После Женевы — Лондон: пребывание патриарха Афинагора в Англии в ноябре 1967 года явилось завершением весьма длительного диалога. Менее, чем через век после Реформации, архиепископ Кентерберийский уже посылал английских клириков к Вселенскому патриарху. В XIX веке Оксфордское Движение, которое привело Ньюмена к католичеству, обратило к православию других англикан, стремящихся вернуться к истокам. Друг Ньюмена, Пальмер, долго переписывался с крупным русским светским богословом Хомяковым в то время, как Константинополь и восточные патриархи участвовали в 1864 году в основании «Ассоциации англиканских и восточных Церквей» {Anglican and Eastern Churches Association}. В 1869 году архиепископ Тиноса посетил Англию, где он вступил в контакт с англиканскими богословами, после чего представил Вселенскому патриарху весьма дружелюбную памятную записку. В начале XX столетия Константинополь сделал настоятеля греческого собора в Лондоне своим представителем (апокрисарием) при архиепископе Кентерберийском. В ноябре 1921 года вселенский патриарх Мелетий IV выразил горячее желание содействовать сближению между православной Церковью и Церквами англиканских общин, уточнив при этом «условия общения в. таинствах». Он установил Фиатирскую кафедру с постоянной резиденцией в Лондоне, на которую он назначил митрополита Германа, первопроходца православного экуменизма.
Диалог между православными и англиканами сосредоточивается в основном на проблеме признания англиканских рукоположений, которая не переставала занимать первое место на всех переговорах между англиканами, с одной стороны, и православными и католиками, с другой. В 1922 году более 3000 членов англиканского клира, куда входила и шестая часть епископата, подписали декларацию веры в ответ на «условия», поставленные Вселенским патриархом и сообщили ее ему. В этом исповедании выразилась скорее «англо–католическая» тенденция, представители которой полагали, что епископат заключает в себе всю структуру Церкви. Эта декларация была рассмотрена Константинопольским Синодом, и 22 июля 1922 года вселенский патриарх заявил, что «он признает в рукоположениях англиканского епископского исповедания благодатные моменты подлинного священства, вытекающие из апостольского преемства». Это решение, вынесенное лишь константинопольской Церковью может быть принято лишь при согласии всех других православных Церквей. В 1923 году подобное признание последовало со стороны Иерусалимской и затем Сербской Церквей, а в 1930 году со стороны Александрийского патриархата. Между тем в 1925 году празднование 1600–летия первого Вселенского Собора в Вестминстере дало новый толчок сношениям между англиканами и православными. На этом празднестве присутствовали два патриарха, Иерусалимский и Александрийский, и представители всех православных Церквей, за исключением русской, епископы которой не получили права на выезд из страны. Православная делегация была приглашена на седьмую Ламбетскую конференцию (с 4 по 18 июня 1930 года), она возглавлялась бывшим патриархом Константинопольским Мелетием IV Метаксисом, ставшим патриархом Александрийским Мелетием II, и в число своих членов включала нынешнего патриарха Афинагора. Она сделала возможным созыв в Лондоне с 14 по 20 октября 1931 года первой смешанной англикано–православной комиссии, занимавшейся, в основном, той же проблемой рукоположений. Эта проблема была выдвинута Церковью Румынской, придавшей ей настоящую глубину. «Только во всей органической целостности вероучения можно рассматривать ее исторические канонические и догматические аспекты, — заявил в 1933 году патриарх Мирон. — Ибо в этой области, более чем в какой–либо другой, различные аспекты церковного вероучения глубоко взаимосвязаны».
Хорошо подготовленная англикано–православная конференция собралась в Бухаресте в июне 1935 года; она была посвящена самым существенным проблемам и привела к целому ряду соглашений относительно таинства рукоположения, Евхаристии, связи Писания и Предания, оправдания, законности англиканских рукоположений. Она позволила выработать терминологию и богословскую основу для диалога. В своей, резолюции от 19 марта 1936 года Синод Румынской Церкви официально ратифицировал эти соглашении признал англиканские рукоположения. Переговоры возобновились в 1940 году в Софии и в Афинах, и Элладская Церковь, также по соображениям «икономии», признала англиканские рукоположения в том смысле, что англиканский священнослужитель не должен снова рукополагаться, чтобы перейти в Православную Церковь. Вопрос о действительности таинств, совершаемых в англиканской Церкви, не был затронут.
В 1948 году Всеправославная Конференция в Москве явила победу наиболее непримиримой Русской Церкви, для которой эти признания были лишь обособленными актами, ничуть не затрагивающими всю совокупность Православия. Вскоре, однако, были установлены прямые отношение между англиканами и Московским патриархатом, имевшим в XIX веке столь богатую традицию диалога с христианами Англии. Знаменитый Филарет, митрополит Московский, занял открытую позицию в своем исследовании о «непрерывности епископского рукоположения в англиканской Церкви». Он писал, что православный христианин с радостью и с любовью находит следы благодати и за пределами православия.
В 1956 году произошли новые богословские встречи, правда обособленные, в Фанаре и в Москве. Однако в то же время англиканская Церковь укрепляет свой связи с протестантским миром. В Южной Индии он| входит в общение с неепископскими общинами, чья пасторы даже не были рукоположены, оговорив лишь, что их преемники получат законное англиканское рукоположение. Она устанавливает общение в таинствах с весьма либеральными протестантскими цент» рами в Скандинавии, продолжает переговоры с методистами и некоторыми реформаторами, как будто заботясь прежде всего о том, чтобы влить в себя свежую кровь. Она видит свое призвание в том, чтоб служить своего рода «мостом» между Церквами, обладающими кафолической структурой, и Церквами протестантскими. В своей экуменической деятельности она к хотела бы жертвовать ни теми, ни другими.
В 1960 году престарелый д–р Фишер посещает Фа нар и Ватикан и укрепляет Афинагора I и Иоанна XXIII в их стремлении к сближению.
В мае 1962 года д–р Рэмси, ставший в свою очередь «лидером» Англиканской общины, отправляется и Афины и в Стамбул, а в следующем году встречается с патриархом Московским. Англиканская Церковь, заявляет он, хочет оставаться в русле «древней и неразделенной Церкви» и пребывать в «Предании, как в неиссякаемом потоке жизни Божией». Но она хочет соединить эту верность с «признанием благодати Божией, явленной в протестантских общинах…»
По просьбе Вселенского патриархата, Третья Конференция в Родосе в 1964 г. решила организовать все–православный богословский комитет, чтобы подготовить открытие богословских собеседований с англиканами. Таким образом, впервые было вынесено решение, вести диалог на всеправославном уровне.
Эта богословская комиссия заседала с 1 по 15 сентября 1966 года в Белграде. Лондонский Митрополит Афинагор настаивал на том, чтобы выявить положительные аспекты англиканства, которые православие должно поддержать. Он поставил решающий вопрос: Возможно ли для нас, применяя каноны в духе воспитательной «икономии», установить общение в таинствах с неправославными Церквами, дабы достичь столь желанного единства и восполнить их собственную полноту, целостность их веры? Этот вопрос требует от нас… тщательного исследования, которое могло бы подготовить его обсуждение на
