— А фок-мачтой клянётесь?
— Что?! Что я слышу, малыш! Морская душа, надо же. Я клянусь всей парусной оснасткой и…
— …форштевнем впридачу, — потребовал Пальчик.
— Что?! — снова взревел бывший моряк и заторопился к выходу. — Немедленно выпускаю.
Через полминуты они уже сидели у него в сторожке. Он предусмотрительно задёрнул шторки на оконце.
— Мы… — начал было Пальчик.
— Ваши тайны меня не интересуют, — отмахнулся он, — пусть они останутся при вас. Лишь бы люди были хорошие, добрые, — он покосился на пса, — а не рычали, как собаки.
— Я… — начал было и Гав.
— Прощаю, — прогудел бывший моряк. — Ради твоего друга. Где плавал? — спросил он Пальчика.
— Я только лишь собирал модели фрегатов, каравелл и джонок…
— И джонок! — вновь взревел бывший моряк, снял с гвоздя соломенную шляпу и в восторге подбросил под потолок. Шляпу он не поймал. Поймал её Гав и подал ему.
— Не морской, но приморский пёс — точно! — погрозил ему пальцем старикан.
— Угадали, — заулыбался Гав.
— Моряк моряка…
— … видит… — подхватил Пальчик.
— … слышит, — расхохотался старикан, указывая на пол, — издалека. Моряк моряка и видит, и слышит издалека. Если ты утверждаешь, что только собирал модели парусных кораблей, а не плавал на необитаемые острова за сокрови… Но молчок! Твоё право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть тайна. И если её знают пусть даже двое, то это уже…
— … не тайна, — заключил Гав.
— А он смышлён, — вконец подобрел к нему бывший моряк. — Мне, конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но…
— Больше не буду, — перебил его пёс. Сторож снова расхохотался.
— Я не плавал ни за какими сокровищами, — наконец удалось вставить Пальчику. — И никакой тайны у меня нет. — Он вдруг покраснел.
— Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от закона — может, ты пират? — неожиданно спросил он. — Юнга-пират, да? А твой пустобрёх — вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха!
Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря, не хотелось выдавать свою тайну. Какую — известно Гаву и нам с вами.
— Эх, стар я стал, — вдруг погрустнел старикан. — Не плавать мне больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не радость.
— Да вы ещё крепкий, как дуб каменный, — сказал Гав. — Или падуб обыкновенный.
Бывший моряк строго посмотрел на пса:
— Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю.
— Мышей? — округлил глаза пёс. — Вы же не кот! — И добавил: — Может, по совместительству?..
— Вот я тебя сейчас совмещу с полом, — рассердился старикан. — Обормот! Это выражение такое: «мышей не ловит».
— Как говаривала буфетчица Оля… — важно начал Гав, но Пальчик вовремя дёрнул его за хвост.
— Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, хранитель пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, — мечтательно произнёс сторож. — Вот будет жизнь!
— Разве это жизнь? — возразил Пальчик. — Лопнуть же можно.
— От вкусной еды — никогда, — убеждённо сказал сторож. — А вот от одной картошки или земляных орехов — можно.
— А ещё моряк — с печки бряк, — проворчал пёс. — Тоже выражение такое, — поспешил он уточнить.
— Прощаю, — повторил старикан и подмигнул Пальчику. — За словом в карман не лезет.
— У меня их нет, — честно сказал пёс.
— Вот видишь! — возликовал бывший моряк. — Всё время держит нос по ветру, что твой вахтенный.
— Не знаю, кто такой этот… вахтенный. А нос держу, — с достоинством произнёс Гав.
— Так держать! — одобрил бывший моряк. — Давненько не бывал в такой теплой компании.
А Пальчик грустно подумал: «Пропащий остров. Если уж такой добряк, как этот старикан, завидует тупым жирнякам — совсем тут плохо дело…» Но если бы он поделился мыслями с многоопытным бродягой псом, тот мог бы снисходительно ответить новым житейским изречением, слышанным от буфетчицы Оли: «По одёжке протягивай ножки».
— Попроси его: пусть скорей ворота открывает, — зашипел ему Гав, — а то скоро все проснутся.
— Да погоди ты! — отмахнулся Пальчик. Рядом со стариканом он забыл об опасности.
— Тебя как звать-то? — спросил пса бывший моряк.
— Гав. — Затем припомнил новое имя: — Гав-гав.
— Значит, сиди и не гавкай.
— Я же шёпотом.
— От твоего шёпота уши дерёт, как наждаком. Выпущу вас незаметно, не бойся.
— Я не за себя — за него боюсь!
— Правильно делаешь, что волнуешься за хозяина.
— Он мне не хозяин. Теперь.
— А теперь кто?
— ДРУГ.
— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, — важно произнёс бывший моряк.
— Но тебе я не скажу, не то зазнаешься.
— Я уже зазнался, — улыбнулся Гав.
— Вы сказали про земляные орехи и картошку, — заметил Пальчик. — А что, плодовых деревьев на острове нет?
— Есть. Да только их стерегут злющие псы. Побольше твоего дружка и покруче нравом!
— Каждый за себя отвечает, — Гав прихлопнул лапой муху, ползущую по полу.
— Ваши жирняки, я гляжу, не лучше тех псов. А уж о стражниках вообще молчу.
— Я их тоже не перевариваю. Чуть что, орут: почему ворота открыты? Не могу же я их каждую минуту закрывать и открывать. Высший разряд всё время с лыжными палками бегает вниз-вверх, вверх-вниз для моциона.
— Моци… что? — полюбопытствовал Гав.
— Чтобы похудеть.
— А зачем едят так много?
— Чтобы поправиться. Наконец-то ты понял!.. Так и бегают туда-сюда.
— Без своих подпорок не побегали бы, — съязвил пёс.
— Ты про палки? Конечно, без них трудно. И в гору, и под гору. Особенно вниз — страшное дело. Можно и костей не собрать, если б не предупредительные знаки.
— «Налево» и «Направо»?
— Ясно. А то ещё занесёт на спуске.
Гав со значением взглянул на друга: мол, что я тебе говорил.
— Смышлён, смышлён, — ответил ему Пальчик словами старикана. — А откуда вся еда на острове берётся? И освещение? — вновь пристал он с расспросами к хозяину.
— Из воды, юнга. Из воды. Удивительно, да? — Бывший моряк вскочил. — Идёмте, всё покажу.
