«Это не так сложно как кажется», — думал Дворецки, заметив себя на большом экране. Весь этот ринг представляет собой не более чем перевернутую палатку. Упитанный подросток сможет натянуть его самостоятельно.
Он взял три столбика в руки и ловко прокрутил их, натягивая ринг все туже и туже.
У нескольких ниндзя было достаточно смелости, чтобы выпрыгнуть пока не поздно, но большинство стояли с отвисшей челюстью, а парочка, которая посчитала что все это сон, сели и закрыли глаза.
Дворецки кивнул Самсонетте.
— Вылезайте, мисс.
Самсонетта даже присела, что было не в ее характере, и нырнула под веревку, вместе с ниндзя который был достаточно хитер, чтобы заметить временную заминку.
Остальные члены этого экипажа прессовались друг с другом все ближе, в зависимости от того, как туго Дворецки накручивал веревку.
Каждый поворот вызывал стоны катушки старых веревок и людей оказавшихся внутри. Толпа начинала понимать, что происходить и выкрикивать с каждым поворотом.
Некоторые из них радостно призывали Дворецки выжать воздух из легких ниндзя, но телохранителю было достаточно просто сдавить их вместе как пассажиров лондонского метро в час пик. И когда они были полностью обездвижены он, поменял местами столбики и всадил их обратно, в гнезда.
— Сейчас я ухожу, — сказал он, — и я советую вам оставаться на месте, пока я не уеду из страны, хотя бы, потому что если этого не сделать я буду очень расстроен.
У Дворецки не было магической способности к гипнозу но, тем не менее, его голос звучал очень убедительно.
— Ладно, Медведь, успокойся, — сказал один ниндзя в белой бандане, возможно главный, — ты отклоняешься от сценария. Макс сойдет с ума.
— Дай мне позаботиться о Максе, — произнес Дворецки, — Ты заботишься обо мне, заботясь о себе.
Хмурое выражение лица ниндзя было заметно через складки банданы.
— Что? О ком я должен беспокоиться?
Дворецки стиснул зубы. Проводить переговоры было не так-то просто, как уверяют в кино.
— Просто не двигайся, пока я не уйду. Ты понял?
— Да. Так бы и сказал.
— Это точно.
С точки зрения телохранителя, в этой ситуации было столько всего неправильного, что Дворецки почти отчаялся. Он повернулся к сестре.
— Достаточно. Мне нужно пойти куда-нибудь и подумать. Куда-нибудь где нет лайкры.
— Ладно, Дом. Иди за мной.
Дворецки слез с трибуны.
— Если только ты перестанешь называть меня по имени. Это должно быть тайной.
— Не для меня. Я твоя сестра.
— Может быть. Но здесь тысячи человек и вдвое меньше камер.
— Я же не называла твоего полного имени. Я же не сказала — Домо…
— Не надо! — предупредил Дворецки, — Я это и имел ввиду.
До служебного входа было около двадцати ярдов, и хорошо знакомые семейные споры согревали Дворецки сердце.
«У нас все получится», — думал он в редкие минуты оптимизма.
Так было и когда картинка на большом экране сменилась парой гигантских светящихся красных глаз. И хотя красные глаза, как правило, были связаны с неприятными вещами, такими как вампиры, хлорка, ожоги, и конъюнктивит, именно эти красные глаза, казались, дружественными и бесконечно надежными. В самом деле, любой, кто смотрел в глубокую пучину этих глаз, чувствовал, что все их проблемы будут решены, если они просто будут делать все, что владелец этих глаз скажет им.
Дворецки случайно заметил эти глаза боковым зрением, но быстро опустил голову.
«Магия волшебного народца», — понял он. «Вся эта толпа скоро будет загипнотизирована».
— Смотри в мои глаза, — сказал голос из каждого динамика в помещении. Голосу удалось вторгнуться даже в камеры и телефоны аудитории.
— Вау, — монотонно сказала Джульетта, — мне действительно нужно смотреть в эти глаза.
Может быть, Джульетта и неохотно делала бы то, что велит этот бархатный голос, если бы у нее были бы какие-то воспоминания об ее отношениях с волшебным народцем. Но, к сожалению, все эти воспоминания были стерты из ее памяти.
— Заблокируйте выходы, — призвал голос, — заблокируйте все выходы. Используйте свои тела.
Джульетта сорвала маску, которая мешала смотреть на экран.
— Брат, нам нужно заблокировать выход.
Дворецки очень интересовало, как ситуация может стать еще хуже, когда сотни восторженных фанатов рестлинга встанут рядами блокируя собственными телами все входы и выходы.
Закрыть выходы телами? Этот представитель волшебного народца довольно специфичен.
Дворецки не сомневался, что последует и другой приказ, но сомневался, что он будет состоять в хоровом распевании матросской песенки, взявшись за руки. Нет, он был уверен, что с этого экрана не последует ничего хорошего.
— Теперь, убить принцессу и медведя, — сказал многослойный голос, несколько слоев опаздывали, добавляя шипящее «с-с-с-с-с-с» в «принцессу».
Убить принцессу и медведя.
Очаровательно.
Дворецки заметил блеск темных намерений в глазах сестры, когда она поняла что он и есть медведь. Ему было интересно, что же она будет делать, когда поймет что она — принцесса.
«Хотя, не имеет значения», — понял он. «Мы могли быть мертвы, до того как все это случилось».
— Убить медведя и принцессу, — пропела Джульетта в унисон с загипнотизированной толпой.
— И не спешите с этим, — продолжил волшебный голос, с веселой ноткой, — растяните немножко. Как вы там, люди говорите: «нет боли, нет доли»
«Шутник», — подумал Дворецки. «И это не Опал Кобой».
— Я убью тебя, брат, — сказала Джульетта, — Мне жаль. Правда.
«Вряд ли», — подумал Дворецки. В любой другой удачный день, если он будет под наркотиками и с завязанными глазами, может быть, Джульетте удалось бы нанести ему незначительный ущерб, но по его опыту, гипноз делал людей медленными и глупыми. Большая часть мозга отключена, а часть уходит спать пока не соберется выиграть какую-нибудь Нобелевскую премию.
Джульетта попыталась нанести ему крученый удар, но потеряла равновесие и упала прямо в объятия Дворецки. Досадно, ее нефритовое кольцо завертелось и ударило его в ухо.
«Даже загипнотизированная, моя сестра невыносима».
Дворецки легко поднял Джульетту и напряг мышцы для побега.
— Убить тебя… — пробормотала его сестра, — К сожалению. Надо… — и вдруг, — волшебный народ? Ты издеваешься надо мной?
«Неужели она вспоминает осаду в поместье Фаулов?», — удивился Дворецки. «Что если гипноз случайно возвращал ей память?»
Он может узнать об этом позже, если конечно это «позже» у них было.
У Дворецки всегда была значительная вера в собственные способности, но он сомневался, что смог бы взять на себя весь театр полный зомби, даже если бы они очень плохо бегали.
— Приступайте, мои человеческие лакеи, — сказал голос красных глаз, — копайтесь в самых темных глубинах своего мозга. Не оставляйте улик.
«Не оставлять улик? Что же они собираются делать с уликами?
«Этот вопрос лучше не допускать (to bear) к размышлению.
Bear? Ха-ха-ха», — думал Дворецки, а затем, — «шутки?.. У меня есть время для шуток? Неужели я
