завозила, но согласилась. Коля занес чемодан, потом съездил в сберкассу и к вечеру имел на руках бабулин подарок в виде курицы и ключи от временно-собственной усадьбы. По этому поводу он и зашел в ресторан, да судя по его поведению, чуть лишку заказал там. С Колиных слов выходило, что в ресторане тоже работают одни сволочи, как и в такси - его курицу в гардероб брать долго отказывались.
Ну свою половину - пятьдесят рублей - я ему отдал минут через пять после встречи на Боткинской, какой же дурак откажется пожить в особняке! Еще с полчаса мы укладывали наши нехитрые пожитки. Минут двадцать ходили по общаге и хвастали каждому встречному и поперечному о свалившейся удаче. Потом тащились на Финляндский Вокзал и ждали электричку. А потом минут сорок тряслись в ней и столько же добирались пехом от станции до 'дачки'. Уже тогда я понял, что путь туда-обратно - это проблема, много времени займет.
Дом оказался славным - три комнаты, две печки, во дворе туалет, сарай и банька. С отоплением проблема быстро решилась - ещё когда вдоль железки шли, приметили мы громадный бурт угля и штабель
