Кощей схватился за сердце. Лицо его внезапно усохло, он мгновенно поседел, превратившись в дряхлого старца; брызнули искры, и бездыханное тело террориста по всем правилам голливудских злодейчиков начало претерпевать жуткие метаморфозы, включая дикие вопли и просвечивание рентгеном, после чего рассыпалось прахом. В стенах зародился и все более разрастался гул; с потолка посыпались камушки и побелка.
— Летим! — не своим голосом заорал я, нажимая на кнопку старта; ковер дернулся и понес нас наверх, сквозь летящие вниз обломки. Дворец рушился. Он держался на колдовстве Кощея, а с его смертью все чары исчезали; волнами расходилось по дворцу разрушение. Дважды нас едва не сшибло особо крупным обломком.
Наконец, вверху показалось небо. Мы летели навстречу ему. Снизу, кажется, в нас стреляли выведенные генными опытами монстры-кощеевцы, еще не знавшие о смерти хозяина. Пришлось залезть в панель управления и отыскать там кнопку бронированного купола.
— Ого! — я перевел взгляд на другие кнопки. — Глядите-ка!
Вася оторвалась от расковыривания знаменитой шпилькой замка клетки Волчика и тоже посмотрела на панель.
Стало понятно, почему из-за этого ковра была поднята такая буча. Лазер, инфракрасный луч, ультрафиолет от вампиров и зомби, психотропный луч подчинения, всевозможные локаторы, орудия сверхскоростной стрельбы, супергрузоподъемность, сброс ракет, отсек для нейтронных бомб, ядерного оружия, радиационного… мы схватились за сердце. В наших руках было сверхмощное и сверхсекретное оружие, удобное во всех отношениях. Я перечислил лишь ничтожно малую часть возможностей этого милого коврика! Там еще была функция химической и биологической атаки, генератор молний; на этом ковре можно было перемещаться и по земле, и по воде, и по воздуху, он сам находит путь, управляется голосовой командой…
Да, удирали мы со всеми возможными спецэффектами, благодаря ковру. Замок Кощея за нашими спинами окончательно оседал и рушился, жаль, смотреть было некогда на это эпохальное зрелище. Из замка высыпали расколдованные люди. Видел я там и Анабеллу с отцом, и Елену Прекрасную, и еще много кого, совершенно незнакомого.
Вдруг в воздухе прокатился чудовищный рык. Мы обернулись, холодея. Нас догонял старый знакомый — Змей Горыныч собственной персоной.
— Куда это вы намылились? — пророкотала средняя голова.
— Да, точно, и даже не попрощались! — ядовито поддержали две другие.
— Не твое дело, крылатый, — огрызнулся Волк. — Тебя Кощей чем кормил в детстве?
— Яблоками, грибами… а что?
— А какого размера?
— Ну… с мою голову где-то.
Мы переглянулись. Садист. Ручную ящерицу чернобыльскими яблочками закармливать!
— Вы, там, букашки недоморенные, — опомнился Змей. — Хватит мне зубы заговаривать! Вам не уйти от меня!
Он раскрыл одну из пастей, и наш купол мягко обтекло высокотемпературное пламя. Это не ящер, а атомный реактор какой-то! Мы, не сговариваясь, дружно показали ему язык. Горыныч обиделся.
— Я ведь и погорячее могу! — предупредил он.
Я, не ответив, нажал наугад кнопку. Психотропный луч, гм… как им пользоваться? Я представил себя Змеем Горынычем. Я не хочу есть мясо, внушил я мысленно себе (в смысле, Горынычу). Я не хочу пить кровь. Я хочу погрузиться в Нирвану и думать о Вечном… ага, ехидно добавил внутренний голос, а еще я хочу молиться Будде и питаться нектаром цветов…
— Да простит вас Будда, — неожиданно грохнул Горыныч и ушел в красивое пике. — А я, скромный монах Гималайских гор, должен лететь в монастырь и посвятить наконец свою жизнь буддизму, как я мечтал с самого детства!
— Чего?! — вытаращилась Василиса. — Ваня, что ты ему навнушал?
— Да ничего, — смутился я. — Ничего особого.
— Да погрузятся ваши души в Нирвану! — сладко улыбаясь, дракон помахал нам передней лапой и резко изменил траекторию, взяв курс куда-то на Индию. — Мне пора позавтракать нектаром — и в путь! Прощайте!
— Пока-пока, — помахали ему и мы.
Эх, жаль, с Кощеем так не вышло. Мы же все-таки не звери, чтоб рубить в капусту всех, кого считаем злодеями. А то получится извечный американский принцип: Добро победит Зло. Поставит его на колени и зверски убьет! Нет. Мы не такие. Но он сам был виноват…
К утру вылетели из Аляски и пересекли Канаду; затем пролетели Гренландию… Наконец-то в нашей команде царил мир и уют; все чувствовали, как сплотила нас эта история. Думаю, когда вернемся домой, мы будем поддерживать отношения. Хотя, гм… я и Волк, гуляющие вместе по деревенской дороге, — это нормально. Волк и Василиса, встретившиеся в царском саду, — тоже. А вот Вася и я… где нам дружить? Да не отдаст мне царь полцарства. Анастасия — какая-то там десятая дочь, кто буду я, когда женюсь на ней? Очередной 'из грязи в князи'? А Василиса — наследница престола, ее готовили к этому, она будет женой какого-нибудь наследного принца (из Тайланда, к примеру). А потом станет царицей. А вдруг она даже знаться со мной не захочет? Лишнее унижение только будет.
К тому же, я наконец решился признаться себе, что люблю ее. Да. И нечего смеяться. Наверное, я уже давно понял это. Наверное, еще в тот день, когда открыл глаза и увидел ее, суетящуюся с лекарствами, там, в Березняках. А влюбился еще раньше. Как увидел. Но я запретил себе думать об этом тогда, и до сих пор получалось держать язык за зубами перед самим собой. В конце концов, я не сопливая девчонка тринадцати лет, впервые узнавшая, что такое влюбленность. Не мусолить же это все время, тем более, что я хорошо понимал: я ей не пара. Ну не пара я ей! Курносой, глуповатой и наивной Насте — да, может быть. А умной, красивой, свойской Василисе… да она на меня и не посмотрит. Я ей друг. А о большем… о большем я запретил себе даже помышлять. Не волнуйся, Василек. Я не потревожу тебя своими чувствами, даже если для этого придется в прямом смысле проглотить собственный язык.
Волк… всю дорогу он был мне лучшим другом. Странный говорящий зверь. Кто он? Этот вопрос не раз мучил меня. Но вариантов не было. Волк и волк, и ладно. А теперь, когда Василиса вдруг словно отодвинулась от меня, но зато внезапно стала ближе к нему, я вновь задумался об этом. Царевна все больше времени проводила с ним, все чаще я заставал их, тихо секретничающих о чем-то, причем Вася нежно чесала ему шерсть на загривке, а тот блаженно щурился и клал голову ей на колени. Аж смотреть на этих голубочков было противно. И все чаще посещала страшная мысль: а что, если Волчик на самом деле — заколдованный принц и превратится обратно в человека от поцелуя любви?.. Или — нет: он — оборотень. И днем он волк, а ночью… да нет, что за чушь в голову лезет! Волк — принц?! Василиса — его суженая?! Ой, собака Баскервилей, я видно сказок в детстве перечитал. Но эта догадка так и засела в сознании, не желая исчезать или уходить на второй план.
Меня Василиса почему-то стала избегать. Находясь рядом, всеми силами старалась не прикоснуться; встретившись случайно со мной взглядом, тут же отводила очи; заговаривала редко и тихо, на вопросы отвечая неохотно. Казалось, ей вдруг стало неприятно мое общество, и это удивляло. Она и прежде, гм… не очень ладила со мной, но теперь… нет. Внешне все было чудесно. Мы больше не дрались (поразительно!), не цапались… это напоминало беспричинную размолвку. Она не хотела общаться со мной, я же боялся обременять ее вниманием и не подходил. Ох. Лучше бы мы были в ссоре. Порой даже приходили в голову мысли о том, что, возможно, это из-за социальной и умственной разницы. Еще бы. Вася считает меня дураком. Она не первая… я давно свыкся с тем, что, по мнению окружающих, непроходимо туп. Но сейчас от этого было не легче.
Скоро вдали показалась Германия. Прошло три с половиной дня после того, как мы вылетели из Кощеева двор… развалин, потому что теперь он напоминал Акрополь в исполнении абстракционистов. Ни в Англию, ни во Францию (которые, узнав, что Кощей повержен, сразу залебезили перед нами и принялись зазывать к себе) решили не залетать. Чего зря время тратить? Я уже соскучился по своим близким, да и царевна все чаще вспоминала батюшку… В Германии тоже не задерживались. Залетели туда только для
