— Тебе — тоже, хоть ты пока и малыш. Встретимся ли ещё?.. — Тоже расчувствовался старикан. Отвернулся, постоял и пошёл прочь.
— Пока, хвостатый. Держите курс по ветру, ребятки!.. Пёс заглянул в зияющий лаз:
— А может… по домам? Лучше уж держать нос по ветру, чем по такому курсу.
— Запомни, мама говорит, что я упрямый. А она знает, что говорит. — Пальчик решительно полез в колодец.
Гав трижды поплевал через левое плечо — наверняка подсмотрел у буфетчицы Оли — и шустро двинулся следом. Там из стенки торчали скобы, и пёс спускался, цепляясь за них только передними лапами, а задними — фактически стоял у Пальчика на плечах. К счастью, спуск был недолгим. Дальше, куда-то вбок, тянулся низкий тоннель, выложенный тёсаным осклизлым камнем.
Гав пошёл впереди.
— Всё равно ничего не видно. А у меня — чутьё, — не преминул он похвастаться лишний раз.
— Верхнее или нижнее? — пошутил Пальчик.
— Нижнее, — серьезно отозвался пёс. — Потому что ход ведёт вниз.
— Осторожно, ступенька, — предупредил он чуть погодя.
— Спасибо, друг.
— Пустяки, — откликнулся из темноты Гав. — Я просто боялся, что ты свалишься на меня.
— Эгоист.
— Эго… что?
— Себялюб. Тот, кто самого себя любит.
— А ты себя не любишь? За что ж ты тогда мне спасибо сказал?! А за то, что не расшибся. Кто не расшибся? — рассуждал Гав. — Ты! Значит, сам себя любишь. Ясно?
— Темно, — буркнул Пальчик.
— И без тебя вижу, то есть не вижу. Так кто из нас себялюб?
— Оба, — рассмеялся Пальчик.
— Тогда закрой пасть.
— Рот.
— Пасть — звучит внушительней!
И вот впереди, проступая как сквозь далёкое и пыльное стекло, постепенно забрезжил свет. Вскоре Пальчик уже мог различать Гава впереди. Становилось всё светлее…
Подземный ход кончился, и они неожиданно вышли на какую-то узкую галерею. Она петляла под потолком огромнейшего зала, освещённого яркими лампами. Собственно, это была просто гигантская пещера, в незапамятные времена образовавшаяся в недрах острова. Кое-где с бугристого свода ещё свисали сталактиты.
Внизу железной паутиной раскинулось сложное переплетение разнообразных труб, уходящих сквозь пробитые арки в соседние пещеры — залы. Тихо и мерно жужжали многочисленные загадочные машины со стальными кожухами.
Встав на цыпочки и глядя через парапет на подземный завод, Пальчик не сразу высмотрел на другом конце зала группку людей, рассаживавшихся за посверкивающим металлическим столом у стены.
— Давай вокруг, — сказал он Гаву шёпотом, хотя его вряд ли услышали бы там, внизу. Пёс уже на ходу что-то надоедливо пробормотал про вокзал.
Они тихонько обогнули зал по галерее и остановились как раз над тем местом, где стоял стол. Теперь учёных, правда, не было видно, потому что свод, под которым шла галерея, сужался кверху. Зато было слышно, о чём те говорят. Впрочем, Пальчик мог бы их и увидеть, но лишь в одном случае: если бы повис с парапета вниз головой, а Гав удерживал бы его за ноги. Хорошо, что такая мысль не возникла ни у кого из них. Совещание, очевидно, только что началось. Донёсся, как показалось Пальчику, голос того самого начальника — человека с трубкой:
— … перед важным сообщением мне хочется сделать нам комплимент, коллеги. Вы не ослышались — именно всем нам. Даже не комплимент, а просто отдаю должное: все мы по-прежнему энергичны, худощавы, подтянуты. И это меня — надеюсь и вас, — послышался смех, — всегда радует. Единственный, можно сказать, весомый кусок, который мы с вами удерживаем в руках, — власть! Пока существуют те, для кого сладкая, жирная жизнь — предел мечтаний, нашей власти на острове Изобилия ничто не угрожает. Но долго ли сможем мы поддерживать достигнутый уровень? К сожалению, море скудеет, а это грозит непредсказуемыми последствиями. И вот, — он повысил голос, — я хочу вам сообщить о грандиозном открытии, которое неожиданно…
— И главное, даром, — долетел второй голос, по всей видимости, точнее — слышимости, другого, очкастого начальника.
— Само собой, — подтвердил первый и продолжил, недовольный, что его перебили. — Так вот, на нашем благословенном острове, где буквально всё и вся научно обоснованно, неожиданно обнаружили одну кабину лифта…
Пальчик и Гав замерли на галерее.
— Ну и что? — послышался третий голос. — В моей лаборатории даже два лифта. Шучу!
— Я выразился математически точно, — сухо заявил человек с трубкой. — Одну — значит, одну!
— Единицу — без всяких, так сказать, дробей? — подал голос четвертый собеседник. — Без всяких там домов, зданий…
— Без ничего, — хладнокровно ответил человек с трубкой. — Сейчас она стоит сама по себе. Не буду пока говорить, где она находится… Но теоретически это не лифт, хотя на нём и можно передвигаться между этажами.
— Не понимаю… Кабина же одна, без ничего!.. Между какими этажами? — наперебой зашумели голоса.
— Минуту!
Все умолкли.
Пальчик и Гав напряжённо прислушивались на галерее.
— Поясню. Кабина этого лифта перемещается не только между этажами реального дома в своём мире, существующем параллельно с нашим, — человек с трубкой сделал выразительную паузу, — но может, как ни странно это звучит, «подниматься» и в наш мир.
— И даже ещё в два других неведомых пространства, — выкрикнул очкастый, — если не считать того, где она находится постоянно. Крайне ненаучно, но тем не менее так и есть. Мы уже убедились!
— Откуда она взялась?.. Кто её сделал?.. По какому принципу работает лифт?.. Это машина пространства или машина времени? — вновь загомонили голоса.
— Спокойно, коллеги, — вновь выступил человек с трубкой. — Нам сейчас всё равно, кто, где и когда изобрёл этот поистине удивительный лифт. Нам сейчас всё равно, какова судьба этого гения, чудака ли, сумасброда, или даже сумасшедшего. Нам сейчас всё равно, как это сделано. Вы заметили, что я постоянно повторяю: «сейчас»?..
Стояла тишина.
— Будет время, мы постараемся разобраться в принципах работы этого с неба ли свалившегося или из-под земли возникшего изобретения. Может, и успеем. Сейчас главное — в другом. Я уже говорил: наше море теоретически и практически обречено. А там, в одном из параллельных миров, мы нашли другое, пока ещё живое и теплое, замечательное море, которое могло бы дать нам всё на свете. Правда, оно частично загрязнено промышленными отходами, но нам это не помеха. Мы умеем извлекать из воды всё. Отходы станут попутными доходами. Теперь задача понятна?
— Он говорит про наше Чёрное море, — лихорадочно зашептал Пальчик на ухо Гаву.
— Несколько вопросов! — прорезался чей-то старческий дискант.
— Прошу.
— Насколько я понял, обнаружено три других мира?
— Да. Условно говоря, первые пять этажей — один мир. Шестой этаж — второй мир. Седьмой этаж — третий мир. И последний, восьмой, этаж — наш с вами, коллеги. В принципе эти три чужих пространства могут стать для нас неисчерпаемыми кладовыми!
— В каком из миров находится то самое море, о котором вы говорили?
