дремучей чаще Покрышкина леса.
Много слышал я о Покрышкином лесе и плохого, и хорошего, но еще никто не говорил, что не знает этого леса. Он весь, от конца до начала, чудной. Начать хотя бы с названия. А произошло оно так. Жил в этом лесу боярин (странно, правда?) по имени Кириллий Покрышкин. И жили с ним вместе в лесном тереме две женщины: сестра и жена. Жена его, Ладушка, добрая была да ласковая, и мужа своего более всего на белом свете любила. А сестра, Мара, злая была и грубая. И очень она своего брата к Ладушке ревновала. Что ни день закончится, красно солнышко к закату клонится, а Мара встанет под окном и наговаривает: 'Не ходи к Ладушке, не гляди в сини очи — погубит она тебя, точно говорю!' А Кириллий ей в ответ: 'Да разве же может она мне чего злого сделать? Она ж любит меня аки черная ночь — ясный месяц. Нет, не верю я тебе, Мара'. Мара же все свое: 'погубит' да 'погубит'. Но не верит ей брат. И решилась тогда Мара на черное дело. Коли уж Кириллий не соглашается, тогда она убьет Ладушку. И, чтобы никто не догадался, подсыпала она в вино, что красавица пила вечером за ужином, яду змеиного да волчьей ягоды. Подала Мара вино к столу и говорит: 'Пейте, дорогие!' И поставила она Кириллию простое вино, а Ладе — отравленное. Да только догадался Кириллий обо всем. Взял он вино у Ладушки и выпил его сам… долго плакала Ладушка слезами горючими, а Мара вторила ей слезами солеными. Падали ладины слезы на землю, и где они падали, там цветы расцветали. Падали марины слезы на землю, и где они падали, там тернии черные, колючие поднимались. А боярина к лику святых причислили и похоронили под трехсотлетним дубом. Через век там, где похоронен был Покрышкин, родник забил. Назвали его Покрышкиной Кладезью, а по нему и весь лес — Покрышкиным.
Наконец, березняк сменился темным ельником. В лесу было тихо, лишь зверушки лесные шуршали листьями. Чем еще примечателен этот лес, так это тем, что в нем никто, кроме зверей и птиц, не водится: ни лешие, ни русалки, ни упыри, ни берегини, ни кикиморы, ни мавки (список можно продолжать бесконечно)… оттого и жутко в нем, что, коли волк какой нападет, то берегини не защитят, добрые лесовики не заступятся…
Ой, тьфу! Накаркал. Я и забыл, что давно стемнело, а ведь нельзя было забывать: стоило мне отвлечься на свои мысли, как горящие в кустах глаза стали много более заметны. Раз! — и я валяюсь в песке дороги, придавленный могучими волчьими лапами. Однако, Иванушки-Дурачки так просто не ловятся. Я начал сопротивляться. Для начала попытался отогнуть лапу. Не тут-то было! Тогда я высвободил правую руку и после недолгой борьбы схватил-таки нахальную серую зверюгу за шкирку. Еще немного, и уже я давил на широкую спину, прижимая к земле. И тут этот серый паразит вдруг как заговорит человеческим голосом — я аж сел от удивления:
— Не бей меня, Иванушка! Возьми меня с собой — добром отплачу! Служить тебе буду верой и правдой.
Мобилизовался я быстро. Уже не говоря о том, что у меня мгновенно назрела куча вопросов:
— Во-первых, откуда ты меня знаешь?
Волк заметно смутился.
— Ну… ээ… извини, но почти все говорящие волки слегка владеют телепатией. Глубоко мы не залезаем, но…
— Понял, проехали. Во-вторых. Коли хочешь служить мне верой-правдой, так зачем из темных кустов набрасываешься, а, приятель? Ор-ригинальный способ искать новых друзей, очень оригинальный.
Волк совсем смутился.
— Ну… хм… прости. Это я так. Я, вообще, стеснительный, боялся, что постесняюсь подойти и предлагать помощь просто так…
— Тьфу ты! — я сплюнул сквозь зубы. — Но зачем было пугать-то?! Все-таки не жениться предлагаешь, мог бы подойти по-человечески.
Волк лишь сдавленно хмыкнул.
— И в-третьих. Ты хоть знаешь, в чем ты мне помощь предлагаешь?
Серый жулик усмехнулся под нос:
— Ха! Конечно знаю. Ты коврик идешь искать. Ковер-самолет. Правда, уж не знаю, чем он так важен царю, но…
— Понял-понял. А знаешь, у кого он?
— Кощей, не будь я телепат! — поклялся Волк.
— И ты все еще согласен?
— Да, не будь я Серый Волк!
— Ну что ж… А кстати, раз уж теперь ты мой компаньон, как мне тебя называть?
— Да так и называй — Серым Волком, — улыбнулся тот. — По лапам?
— По рукам! — я пожал мужественную серую лапу. — Пошли!
Пока шли, мы сильно разговорились. Волк оказался неплохим собеседником, знал много историй и анекдотов. Я же, в свою очередь, развлек его своими самыми свежими воспоминаниями: как я стоял у виселицы, как я попал к Анастасии в покои и выбрался оттуда, как меня мутузила Василиса… Волк бурно реагировал на мои истории, хохоча до упаду; в общем, идти уже не было скучно.
Покрышкин лес все так же таинственно бормотал кронами над головой. Если не сказать большего: мы зашли в самую его гущу, надеясь срезать путь. До центра леса оставалось совсем немного. Скоро я, вымотавшись, попросил Сергого Волка остановиться на привал. Он усмехнулся, но разрешил. Я развязал свою дорожную суму и достал оттуда нечто, когда-то бывшее, очевидно, гамбургером. Сейчас же это достаточно точно изображало некую знаменитую отраву 'Змеиный корень'. Я попробовал разобрать это на части в поисках хоть какого-то съедобного куска. Ага, обрадовался, как же! Котлета явно спорила по мягкости и вкусу с моей подошвой, зелень завяла еще во времена Цезаря, огурцом запросто теперь можно было отравиться, собственно булка переливалась всеми оттенками плесени от восхитительного бледно- зеленого до тошнотворного нежно-морковного. Даже мышь, вылезшая прямо у моей ноги из норки, погнушалась этим произведением высокого искусства составления ядов.
Я брезгливо уронил сию пакость на землю. Волк тоскливо проводил гамбургер взглядом, но ничего не сказал.
— Что? — переспросил я на всякий случай. — Чего ты так смотришь?
— Есть хочется, — жалобно скульнул он.
— Ну попробуй, поешь, — я усмехнулся.
Серый Волк медленно подошел к плесневелому гамбургеру, ткнул в него носом, сморщился, чихнул и отскочил, вытаращив глаза.
— Нет!!! Фу, гадость, — Волк с презрением отвернулся от вышепоименованного — то есть гамбургера.
— Правда, у нас больше ничего нет, — я показал ему пустой пакет из-под продуктов.
— Хочешь, я поймаю зайца? — предложил мой серый напарник.
— Ага, а потом в результате мы будем выполнять сразу две миссии: искать Кощея и убегать от милиции в качестве браконьеров? Ты знаешь, здесь запрещено охотиться, — парировал я.
— Ну хотя бы попить у нас есть? — недовольно проворчал Волк.
— Ща посмотрю.
Увы, даже перерыв все вещи, я не обнаружил воды. Похоже, мы все допили…
— Ну ничего, не страшно… я, кажется, слышу журчание ручья! — обрадовался я. Где-то неподалеку действительно бурлил какой-то лесной ручеек.
— Посторожи вещи, — попросил я Волка. — Сейчас принесу нам воды. Если я не вернусь через… я вернусь.
Почти сразу я выбрел к искомому ручейку. И — большое достижение — сразу же увидел источник, начало ручья. Над источником высился корявый разлапистый дуб в пять моих обхватов — то ли долгожитель, то ли почва плодородная. Правда, местами трухлявый, но стоял, как хан посреди своих владений — горделиво, уверенно. Покрышкина Кладезь, дошло до меня. Я взял пустую бутылку из-под 'Пепси', прихваченную мной, и нагнулся к ручью. Но вспомнил свое первое правило: если что-то нашел, сперва испытай на себе… за исключением ядовитого и опасного, разумеется! Говоря человеческим языком, мне просто сразу же захотелось отпить. И я, даже не утруждая себя набиранием воды в пробку бутылки
