Ответственное Лицо окинуло руководящим взором поле, затянутое дымом и пылью грохочущего сражения, и подумало, а потом даже сказало вслух:
– Размах! М-м-молодцы! Здорово, черти, работают! – И чуть внимательнее прищурившись: – А что это там они таскают с одного места на другое?
Неужели сомнение?
– Бревно! – бодро рявкнул начальник СКБ.
– С какой целью?
– Для энтузиазму, так сказать!
– А что это они его сначала в одну сторону тащат…
– Согласно оперативнокалендарному графику!
– … а потом в другую?
– Согласно уточненному оперативно-календарному графику!
– Так туда и назад таскают?
– Так и таскают! На сто с половиной процентов!
«А черт его знает! Может, его и надо таскать взад-вперед?» И Ответственное Лицо чуть менее уверенно, но все же сказало:
– М-м-мммолодцы! А как дела с планом вообще?
– Начали разработку оптимального ряда громкозвучащих электронных тамтамов. Сверх плана, так сказать. По собственной инициативе… изыскав резервы.
– И как это только вы все успеваете?
– Дзяпики все могут! Все умеют!
Ответственное Лицо согласно закивало умудренной головой: это уж точно!
– Главный Первому. Неисправностей в счетчиках времени по-прежнему не обнаружено.
– Первый Главному. Какое время они сейчас показывают?
– Восьмое тысячелетие до новой эры.
– Каковы более точные подсчеты оставшейся энергии?
– Энергии хватит на сорок два часа.
– Первый Главному. Готовьте транстайм к возвращению через тридцать часов.
– Главный Первому. Вас понял.
Глайдер Вяльцева пронесся над группой дзяпиков, центр которой составляли Ответственное Лицо и Эхразещераз. Тучи пыли медленно закрывали их своими крыльями…
…В рабочей кабине транстайма стояла глубокая тишина. Лишь едва-едва слышно раздавалось жужжание многочисленных моторов и медленно действующей автоматики.
Вяльцев повернулся к сидящим сзади. «Кажется, все действительно успокоились. Ну и слава богу! Боялся за Акимова. Слишком уж он измотался за эти последние дни».
Детектор неисправностей непрерывно опрашивал функциональные системы транстайма, выдавая линию зеленых огоньков.
– Приготовиться к пуску! – неестественно громким голосом сказал Вальцев.
Собственно, внешне ничего не должно произойти. Транстайм все так же беззвучно, не шелохнувшись, перенесется в прошлое.
– Пуск!
Затикали механизмы главного хронометра. Заметались стрелки измерительных приборов. Застрекотали реле. Приглушенным гулом дала о себе знать энергетическая установка. Голос Вяльцева, записанный на пленку, отсчитывал:
– Десять, девять, восемь…
Для того чтобы все системы транстайма вошли в режим, нужно было несколько секунд. Энергетическая установка отдавала все большую энергию в систему образования волновода времени. Еще мгновение, и исполинская сила раскачает контур пространства-времени, войдет в резонанс со временем, отстоящим от текущего на четырнадцать тысячелетий, и транстайм, исчезнув с площадки, на которой он родился, возникнет там, в далеком прошлом.
– Ноль!
Огоньки пульта замигали. Вяльцев взглянул на счетчик времени. Стрелки не шелохнулись. Значит, волновод в темпоральном поле не возник. Одна из зеленых лампочек погасла и вместо нее горела красная. Пронзительный звук сирены тоже сигнализировал о возникшей где-то неисправности.
Лицо Вяльцева покрылось испариной, рука потянулась к кнопке «Аварийный стоп», но детектор неисправностей уже автоматически выключил все системы транстайма.
Вяльцев встал. Остальные уже без слов знали, в чем дело. Акимов включил радиостанцию.
– Виктор, вызвать Вельского?
Вяльцев махнул рукой:
– Зачем вызывать? Сами сейчас сюда прибегут. Сообщи Вельскому, что первая попытка не удалась.
Иллюминаторы открылись.
– Все еще митингуют, – безразличным голосом сказал Чекин.
– Пусть тренируются, – пробурчал Вяльцев. – Отрабатывают дикцию. Мы свое, они – свое.
– Юрий Петрович спрашивает, что произошло? – сказал Акимов, протягивая микрофон Вяльцеву.
– Что-то с волноводом, – сказал Виктор в микрофона – Горячку пороть не будем. Все равно работать сейчас не дадут. Юрий Петрович, прошу вас не расстраиваться. Первый блин. О-о-о! Что начнется, когда я открою тамбур?!
– А что это там за точка на краю поляны? – спросило Ответственное Лицо.
– Где? – встрепенулся начальник СКБ – А-а… Это? Какие-то пришельцы из будущего. Третий день торчат, как бельмо в глазу!
– А вам не кажется, уважаемый Эхразещераз, что эта точка очень портит рабочую картину трудового энтузиазма на вверенной вам стройплощадке?
– Прикажете убрать?
– К чертовой матери! Шатаются тут всякие!
…За стенами иллюминатора продолжал деловито жестикулировать начальник СКБ. Его слушали довольно внимательно.
«Растягивает речь, – подумал Вяльцев – Готовит самую яркую фразу к моменту исчезновения транстайма. Да-а-а… Здорово мы подвели начальство. А какие бы статьи появились завтра в газетах!»
Николай Васильевич, видимо, что-то почувствовал и, сгорбившись, сошел с трибуны. Ему бурно аплодировали.
– Смотрите-ка, кто выступает! – закричал Силуэтов. – Павел Алексеевич!
– Маханов?
– Он самый!
– Интересно, – сказал Вяльцев, – в каком разрезе он говорит? О роли своей макетной мастерской в развитии отечественной техники трансформации во времени?
– Во всяком случае, ему тоже аплодируют.
– Ну что? – спросил Акимов. – Будем выходить или отсидимся до вечера?
– Выходим, – сказал Вяльцев. – Работать надо.
– Выходить, так выходить. – И Акимов пошел в тамбур.
Через несколько минут двери транстайма открылись, и из него, как ни в чем ни бывало, выпрыгнули один за другим все члены экипажа. Из пристройки бывшего гаража уже катили тележки с приборами, тащили столы. Все начиналось с начала.
Журналисты, корреспонденты и ответственные товарищи были несколько обескуражены появлением Вяльцева и его экипажа. Начальник СКБ пробирался к загородке. Павел Алексеевич задумчиво грыз дужку очков, забыв снизойти с трибуны на грешную землю.
– Потрудитесь объяснить, – начал Николай Васильевич.
Вяльцев страдальчески сморщил лицо:
