поступком. Если она пьет, значит и ему можно. Иначе остановила бы.
Тишина утра, красивый рассвет, пейзажи, достойные кисти художника. Все было ново и как-то… Слов не нашлось. Конкретные категории, которыми он мыслил всю свою жизнь, здесь не имели значения. Все состояло из полутонов и нюансов.
Потом взошло солнце. Цвета стали внятными, а предметы — четкими. Волшебство улетучилось. Их катамаран из настила на двух надувных баллонах беззвучно скользил по водной глади. Ребенок качал рычаг, бугорки мышц на предплечье гармонично меняли рельеф. Нет, это бугорками называть неточно. Веревочки. Нет. Жгутики.
Джек удивился собственным мыслям. Он здесь меньше суток, а уже не тот. Откуда в нем это? Что это? Все запуталось. Сказка? Магия?
Они свернули к берегу.
— Держись! — Катамаран со всего своего невеликого хода вылетел носом на сушу. Резкое торможение. Остановка. — За мной.
Когда вбежали в прибрежные кусты, Джек понял, что его ведут за руку. Маленькая детская ладошка задавала направление. И он подчинялся.
— Подсади. — Сцепил пальцы в замок. Босая ступня, почти невесомо коснувшись ладоней, улетела вверх. — Ложись. Замри.
Прополз немного вперед. Выглянул, скрываясь за травой. Широкий плес, в который они только что вошли. Заросшие берега. Тихо. Над его головой Рони. Замерла на ветке. Посвистывает, пощелкивает. А вот похожие звуки, но из другого места. Вроде как переговаривается кто-то с его спутницей.
Всплеск. Далеко. Еще один, ближе. Видно, что с берега в воду бросают камешки. Вот бултыхнуло почти рядом. И уже видно, что под водой что-то движется. Что-то длинное. Выстрел. Вода взбаламутилась. Петля змеиного тела показалась над поверхностью. Снова выстрел, и видно попадание, вспучившее этот толстый канат. Бурление, словно кто-то перемешивает воду огромной ложкой. Но ложка невидима. Зато показывается голова. Выстрел. Попадание. Агония огромного многометрового тела вздувает настоящие волны. Катамаран покачивается.
Все стихло. Рони уже на земле. Закидывает якорек на веревочке. Вдвоем вытягивают. Ох, и тяжко! Сзади кто-то помогает тащить. Пятнистое тело показалось из воды. Еще подергивается. Замерли. Джек оглянулся. Два барсука, стоя на задних лапах, держат веревку за его спиной. Но пока не тянут.
Агония прекратилась. Потащили. Здоровый питон. Метров шесть. Игрушечная сабля оказалась весьма серьезным ножом. Плеть змеиного тела разрезали на куски и сбросили в воду. Собственно, в тех местах, куда угодили пули, резать оставалось совсем немного. Разрывные, что ли? Девочка о чем-то пересвистывалась и перещелкивалась со зверьками. А одного из них даже обнимала и поглаживала. Джек обменялся понимающим взглядом со вторым животным. Возникло ощущение сопереживания, но в чем дело он, конечно, не понял.
Отчалили. Теперь рычаг качал мальчик. Девочка плакала на носу и чистила ружье.
— Эта тварь утащила их сына. Он направлялся в школу, когда питон его подстерег.
— Разве у барсуков бывают школы?
— Эти существа приматы, как и мы с тобой. Ты их еще не раз встретишь. Пожалуйста, веди себя с ними так, как будто ты их домашний зверек. Без знания барнотской речи здесь непросто, для начала старайся реагировать на жесты и интонации.
Люди называют этих созданий ерсуками или барнотами. Сами они зовут себя феофанами. — Она произнесла это свистами. — Их жизненные ценности не слишком сильно отличаются от наших. Тем не менее, их действительно легко принять за обычных животных. Богатая нетронутая природа мест их обитания просто не позволяет возникнуть мысли о цивилизации.
— Слушай, Рони. Ты разговариваешь не просто, как взрослый человек. Впечатление, что твои слова кто-то написал и тщательно выправил. Словно ты опытный учитель на уроке. Или профессор на кафедре. Что в этих местах все так говорят?
— Риторику мне преподавал профессор Осиный Рой. Признанный авторитет в области эсперанто. По-русски я так не могу. Хотя думаю на нем, но словарный запас не тот.
— Этот профессор, он индеец?
— Барнот. Директор школы, которую я закончила.
— Ты окончила звериную школу! — Джек согнулся от хохота и бросил рычаг. Отсмеявшись и утерев слезы, продолжил. — Извини. Это круче, чем все, что я до сих пор встречал.
— Да ничего. Нормальная реакция. Даже наши покатываются, когда слышат.
— Так не все здешние дети учатся в школах вместе с животными?
— Не называй барнотов животными. Даже про себя. Постарайся почувствовать к ним уважение. Без этого ты вляпаешься во что-нибудь… не очень хорошее. И барноты не обучают человеческих детей в своих школах. Для меня было сделано исключение. Впрочем, не единственное. Мама и все бабушки, кроме седьмой, тоже учились в таких школах.
— А сколько у тебя бабушек?
Рони принялась загибать пальцы, шевеля губами. На лице ее было написано страдание. Наконец она приняла сердитый вид.
— Не могу сосчитать. Я плохо еще знаю цифры. И вообще, я имела в виду не абсолютно всех своих бабушек, а только тех, что родили дочек, которые теперь мои бабушки. — Девочка приняла задумчивый вид. Ей явно не удавалось точно сформулировать мысль.
— Ну, наконец! Нормальное поведение нормального ребенка. Малышка не может сосчитать бабушек. — Конечно, эти мысли Джек не высказывал вслух.
Хотя, разобраться в вопросе, несомненно, стоило. Девчонка оказалась кладезем таких сведений! Если расспросить, да изложить толково. Тут пахло неплохими деньгами от падких на сенсации информационных агентств. В школе наверняка есть и средства связи и выход в сеть.
Глава 15. Городок
К вечеру река вывела к пристани. За ней — группа строений. На причале их встретила девушка лет двадцати в раздельном купальнике. Очень похожая на Рони.
— Знакомься, Джек. Это Настя. Моя четвертая бабушка.
— Похоже, здесь все не как у людей. Ходят босиком, одеваются только на ночь. — Думал про себя Джек, таща свою тяжеленную сумку.
Бабуля гибким движением вскинула его огромный чемодан на голову и грациозно шла впереди. Ружье на плече и внушительный нож в ножнах на перевязи дополняли ее костюм.
Просторный дом с широкими верандой и террасой снаружи покрыт листами цветного пластика. Окна в металлических рамах. Но внутри — царство дерева. Очень уютно. Стол ломится от всякой вкуснятины. Дедушка Боря, которому на вид не больше тридцати. И барнот Вольный Ветер, издавший что-то похожее на человеческое приветствие с хрипом и присвистом.
Еще бабушкин и дедушкин сын Гошка. Ему тоже двенадцать. Говорили на эсперанто. Обсуждался выбор факультета. Рони собиралась на технический. Настя убеждала ее учиться на биолога, а Борис — на художника. Джек помалкивал, хотя вопросы так и вертелись у него на языке.
Вольному Ветру, похоже, надоели бесконечные споры, и он попросил гостя рассказать о себе. Джек рассказал.
Что его отец — пилот ловца, кораблика, собирающего металлические глыбы, летающие в космическом пространстве. Особенно много их встречается в поясе астероидов, там и ведется основная охота. Вообще-то металлические астероиды давно известны, но их в печку не затолкаешь. И отрезать по кусочку — дело нелегкое. А вот метеоры массой до сотни тонн — это то, что надо металлургам. Удобно транспортировать, и в плавку идут без проблем.
Только жизнь получается кочевая. А, поскольку ребенку надо расти при нормальной гравитации, то учиться ему приходится на той планете, в системе которой работает его отец. Тем более, что вторым
