— Все готово, я надеюсь? — спросил Артемис, разминая пальцами в перчатке собственного производства. Он заметил, что одной руке было неудобно и тепло; должно быть термостат повредился, когда он задел ледовый обелиск на полмили вниз по побережью. Он вытянул провод питания зубами; не было большой опасность переохлаждения, так как осенью температура колебалась чуть ниже нуля.
— И тебе здравствуй, — сказал Адамссон, — приятно, наконец, увидеться с тобой лицом к лицу, если не с глазу на глаз.
Артемис не горел желанием строить отношения с Адамссоном. В его жизни не было места для еще одного друга, которому он не доверяет.
— Я не собираюсь просить у вас руки вашей дочери, мистер Адамссон, так что я думаю, мы можем пропустить любые ваши шуточки, что вы сочли нужным предложить. Уже все готово? В горле Адама Адамссона растаяли приготовленные им шутки, и он кивнул с полдюжины раз. — Все готово. Ваше место в конце. Я поставил вегетарианский буфет и наборы из Спа «Голубая лагуна». Несколько мест были так же зарезервированы, как и требовалось в вашем коротком сообщении. Никто из сопровождающих не появился — никто, кроме вас — и это после моих трудов. Артемис поднял алюминиевый кейс из камеры снегохода.
— Не беспокойся об этом, мистер Адамссон. Почему бы вам не возвратиться в Рейкьявик и не потратить, ту грабительскую плату, что вы назначили мне за пару часов использования вашего откровенно третьесортного ресторана и, возможно, найти одинокий пень, что выслушает ваше нытье?
«Пару часов. Третьесортный. Два плюс три равно пять. Хорошо…»
Теперь настала очередь Адамссона ворчать, кончики его моржовых усов слегка вздрагивали. — Нет необходимости в таком отношении, юный Фаул. Мы оба мужчины разве нет? Мужчины должны проявлять немного уважения.
— Ох, действительно?.. Возможно, мы должны спросить об этом китов? Или, возможно, норок? Адамссон нахмурил свое похожее на чернослив, обожженное ветром лицо
— O’кей, ладно. Я понял намек. Нет необходимости винить меня во всех преступления человечества. Вы подростки все одинаковые. Давайте посмотрим, сделает ли ваше поколение что-то лучшее с этой планетой. Артемис нажал на блокировку кейса в оснастке именно 20 раз, прежде чем шагнул в ресторан. — Поверьте мне, мы подростки не все одинаковые, — сказал он, проходя мимо Адамссона, — И я намерен сделать лучшее. Внутри ресторана было более десятка столов, все с установленными на них стульями, за исключением одного, с льняной скатертью, загруженного бутилированной водой и спа-пакетами для каждого из 5 мест. Пять, — думал Артемис, — Хорошее число… Надежное. Предсказуемое. Четыре пятерки — двадцать.
Артемис решил, что в последнее время пять — было, его числом. Хорошие вещи происходили, когда было замешано число пять. Разум осознавал, что это смешно, но он не может игнорировать тот факт, что трагедии в его жизни произошли в годы не делимые на пять: его отец исчез, и был изувечен, старый друг Джулиус Крут, командующий ЛеППРКОН был убит известной пикси Опал Кобой, в годы без единой пятерки. Сам он был 5 футов 5 дюймов и весом 55 килограммов. Если бы он коснулся чего-то пять раз или кратно этому, то, вещи становились надежными. Дверь останется закрытой, например, или будет защищать этот дверной проем, как это и было задумано изначально. Сегодня все приметы были хорошими. Ему 15 лет. Три раза по пять лет. А его номер в отеле в Рейкьявике был под номером 45. Даже снегоход, который он получил, до этого времени был невредимым; его регистрация была кратна 5, плюс 50 куб. см двигателя в придачу… Все хорошо. Было только 4 гостя, приезжающих на встречу, но еще и он сам, что составляло пять. Поэтому не нужно паниковать. Часть Артемиса ужаснулась своим новообретенным суеверием о числах. «Контролируй себя. Ты же Фаул. Фаулы не полагаются на удачу — оставь эти смешные навязчивые идеи и стремления» Артемис нажал защелку кейса 20 раз, чтобы успокоить Богов чисел. Четыре пятерки — и он почувствовал, как сердце замедляться. «Я брошу привычки завтра, когда эта работа будет завершена». Он бродил по трибуне метрдотеля, пока Адамссон и его снегоуборочная машина не исчезло за изогнутым хребтом снега, который можно было бы принять за позвоночник кита, а затем подождал еще минуту пока грохот транспортного средства, не исчез с кашлем старого курильщика.
«Очень хорошо. Время заняться делом». Артемис спустился с пяти деревянных ступенек в главный зал (потрясающе, хороший знак), пронизывая ряды колонок, — где висели точные копии Маски Стора- Борг, — пока он шел к накрытому столу. Места были повернуты в его сторону, и было заметно небольшое мерцание на поверхности стола, как туман от высокой температуры.
— Доброе утро, друзья, — сказал Артемис на гномьем языке, заставляя себя произносить волшебные слова весело и непринужденно. — Сегодня — день, когда мы спасем мир. Туман теперь казался электрическим, с треском неоново-белых помех проходящих через него и лица, купающиеся в его недрах, как призраки из сна. Лица делались четче, появлялись тела и конечности. Появились крохотные фигурки, совсем как дети. Как дети, но не то же самое. Это были представители волшебного народца, и среди них, пожалуй, только друзья Артемиса. — Сохранить мир? — Сказала капитан ЛеППРКОН Элфи Малой, — Старый добрый Артемис Фаул, а я скажу, что такая саркастичность как спасение мира не похоже на тебя вообще. Артемис знал, что он должен улыбнуться, но не мог, вместо этого он нашел чувство вины, что-то чуждое его характеру.
— Тебе нужен новый усилитель щита, Жеребкинс, сказал он кентавру, который неловко балансировал на стуле, предназначенном для людей, — Я могу видеть мерцание от крыльца. Какой же ты технический эксперт? Сколько лет ты его использовал?
Жеребкинс стукнул копытом, что делал всегда, когда раздражался, и видимо именно поэтому он никогда не выигрывал в карты.
— Рад видеть тебя, вершок. — Так сколько лет? — Я не знаю. Может быть, четыре года. — Четыре. Вот видите. Какой у него номер? Жеребкинс выпятил нижнюю губу.
— Какой номер?.. Это усилитель продержится еще лет сто. Может быть, нуждается в настройках, но не более того. Элфи встала и подошла к главе стола. — Вы двое должны начать спарринг сразу? Разве не стоит немного остыть после всех этих лет? Вы — как две дворняги метите территории.
Она положила два тонких пальца на предплечье Артемиса.
— Не трогай его, Артемис. Ты же знаешь, насколько чувствительными кентавры бывают. Артемис не мог смотреть ей в глаза.
Внутри левого сапога, он отсчитал 20 постукиваний пальцами. — Очень хорошо. Давайте сменим тему. — Пожалуйста, — сказал третий представитель волшебного народца в комнате, — Мы сталкиваемся с Россией для этого, Фаул. Таким образом, если сменим тему то на ту, ради которой мы пришли сюда, чтобы обсудить.
Командиру Рейн Винийа явно не нравилось находиться так далеко от любимого Полис Плаза.
Она взяла на себя командование ЛеППРКОН несколько лет назад и гордилась тем, что контролировала все текущие задачи и миссии. — У меня есть цель вернуться назад, Артемис. Пикси устроили беспорядки, призывая вызволить Опал Кобой из тюрьмы, а эпидемия жаб-сквернословов опять вспыхнула.
Артемис кивнул. Винийа была откровенно враждебна и это были эмоции, в которые можно было поверить, если конечно это был блеф, то командир была его тайной поклонницей, а если же это был двойной блеф, она действительно его ненавидит.
«Это звучит безумно», — подумал Артемис, — «Даже для меня».
Хотя она была около метра в высоту, командир Винийа выглядела грозно, и Артемис не собирался ее недооценивать. Хотя командиру было почти 400 лет, в волшебном мире она считалась среднего возраста и в любом мире имела яркую внешность: стройная, кошачьи зрачки, редко встречающиеся у эльфов, но даже это не было редкостью в сравнении наиболее отличительных физических характеристик. У Рейн Винийа была грива серебряных волос, которая, казалось, ловила любой доступный свет и отражала его рябью по плечам.
Артемис откашлялся и переключил свое внимание с чисел на проект, или, как он любил думать об этом, ПЛАН. В конце концов, это был единственный план, который сейчас имел значение.
Элфи мягко ударила его в плечо. — Ты стал бледен. Еще бледнее, чем обычно. Ты в порядке, именинник? Артемису, наконец, удалось встретиться с ней глазами — один карий, один голубой — обрамленными широким лбом и косой каштановой бахромой, что Элфи отрастила из своего обычного
