— Если он ровесник этих пирамид, то не одну сотню тысяч лет, это точно. А если прилетел еще откуда-нибудь, то даже не знаю.
— Ты думаешь, что он не отсюда?
— Кто его знает, так сразу не скажешь, но космос велик и в нем все может быть.
Я не мог подавить свое лихорадочное любопытство.
— Как же нам его откопать, как туда добраться? У тебя есть идеи?
— А зачем тебе все это? Ну, увидишь какие-нибудь древние развалины, механизмы, ничего живого уж не осталось, какая тебе от этого польза?
— Нет, ты не понимаешь, там ведь тайна, ведь это так интересно, а вдруг там внутри скрыто нечто загадочное и очень важное. Надо попытаться проникнуть внутрь. Как же это сделать, столько песка сверху, без техники просто невозможно. Идею не подскажешь?
— А что тут подсказывать, сам подумай, не маленький.
— Не маленький, не маленький…, сам знаю. Что же придумать такое?
Я задумался на мгновение:
— А что если попытаться использовать что-нибудь подходящее из моих новых способностей, как ты думаешь?
— Попробуй.
Но как назло ничего подходящего мне в голову не приходило и ничего такого особенного, чтобы могло помочь мне в решении этой проблемы, я не ощущал.
— Не издевался бы над человеком, а лучше помог.
— Чем?
— Предложи что-то.
— Хорошо, но предупреждаю, что тебе мое предложение вряд ли понравится.
— Давай-давай, не тяни.
— Я предлагаю тебе отложить эту дурацкую затею и заняться более важным делом.
Я был возмущен до глубины души:
— И ты называешь это дурацкой затеей? Мы обнаружили древний космический корабль, я пытаюсь в него проникнуть, а ты, вместо того, чтобы мне помочь, уговариваешь все бросить и заняться чем-то 'более важным'.
— Ну, во-первых, я сказал 'отложить', а не бросить, отложить на время, если захочешь, то мы сюда еще вернемся, а во-вторых, у нас есть действительно сейчас более важное занятие. Ты еще как следует в космосе не освоился, еще не совсем уверенно пользуешься своими новыми навыками, а некоторые даже еще и не знаешь, вот я и предлагаю тебе потренироваться, научится пользоваться своими возможностями, так сказать, в более полном объеме. И, кроме того, Крис, должны же в жизни оставаться какие-то тайны, которые должны манить к себе, иначе жить будет скучно, разве нет?
— Хорошо, ты меня убедил, я соглашусь в этот раз с тобой, но дай мне слово, что мы сюда в ближайшее время обязательно вернемся.
— Обещаю, как только захочешь.
— Тогда за дело.
БИБЛИОТЕКА
Ух, и досталось же мне. Лео заставлял меня снова и снова прыгать, перемещаться в самых разных условиях, мгновенно ориентироваться в возникающей ситуации, активизировать защиту, обмениваться информацией во многоуровневом режиме, доводя все мои попытки до полного автоматизма. При всем этом он постоянно заставлял меня прислушиваться к самому себе в поисках еще не обретенных, но уже зарождающихся, по его словам, новых свойств. Таковых, правда, я пока не обнаружил, но все другие его указания выполнял с огромным энтузиазмом — все это было мне так ново, так интересно.
После многочисленных недалеких космических путешествий я настолько освоился, что начинал уже мысленно замахиваться на большее, но неожиданно почувствовал, что на более дальние дистанции я пока не ходок: мне явно не хватало знаний. Я видел звезды, до которых, казалось, рукой подать, они манили меня издалека, переливались всевозможными красками драгоценных камней, но были по-прежнему недостижимы и, должен признаться откровенно, это здорово задевало меня. Лео только посмеивался в длинные усы, но хранил непонятное мне молчание на этот счет, а мне самонадеянно казалось, что я уже освоил весь ближний космос и уже начал задыхаться. Я втихаря несколько раз попробовал перенестись на звезды, но у меня ничего не получилось. Как мне кажется, Лео знал об этих моих попытках, но никак этого не показывал, а я из гордости не хотел его расспрашивать.
Мы побывали с Лео почти во всех уголках родной Солнечной системы. Я посмотрел вблизи на таинственное Красное Пятно Юпитера и теперь знал, что ничего таинственного в этом природном явлении нет. Гораздо более таинственными и печальными выглядели теперь для меня останки цивилизации Марса и древние руины, груды почерневших камней, обломки строений странной формы, на которые мы натолкнулись на спутнике Юпитера Ио.
Разрушенные, раскатывающиеся на отдельные огромные мрачные камни, башни; похожие на гранитные утесы, развалины; поросшие обломки обрушившихся древних стен. А над всем этим — печальный затхлый запах исчезнувшей жизни, история которой навсегда останется непрочитанной и загадочной для всех нас, кто пришел сюда уже после. Время не пощадило никого и ничто, целый непознанный мир исчез без следа.
Все, что я здесь видел, было чужое, непривычных форм и размеров, ни одна человеческая рука, явно, не прикасалась к этим строениям, но мне все равно было очень грустно и печально их видеть. Когда- то они жили полной жизнью, были нарядные и красивые удивительной живой красотой, сколько событий здесь прошло, а теперь одинокие и заброшенные умирали под этим странным сумрачным небом, оставляя у меня в душе сложное чувство горечи, печали и одиночества.
Бог весть кто и когда мог жить в таких условиях. Но космос, как я уже понял, нельзя мерить только по своей мерке, к нему вообще нельзя подходить по какой-либо мерке. Для человека это место было просто невозможным для обитания, а вот для других оказалось очень даже подходящим. Впрочем, и этих, других, там тоже уже не было. Кто они были? Люди, боги? Откуда пришли и куда исчезли? В ответ — только тишина и сплошные руины, заросшие странными сухими растениями без листьев: сплошные колючки и твердые, как стальная проволока, стебли, уходящие глубоко-глубоко в каменистую почву. Раньше я часто задумывался, ну как могла возникнуть на моей родной планете разумная жизнь, для меня, да и думаю, что и для всех остальных тоже, это всегда было загадкой. Такому нежному существу, как человек, для жизни отведена ничтожно маленькая по масштабам космоса экологическая ниша. Стоило хотя бы на небольшую величину измениться любому из многочисленных параметров жизни: температуре, тяготению, составу и давлению атмосферы, водному составу и еще много чему, и мне кажется, что человек вообще бы не появился. А может и появился, но уже другой какой-то, может с жабрами или похожий на ящеров или на насекомых. Мы, люди, просто должны радоваться, что нас случайно не зацепил какой-нибудь из многочисленных космических катаклизмов, а то бы — цвели по всей планете жуткие папоротники с вот такими стеблями. И мне всегда казалось, что человек — это счастливейшая случайность во всем необъятном космосе, мы одиноки и уникальны. Но здесь в мою судьбу неожиданно вмешались удивительные силы, и все пошло кувырком. И теперь я ни в чем не уверен; каждый день, да что там день — каждое мгновенье приносило мне что-то новое, и я теперь понимал, что человек — не вершина творения Вселенной, а только одна из многочисленных искорок жизни, причем далеко не самая совершенная. И сейчас я только смиренно смотрел, смотрел и слушал, постигая такие вещи, о которых еще месяцы назад не имел ни малейшего представления.
Самым трудным для меня оказалось расстаться с очень приятной и удобной мыслью о том, что человек — венец творенья в этом мире, но такое самомнение разлетелось во мне вдребезги в первые же минуты. И с каждым мгновеньем я в этом убеждался все больше и больше. Странно, но я даже после всего, что со мной уже случилось, по-прежнему считал себя представителем человечества, хотя умом понимал, что
