обладания его силой.
Однажды Ла Горда, ученица дона Хуана, находясь на территории древних мексиканских толтеков, подняла с земли блестящий камень, который оказался «предметом силы» древнего мага. После чего ей стало очень плохо. Ла Горду стали преследовать ужасы и прочие разрушительные вещи. Дон Хуан поясняет:
«Когда его убивали, он держался за этот камень для того, чтобы собрать всю свою концентрацию… Сила этого человека ушла из его тела в его камень… Он не хотел, чтобы его враги получили его силу, съев его тело. Те, кто убивал его, знали об этом, вот почему они пожирали его живьём, чтобы получить ту силу, которая всё ещё оставалась в нём» (из кн. 6, ч. 1, гл. 1, стр. 14.)
Так что первые толтеки, стоявшие у истоков потока сознания магии, были не просто зловещими и кровожадными — они были настоящими людоедами!
Там же, стр. 105. И донья Соледад, и клан так называемых «сестричек» — а все они ученики старого нагваля — в соответствии с продуманным планом дона Хуана пытались убить К. Кастанеду, чтобы отнять у того его магическую силу. Ла Горда объясняет Карлосу:
«Им нужно было похитить твою силу… Маги тренировали себя, чтобы выпить твою жизненную светимость, как стакан содовой. Нагваль научил их быть обманщиками высшего класса…» (из кн. 5, гл. 3, стр. 426.)
Там же, стр. 105. Как маги копят энергию, отбирая её у своих родных детей:
«Я вынуждена была отказаться от своих девочек, — сказала она (Ла Горда). — Нагваль объяснил мне, как сделать это… Он сказал, что (у них) надо похитить остриё обратно…
Дон Хуан вёл меня (Ла Горду) к тому, чтобы сделать это: и в первую очередь мне необходимо было отказаться от любви к своим двум маленьким деткам. Я должна была сделать это в сновидении. Шаг за шагом я училась не любить их, но нагваль сказал, что это бесполезно. Надо научиться ещё и не заботиться о детях. Когда эти малютки, девочки, перестали что-либо значить для меня, я должна была, мягко поглаживая их по голове, позволить своей левой стороне вытащить у них энергию» (из кн. 5, гл. 3, стр. 422.)
К гл. «Опять в школу???», стр. 112.
«Как я (дон Хуан) говорил тебе, современные маги стремятся постичь сверхчеловеческое неизвестное.
— Чем может быть это сверхчеловеческое неизвестное?
— Свободой от всего человеческого» (из кн. 9, гл. 4, стр. 112.)
Там же, стр. 112. О сути энергетического обмена с «союзниками»:
«Обмен энергией означает родство… Энергия подобна крови» (из кн. 9, гл. 5, стр. 126).
Там же, стр. 112. Об энергетическом родстве мага с Теневыми Силами:
«Ты паришь внутри одного из неорганических существ… Когда он (лазутчик) прикоснулся к тебе, он изменил тебя навсегда. Теперь ты, по сути, один из нас!» (из кн. 9, гл. 5, стр. 124.)
К гл. «Игра», стр. 115. Правда о Хулиане, как о чёрном маге:
«В молодости он выглядел моральным уродом, живущим лишь для того, чтобы творить всякие мерзости…
В жизни он был последним негодяем» (из кн. 8, гл. «Последнее обольщение нагваля Хулиана», стр. 54.)
«Этот дьявол выучился плакать, чтобы скрывать свой смех» (из кн. 8, гл. «Уловка Духа», стр. 63.)
«Нагваль Хулиан принадлежал к категории тех, кому другие безразличны… Нагвалю Хулиану было наплевать на всех без исключения…» (из кн. 7, гл. «Нагваль Хулиан», стр. 418–419.)
«Мой бенефактор, например, одним лишь взглядом мог заставить человека смертельно заболеть. Стоило ему бросить на женщину такой взгляд, как она увядала и становилась некрасивой» (из кн. 3, гл. 12, стр. 571.)
«Мой бенефактор был распущенным в сексуальном отношении — и как обычный человек, и как Нагваль» (из кн. 8, гл. 2, стр. 47.)
Дон Хуан о Хулиане: «Он был неисправимым сластолюбцем… Нагваль Хулиан был мастер на жестокие шутки… Казалось, от одного его присутствия для меня мерк дневной свет. Иногда он, бывало, фокусировался на мне и мне тогда казалось, что моя жизнь висит на волоске» (из кн. 9, гл. 11, стр. 268, 273, 254.)
А после того, как нагваль Хулиан втянул молодого ученика дона Хуана в один розыгрыш, в результате которого его намеренно жестоко избили (соратники учителя!) и тот «весь истекал кровью и с трудом добрался до дверей дома. Но когда Олинда (женщина-маг) рассказывала его бенефактору (Хулиану) о произошедшем, то его желание рассмеяться было настолько сильным, что ему пришлось скрывать свой смех, притворившись рыдающим» (из кн. 6, ч. 3, гл. 11, стр. 176.)
А это уже не просто цинизм и бездушие, а дьявольская бесчеловечность, презрение и демонический сарказм оборотня Хулиана — чёрного учителя дона Хуана.
«Рассказывая о своём учителе (Хулиане), дон Хуан часто употреблял слово «диаблеро». Этим словом, которым, кстати, пользуются только индейцы Соноры, называют оборотня, который занимается чёрной магией и способен превращаться в животных — птицу, собаку, койота…» (из кн. 1, «Введения», стр. 6.)
Там же, стр. 118. О хищной вселенной и тёмном море осознания магов-толтеков.
Дон Хуан: «внутри каждого человеческого существа есть гигантское ТЁМНОЕ (!) озеро безмолвного знания» (из кн. 8, гл. «Место без жалости», стр. 142.)
«Ты уже знаешь, — начал он (дон Хуан), — что во Вселенной существует извечная сила, которую маги древней Мексики назвали ТЁМНЫМ МОРЕМ ОСОЗНАНИЯ» (из кн. 10, гл. 13, стр. 225.)
«Дон Хуан вернулся к обсуждаемой теме: о моих путешествиях по ТЁМНОМУ МОРЮ ОСОЗНАНИЯ…» (из кн. 10, гл. 12, стр. 216.)
«Дон Хуан объяснил, что по мнению магов, вселенная населена хищниками» (из кн. 9, гл. 5, стр. 136.) — типичная позиция и взгляд чёрной магии — в светлых мирах Любви какие-либо «хищники» отсутствуют!
Там же, стр. 119, о масках дона Хуана:
«Нагвали часто вводят в заблуждение, — продолжал дон Хуан. — Они всегда создают впечатление чего-то, чем на самом деле не являются. Они делают это с таким совершенством, что все, включая тех, кто хорошо их знает, попадаются на их удочку… Нагваль скрывает свою безжалостность автоматически, даже против своей воли. Я в совершенстве умею притворяться…
— Но ведь ты же не холодный, дон Хуан, — сказал я искренне.
— Я несомненно холодный, — сказал он. — И то, что ты воспринимаешь это как душевное тепло, лишь доказывает эффективность моей маски» (из кн. 8, гл. «Перемещение точки сборки», стр. 130, 132.)
«Дон Хуан встал и потянулся, бросив на меня самый пронзительный и яростный взгляд, какой я видел в своей жизни.
— Никто не должен знать о том, что в действительности делает нагваль, — сказал он, обращаясь ко мне. — Нагваль приходит и уходит, не оставляя следов…
Мгновенно сверкнув, глаза его подёрнулись дымкой мягкости, доброты и человечности, снова став глазами дона Хуана» (из кн. 7, гл. 13, стр. 436–437.)
К гл. «Подводные рифы практики магического сновидения», стр. 165. Дон Хуан Кастанеде:
«— Одно из самых строгих правил новых видящих гласит, — продолжал дон Хуан, — воин должен
