* * *
В такой ситуации, когда тревога смешивалась с надеждой, с 1 по 15 ноября 1964 года на Родосе собралась Третья Всеправославная Конференция.
Идея созыва этой Конференции возникла у патриарха Афинагора в середине февраля; он хотел, чтобы все Православие включилось в диалог с Римом, как это предусматривалось Второй Родосской Конференцией, в сентябре 1963 года, и чему в значительной мере, как еще казалось, содействовала встреча в Иерусалиме.
В действительности, сама возможность и способы проведения этого диалога заняли исключительное внимание православных делегатов. Богословские собеседования с англиканами и старо–католиками, т. е.1 Церквами, подобно православным, уже вошедшими во Всемирный Совет Церквей, были решены без про* блем и страстей. Всем хотелось иметь чистую совесть! после стольких бесплодных дебатов о диалоге с Римом!
Мнение Афинагора I было представлено на первом же заседании митрополитом Гелиопольским Мелитоном, который председательствовал на нем от лица Вселенского патриарха. «Мы должны рассеять мрак и предрассудки нетерпимости, мы должны выйти из нашей самодостаточности, из нашего гетто, из наших пристрастий… Мы призваны к покаянию, дабы взаимно испросить прощения друг у друга за наши заблуждения; мы, разделенные христиане, призваны к тому, чтобы увидеть в лице другого лицо брата, за которого был заклан Христос. Сознавая всю протяженность пути, который открывается перед нами, и те трудности, которые нам встретятся, мы не должны терять мужества. Напротив, мы должны вооружиться любовью, терпением, смирением и благоразумием и твердо пройти этот путь, поделив его на этапы, и сохранив убеждение, что, несмотря на наши разногласия, мы обладаем общим святым наследием веры и предания: священным сокровищем сакраментальной жизни Церкви, жизни воскресшего Тела Христова. При этом начинании в нашем распоряжении столько общих богатств: слово Священного Писания, благословение святых Апостолов, наше общее и святое Предание, Предание Отцов, Вселенских Соборов неразделенной Церкви…» Таким образом обозначился так называемый «проект Афинагора», ратующий за установление прямого богословского диалога с Римом.
На этом заседании, где каждая сторона излагала свои взгляды, представители Русской Церкви заняли умеренную позицию, которая однако, угрожала налаженному ритму сближения. Прежде чем приступить к самому диалогу, говорили они, следует подождать до конца Собора, ибо для того, чтобы диалог был плодотворен, он нуждается в длительной взаимной подготовке.
«Скорбные знаки» прошлого дали себя знать в достойном и серьезном выступлении представителя Сербской Церкви. Сербский народ, напомнил он, много пострадал от католиков за последнюю войну. Он н склонен ни к какому сближению. Нужно длительное воспитание, чтобы у людей открылись сердца. Потому что ничего нельзя сделать без народа, который, по понятиям Православной Церкви, является хранителем истины…
И вновь кровавые призраки прошлого, казалось, заслонили собой горизонт. i
И тогда еще раз произошло чудо. На этот раз инициатива исходила от папы. Павел VI отправляет послание на Всеправославную Конференцию. Оно пришло совершенно неожиданно и когда в конце заседания, открывающего Конференцию, был зачитан его текст, он вызвал настоящее изумление. Папа обращается к православным епископам как к своим братьям, он устанавливает связь между Конференцией и Собором и призывает к взаимным молитвам. Со времени разделения Церквей ничего подобного еще не случалось.
«Ваши Преосвященства, дорогие братья во Христе,
От всего сердца посылаем вам наше братское приветствие. В то время, как ваши братья Римско– Католической Церкви, собравшись на Собор, исследуют пути, коими следует идти, дабы со всей верностью служить замыслам Божиим и Его Церкви, в эпоху столь богатую возможностями и в то же время полную искушений и испытаний, вы собрались, чтобы заняться решением тех же проблем, чтобы лучше ответить Воле Господней.
Убежденные во всей важности этого достопочтенного собрания, мы усердной молитвой призываем на него свет Духа Святого.
Примите уверения в том, что мы сами с ныне собравшимся Собором и со всей Католической Церковью с особым интересом следим за вашими трудами, соединяя их в горячей молитве с той работой, которая сейчас проводилась у гробницы апостола Петра, всецело уповая на то, что благодать Господня будет столь же обильной для одних, как и для других, и что общая любовь станет вдохновительницей этой общей молитвы.
Вспоминая завет апостола Павла: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов», мы смеем надеяться также и на ваши молитвы, Ваши Преосвященства и дорогие братья во Христе, дабы Господь даровал нам благодать, необходимую для завершения наших работ, к чему мы призваны неисповедимым Его промыслом.
Пусть Всесвятая Матерь Божия, наша общая Мать, Которую мы молим и Которую почитаем с одинаковой ревностью, удостоит нас Своего заступничества, дабы мы всегда возрастали в любви Сына Ее, нашего единственного Господа и Спасителя. И пусть любовь, вскормленная трапезой Господней, сделает нас поборниками «единства Духа в союзе мира» (Еф 4.3).
Послание завершается прекрасным очерком экклезиологии нераздельной Церкви. Формула «единство духа в союзе мира» употреблялась на Первой Конференции на Родосе, когда вырабатывалась православная концепция Церкви. Первенство «Римского епископа» — такова подпись — представлено как служение, закрепленное молитвой всего епископата, как Восточного, так и Западного.
Это послание помешало Конференции занять негативную позицию в отношении диалога с Римом. Споры на эту тему были долгими, трудными, зачастую бесплодными. Без конца изучали мелочи церковного протокола, чтобы решить, кому следует передать в Рим предложение о диалоге и кому следует его вручить. Колебания Ватикана вселяли беспокойство. Схема о Восточных Церквах и проявления прозелитизма повлияли на румын, позиция которых стала более жесткой. Они воспользовались униатской одержимостью, чтобы в последнюю минуту провалить резолюцию, относительно которой соглашение было достигнуто и которая предвидела образование смешанной богословской комиссии между православными и католиками.
Однако в окончательном решении Православные Церкви подтверждали свое «однажды уже выраженное пожелание… диалога с Римско–Католической Церковью на равных началах». Говорилось также о необходимости «подобающей подготовки и создании благоприятных условий» для того, чтобы мог развиваться «плодотворный и поистине богословский диалог. В промежуточный период, каждая православная Церковь — и это весьма существенное уточнение — «получает свободу выражения своей собственной инициативы для развития братских отношений с Римско–Католической Церковью, ибо таким путем трудности до сих пор существующие между нами, смогут быть постепенно устранены». Конечно, эти отношения н, будут устанавливаться «от имени всего Православия но достигнутые результаты будут сообщены Церквам–сестрам и будут содействовать созданию «благоприятных условий» для всеобщего
