офицеров и унтеров, не забывающих приправить для вящей убедительности крепким словцом, наконец возымели действие и порядок устанавливался.
Исключение составляли экипажи бронепоездов. Возможно, связано это было с тем, что моряки все последнее время только и делали, что тренировались и отрабатывали те или иные действия, так что просто не успели расслабиться. Как только раздались первые звуки канонады, а на позиции пятого полка посыпались снаряды, экипажи сноровисто заняли свои места согласно боевому расписанию и не получая никаких команд маялись от безделья, не зная куда себя деть и чем заняться.
— Господа, судя по всему, знакомиться с местностью нам придется уже в ходе боя. Вениамин Валерьевич, вам предстоит обеспечить нас данными по артиллерийским позициям противника. К моменту, когда мы будем на позициях, сведения должны уже поступить.
— Все сделаем, Роман Дмитриевич, — спокойно пожал плечами прапорщик Луконин, который командовал составом обеспечения.
В его подчинении находилось порядка сорока человек, куда входили все те, кому предстояло обеспечивать бесперебойное снабжение и обеспечение обоих бронепоездов. Были здесь и связисты, в том числе и телеграфист беспроволочного телеграфа, и команда, обеспечивающая работу аэростата, сплошь состоящая из вольноопределяющихся.
Эти молодые парни были из числа тех энтузиастов, что мечтали сделать небо обителью людей. Нельзя было сказать, что они были просто энтузиастами, нет. Их деятельность довольно неплохо оплачивалась, в распоряжении имелись самое совершенное оборудование и сами аэростаты. Имелась у них и богатая практика. Очень богатая надо заметить. Это они были составителями тех самых карт, которыми в настоящий момент предстояло пользоваться экипажам бронепоездов, ну нужно же было как-то доказывать свою полезность, опять же заработок, любимое дело, любимым делом, но и семьи кормит нужно и самим на что-то жить. Вот и выходило, что определяться и ориентироваться на местности для них было дело весьма привычное, а некоторое время проведенное на батарее Панова в отдельной роте Гаврилова, дала необходимую практику в корректировке артиллерийского огня. Остальное уже зависело от профессионализма артиллеристов. Впрочем орудия бронепоездов тоже метнули по паре снарядов с закрытых позиций, так что взаимодействие в принципе было отработано. В учебной обстановке. Но здесь был бой.
— Василий Александрович, как у вас?
— Порядок, ждем команду, — слегка взволнованно доложил командир 'Ляодуна'. Ничего удивительного, насколько знал Звонарев, ему предстоял первый бой.
— Значит так, — раскладывая карту с пометками Путилова начал Покручин, — 'Ляодун' выдвигается вот на эту точку, ближе к левому флангу, судя по отметкам, тут он останется незамеченным. 'Квантун' выдвинется, на правый фланг, вот сюда. Вениамин Валерьевич, корректировщики, в первую очередь высматривают цель для 'Квантуна', пока 'Ляодун' выйдет на позицию, мы уже сможем открыть огонь. Вопросы?
— Никак нет, — лаконично ответил Луконин.
— Выполняйте. Господа офицеры по местам.
— Рома, а ты уверен, что нам следует влезать со своим кадилом. — Когда они остались одни, обратился к Покручину, Михайлюк, — ведь наша первоочередная задача, прикрытие флангов с моря. А потом, ни нормальных фугасов, ни шрапнели у нас нет.
— Знаю Вася, но и просто так смотреть как расстреливают наших я тоже не могу. Уж всяко-разно заставим замолчать пару-тройку батарей, все нашим полегче будет.
— Да, скорее всего ты прав. А свои действия с сухопутным начальством ты согласовал?
— Нет. Но не думаю, что принуждение к молчанию батарей противника будет им не одобрено. Да и некогда. Где сейчас искать то начальство, а нашим помощь нужна не в обозримом будущем. Вон сколько орудий разом молотят, куда там сотня, чуть ли не две.
Бронепоезд идет под всеми парами, машинист выжимает все на что способен паровоз, понимает, что вот сейчас там на позициях, славян раскатывают вчистую и им нужна помощь. Местопребывание командира комфортным никак не назовешь, что ни говори не классный вагон. Теснота, не развернешься, да еще легкий запах мазута. Командирская рубка расположена в тендере паровоза, а у того отопление нефтяное, хотя потеков топлива не наблюдается, запашок имеет место. Хоть бы не отравиться. Хотя, герметичной конструкцию не назовешь и сквознячок гуляет, да и не та концентрация паров, так больше обозначается запах.
Покручин стоит на специальной площадке устроенной под командирской башенкой, так чтобы можно было осматриваться. Здесь имеется небольшой столик, на котором прикреплена карта, а в углу имеется готовальня, сейчас она закрыта, незачем ей открытой быть, не то все разлетится по узкому проходу, трясет немилосердно. Здесь же два телефона, от одного тянется линия на полевой коммутатор, все продумано, командир может связаться с любой частью бронепоезда. Второй телефон прямая связь с машинистом, паровоз это сердце, так что связь с ним вообще отдельная песня. К машинисту при случае, командир может пройти напрямую. При надобности можно пройти и в хвост, только в голову состава никак не получится перебраться, если только не устраивать цирковой аттракцион. Да, продумано все, вот только удобств никаких, это не состав обеспечения с кают-компанией, или спальными вагонами, чуть зазевался и получи шишку или ссадину, а ведь можно и лицом приложиться. Так что когда 'Квантун' несется под всеми парами, то лучше лишний раз поберечься, целее будешь.
Бронепоезд сильно тряхнуло и Покручина слегка повело вправо, ага стало быть прошли стрелку и повернули на дополнительную ветку, которую специально для них ладили. Лейтенант приник к смотровым щелям, стараясь определиться с местоположением. Молодцы все же этот Гобята и Путилов, зная, что прибудут те, кто незнаком с местностью, озаботились ориентирами, главное не проморгать их. А вот и отдельно стоящее дерево справа по курсу. Командир берет телефонную трубку и резко крутит ручку.
— Машина, стоп!
— Есть стоп, — слышится степенный голос машиниста.
Что это? Показалось или действительно он услышал в тоне бывалого мужика легкую иронию. А, ну да, им сухопутным режет слух команда, отданная на морской манер. Ничего, пусть привыкают, здесь все по морскому и вооружение, и экипаж, так что и машинист пусть переквалифицируется. Кстати, нужно будет одеть его подобающим образом. С другой стороны он и без того в форме железнодорожника. Нет, пожалуй, перегибать не стоит.
— Рубка, — взяв зазвонивший второй телефон ответил Покручин.
— Господин лейтенант, телеграфист вольноопределяющийся Лужов, передали данные с аэростата, — вовремя.
— Диктуй, — в руках у лейтенанта уже карандаш, а взгляд прикован к карте.
— Ориентир один, право пятнадцать, пять тысяч двести.
— Принял. — Сноровисто работая линейкой и транспортиром, Покручин быстро определяет позицию батареи противника, относительно наблюдателя на шаре. Теперь измерения относительно их позиции. Нужно торопиться, необходимо успеть пристреляться пока, 'Ляодун' не вышел на позицию, время, чтоб ему. Готово. Рука вращает ручку телефона.
— БЧ один, — это предложение Звонарева. БЧ-1 – головные бронеплатформы, БЧ-2 – в хвосте, БЧ-3 – десантный вагон, рубка – тендер с командиром и дальномером, машина – паровоз. Простенько так, но удобно. — Андрюша, ориентир один, право двадцать шесть, три тысячи сто, одно орудие, пристрелочным.
— Ориентир один, право двадцать шесть, три тысячи сто, одно орудие, пристрелочный. Принял.
Время тянется бесконечно. Чего они там возятся. Ну же. Время, Андрюша, время. Нашим нужна помощь. Наконец полка под ногами мелко вздрогнула, и сквозь броневые плиты доносится гулкий звук выстрела, резко контрастирующий с канонадой раздающейся снаружи. Теперь ждать. Сейчас наблюдатель засечет разрыв снаряда, скорректирует и передаст уточненные данные на телеграф, оттуда данные поступят на бронепоезд и только потом их получит Покручин. Долго. Очень долго, но иначе не получится. Делать нечего, нужно ждать. Раздался резкий звонок, трубка сама собой скакнула к уху.
— Рубка.
— Господин капитан, радиотелеграфист…
