Оливье Клеман Беседы с патриархом Афинагором

Он

Какая греческая философия? Греческая мысль, впрочем, как и латинская, не знала понятия личности. Латинская persona, греческая prosopon, — это не личность, но маска, в лучшем случае индивид. И индивиды наслаиваются друг на друга, они, возможно, сохраняют какое–то подобие, но между ними нельзя представить истинного общения…

Я

Святой Григорий Нисский в своих небольших трактатах о Троице хорошо показывает, что по образу Тройческого Союза следует считать, что есть лишь один Человек и множество личностей. Единственный Человек, которому Христос уподобился в Теле Своем. И здесь святой Григорий не подразумевает подобия в философском смысле, но тождество в смысле Мистическом.

Он

Огромная работа была совершена Отцами и Соборами по выработке реалистического богословия личности и любви. Чтобы произвести ее, они должны были прибегать к философской терминологии своего времени, с чудесной свободой заимствуя как у Аристотеля, так и у Платона.

Я

И нередко у стоиков…

Он

И даже из понятий обыденной жизни: «ипостась», например, означает «подставку», но это слово получает новый смысл, смысл единственного и конкретного характера каждой личности… Они переплавили греческие слова в горниле библейского Откровения.

Я

Подобно этому, отнюдь не подчиняя Бога Живого общей науке о бытии, они выработали подлинную онтологию тайны.

Он

Любовь дарует существование всему!

Но если догматы Церкви остаются вечно живыми и актуальными в опыте Церкви, то вовсе не для того, чтобы мы повторяли их как мертвые формулы. Мы должны вновь ощутить их глубинный ток, тот заряд удивления и хвалы, чтобы выразить их на языке нашего времени. А иначе, вместо того, чтобы будить нас безмерностью любви Божией, они будут только усыплять наш разум ощущением ложной безопасности.

Я

Мы, к примеру, вычерчиваем геометрическую Троицу в каком–то дальнем, сосланном на небеса Боге. А в действительности наше реальное существование как раз и заключено в недрах Троической тайны. Всякое познание и всяческая любовь обретает в Ней свое завершение. Вне Ее нет ничего, кроме нигилизма: либо материалистического нигилизма Запада, располагающего людей на поверхности небытия, либо мистического нигилизма Индии, поглощающего их в Безличностном абсолюте… Отец — это Исток, Сын — Лицо, Дух — Сокровенное в нас. В Духе ничто и никто не находится вне меня. В Сыне другой открывает себя как лицо, и мир становится празднеством человеческих лиц. И это безмерное движение жизни и любви, которое дарует всему существование, как вы только что сказали, обретает в Отце свой исток и свое предназначение. Можно сказать и так: то, что есть бытие, а не ничто — говорит нам об Отце. Человек logikos (не просто «разумный», но постигающий и славословящий бытие) говорит нам о Логосе, пронизывающем и упорядочивающем все. То, что звезды и частицы атома следуют по своим орбитам, что цветок превращается в плод, и оба они «в лепоту облечеся», что мужчину и женщину влечет друг к другу, что все стремится к превращению и полноте — все это говорит нам о Дыхании, сообщающем жизнь, о Дыхании, Pneuma, Духе… Отец Сергий Булгаков говорит, что именно Дух Святой красит девические лица. Вот человек, который несмотря на свои крайности, умел донести голос Отцов до современного человека.

Он

Да, богословы и религиозные мыслители XIX и начала XX века явили для нас образец мышления, свободно следующего вдохновению Отцов, верного Преданию и благодаря этому поистине творческого. Русские в наше время сыграли роль, подобную византийским гуманистам, пришедшим на Запад после падения Константинополя. Гуманисты много сделали для подъема Ренессанса, этого открытия красоты мира и творческой мощи человека, коими отчасти пренебрегало Средневековье, обращенное исключительно к Богу. Русские религиозные мыслители, рассеянные по всему Западу после Революции, были носителями великого христианского возрождения, в котором Божественное и человеческое обретало свою полноту друг в друге, и все значение которого еще не до конца открылось нам.

Я

Изучение Отцов, вновь пробудившееся на Западе, явным образом многим обязано им. Во Франции один из основателей замечательной серии памятников «Sources chretiennes» Жан Даньелу, не скрывает, что первым, кто обратил его внимание к греческим Отцам, был Николай Бердяев. Да и экклезиологическое обновление, возвещенное Вторым Ватиканским Собором, как и пробуждение интереса к богословию Духа Святого многим обязано учителям «неопатристики»: о. Георгию Флоровскому, Владимиру Лосскому, но прежде всего евхаристическому богословию о. Николая Афанасьева. Что же касается профетического свидетельства русских религиозных мыслителей, возвращавшего христианству его космическое начало, а современной культуре — стремление к «богочеловечеству» (то, что они называли по–гречески «теандризмом»), то оно еще далеко не принесло всех своих плодов. Однако нынешняя социальная открытость западного христианства, проявившаяся, в частности, в движении персонализма, носит на себе влияние Бердяева.

Он

Эти люди посеяли семена православной мысли в Западной Европе и в Америке, и при непосредственной встрече с Западом вдохнули в него новое дыхание. Я их очень люблю. Некоторых из них я знал лично: так я встречался с отцом Сергием Булгаковым, когда он приезжал в Соединенные Штаты. Я прочел немало его книг. Это был человек творческой веры, поразительного видения…

Я

Его «софиология» дает нам картину мира, пронизанного Премудростью Божией, она сообщает Церкви ее космический характер: Бог сотворил мир, чтобы воплотиться в нем, чтобы соделать его храмом Премудрости… И сколь знаменательно, что мы вспоминаем об отце Сергии в этом городе, в сердце которого стоит Святая София, храм Премудрости Божией, той Софии, в которой Булгаков видел все присутствие Божие… Конечно, мысль его не всегда ясна…

Он

Потому что он был живым человеком, и не боялся пускаться в неведомое на свой страх и риск, но он искал не в пустоте, а в полноте… Не бывает плодотворного поиска без крайностей, без уклонов. И нужно не осуждать, но уравновешивать видением более целостным, укрепляя завоеванные позиции. Такова роль Предания, и в Булгакове была поистине жива творческая память о нем…

Я

Предание — это Дух, Который покоится на Теле Христовом, чтобы развернуть в реальности тайну Воскресения.

Он

Русские религиозные философы умели идти на риск. Они примирили ощущение тайны со свободой, и этот путь открыт для будущего.

Я

Несомненно, что в избытке своего творчества они порой грешили против целостности великого православного Предания. Учителя неопатристики вновь нашли путеводную нить в мышлении Отцов и Паламы. К сожалению, обладая большей строгостью, чем те религиозные мыслители, с которыми они полемизировали, они не обладали их профетическим вдохновением…

Он

Вы только что определили одну из основных наших проблем: соединить строгость одних с профетическим даром других. Это нелегко. Однако некоторым это удается. Я имею в виду среди прочих Павла Евдокимова, с которым я встречался в Женеве прошлой осенью. Вот поистине впечатляющая личность. Этот человек излучает свет вокруг себя. И я горжусь им. Большая богословская работа ведется