выбирать. Царь подвел меня к тому самому скоплению девушек, которых я до сих пор продолжал разглядывать. Ого… я пересчитал их. Похоже, кроме Анастасии и еще какой-то там, здесь собрались все. Горох выстроил их в шеренгу по команде: 'Смир-рно!' Я прошелся вдоль стены красоток, и еще раз, и еще…
— Алена? Нет, не подходит: она рябая… Марья? Уж больно скромная… Ярослава? Нет, курносая какая-то…
Странно, но лучше всех мне показалась та, что осталась в тереме, — Анастасия. Может, ее? На всякий случай я спросил, довольно фамильярно:
— Царь, а где еще одна?
— В волейбол играет, вон там, — поморщился Горох. — Но она тебе не подойдет: Василиса это вообще… вообще…
— Производственный брак? — подсказал я.
— Ага, — хмыкнул царь. — Но, если хочешь — подойди.
Я подошел поближе… ух, ну ничего ж себе 'производственный брак'!!! Все мои чувства просто отключились, мозг полностью вышел из строя, и вокруг головы залетали сердечки, как в импортных мультфильмах. В великолепном прыжке за мячом изогнулось поистине божественное существо! Короткая стрижка сияющих золотым солнышком волос слегка портила впечатление; пронзительные и в то же время безмерно глубокие, прозрачные ядовито-зеленые очи, скрывающиеся под длинными черными ресницами; алые аккуратные уста; золотистые бровки. Кожа, словно персик, — нежная, румяная; фигура — идеал, абсолютная гармония; тело сильное, гибкое, ловкое, изящное… похоже, я схожу с ума… мама, где ты? Что мне делать?..
Я вспомнил с трудом, как приставал к девушкам в деревне и, заглядевшись, как Василисушка поправляет лямку пестрого зелено-желтого раздельного купальника, медленно подошел к ней сзади, как только игра закончилась. Красивые девушки реагируют на… на… точно! Я тихонечко встал прямо у нее за спиной и потянул за завязки купальника сверху. Узел развязался, и…
— М-мама, — я с усилием приподнялся после мощного хука справа и понял, почему такая красавица — 'производственный брак'.
— Что тебе от меня надо? — приятным голосом грубо (такие вот противоречия) буркнула Василиса.
— Ну… э… я… хотел просто… э… — я совсем растерялся.
Царевна подошла ко мне и на всякий случай пнула сидящего Иванушку ногой. Я ойкнул, взревел и вскочил на ноги. Конечно, она красотка, спору нет; но я не люблю, когда меня оскорбляют. Пинок — это уже слишком. Я схватил ее за руку, она снова нанесла мне удар; я толкнул ее, и пошло-поехало…
Пришел в себя я лишь тогда, когда меня оттащили от этой зеленоглазой змеюки. Сначала чуть было не задохнулся от возмущения, потом привел себя в порядок, встал, отряхнулся и демонстративно отвернулся от царевны. Мельком успел увидеть ее лицо… боже! Оно так и оставалось спокойным, а глаза были похожи на зеленый лед! Я закашлялся (от удивления ли?), но сделал вид, что песка наглотался.
— Ну что, Иванушка? — услышал позади елейный голос. — Поприставал к самой Василисе Прекрасной?
— Так это ты?! — осенило меня. — Легенда Руси, Мисс Мира прошлого года?!
— Да, — проронила Василиса сзади.
— Хм, — ответил я.
— Больше не смей так делать, понял? — злобно шикнула девушка.
Я лишь рыкнул в ответ. Ох уж, эти девчонки!
— Ладно вам, спорщики! — остудил нас царь. — Ну что, Иван, выбрал?
— Бог с ним, — махнул я рукой. — Возьму Анастасию. Тем более, я ей понравился.
— Ну вот. Пошли… теперь о деле, — Горох понизил голос. — Похитили, как ты знаешь, ковер-самолет. Самый обычный ковер-самолет, так что работа вроде бы несложная. Но дело в том, что подозреваемый… он, в общем…
— Кто? — попытался я отшутиться.
— Кощей, — вздохнул Горох.
Я недоумевал.
— Бессмертный, — подтвердил царь. — Именно поэтому никто и не хотел…
— Но зачем Кощею ковер-самолет? — удивился я.
— Он планирует захватить сперва Русь, а затем и весь мир при помощи своих алхимических препаратов, и для скорой доставки необходимых веществ ему нужен ковер. Ты все еще согласен?
Все равно глупо звучит. Кощей, насколько я знаю, не алхимик. И вообще в химии не сильно сечет. А вот в физике… к тому же, одним ковром не отделаешься: его легко расстрелять, порвать, вывести из строя, да и полно их, ковров-самолетов, по всему миру. Что ему, своего мало? Но все же я поверил Гороху и сказал:
— Да. Я согласен. Идем.
Перед уходом Горох снарядил меня всем необходимым из того, что нашлось в казне: последняя модель карманного пулемета, прослушивающее устройство, карта Сказочной Руси, прибор ночного видения, очки с лазерными лучами и встроенной инфракрасной камерой, скатерть-самобранку и много чего другого. И сапоги-скороходы. Насчет них царь сказал: 'Пользуйся как можно реже, а лучше — используй лишь в крайних случаях. Во-первых, они могут… эээ… кончиться, а во-вторых… а, ладно. Чего там!'
Провожать меня вышел царь, вышли приехавшие в столицу по такому случаю отец с матушкой, оба брата и царевны, включая Анастасию. Как и в прошлый раз, не было только Василисы. Обняв меня на прощание, матушка дала мне шкатулку и посоветовала:
— Открой ее, если вдруг попадешь в беду и некому будет выручить.
— А что там? — полюбопытствовал я.
Но матушка ласково прикрыла мне рот кончиками пальцев и ответила:
— Узнаешь. Только не открывай без надобности, а то случится беда…
— Понимэ, — хмыкнул я.
Попрощавшись со всеми царевнами по очереди, крепко обняв батюшку, пожав руку царю Гороху, я повернулся и вместе со всем своим снаряжением зашагал прочь, туда, где, по словам царя, находился замок Кощея…
Просто так идти скучно, и я запел свою любимую дорожную песню:
Как обманчивы дороги,
Неизвестные пути.
Их на свете очень много,
Не дано их все пройти.
Но уводит вас далеко
Безобидный поворот.
Незнакомая дорога
За собой вослед ведет…
Видит глаз, и сердцу жутко,
Ну а ноги все идут.
Вот такая, братцы, шутка:
Приключения не ждут!
И, словно в такт моей песне, то покачивались над головой лесные кроны, то играло ясными золотыми лучами красно солнышко, то громко и мелодично пели в густых дубравах птицы… Три дня и три ночи шел я. Прошел два города, пять деревень, несколько поселков городского типа. Не раз переходил вброд реки и болота, дважды или трижды встречал калик перехожих. И вот, пройдя славный Демидов-град, оказался я в
