— Я ищу Рейнольдс-Тюрм, — сказала она.
Толстяк так долго молчал, что, казалось, не имел намерения отвечать, но, в конце концов, осторожно вымолвил:
— Это и есть Рейнольдс-Тюрм.
— Я имею в виду дворец, — пояснила Марта.
— А, дворец, — протянул он после еще одной продолжительной паузы. Эта неприятная манера подолгу молчать перед каждой фразой, видимо, была его привычкой, если, конечно, он не ставил себе целью привести Марту в замешательство, что, судя по выражению его глаз, вполне могло быть.
— Где это? — пыталась она пробиться сквозь его равнодушие.
— Там, — он махнул рукой. — В лесу. Три километра отсюда.
— Дворец открыт для посетителей?
— Нет, закрыт. С начала войны.
— Мне придется побыть здесь около двух недель, — решительно сказала Марта. — Это ведь гостиница, не так ли? Я могу снять здесь комнату?
— Войдите. — Немец чуть пошире раскрыл дверь.
Марта вошла в сумрачную прохладу деревенского дома. Крепче запахло пивом. Комната была продолговатая, очень просторная, с белеными стенами, каменным полом и низким потолком, с которого свешивались две керосиновые лампы. Несколько изношенных столов и скамеек, короткая стойка, пивной насос. Дверь и подоконники — не меньше двух футов толщиной; очень старое здание, но неинтересное.
— Кете, — произнес толстяк, едва повысив голос, и почти немедленно в комнате появилась, вытирая руки о фартук, женщина неопределенного возраста. Она подошла, с раболепной тревогой поглядывая на хозяина.
— Фройляйн хочет комнату, — сообщил тот, видимо, ее муж: никакая служанка не держалась бы так подобострастно. Движением руки женщина пригласила Марту подняться за ней по не покрытой ковром лестнице без поручней. Они оказались в коридоре, тоже ничем не застланном, с более низким, чем внизу, потолком и рядом закрытых дверей. Женщина открыла одну из них и отступила в сторону, пропуская Марту. Та недоверчиво осмотрелась. Комната оказалась просторной, с голым опять же полом, кроватью под огромной периной и рахитичным стулом перед маленьким столиком. На столе стояла свеча в шандале, а в одной из стен, выполняя роль платяного шкафа, торчали в ряд гвозди. Два крошечных окна, судя по их виду, не открывались веками. В доме явно не было ни электричества, ни водопровода.
Словно оправдываясь, женщина сказала:
— Никто не приезжает сюда, и никто никогда не останавливается. Вон той дорогой, — она указала на окно, — едут в Вюрцбург, а той — в Эггерт. В Эггерте рынок.
Выяснив, что до Эггерта всего семь-восемь миль, Марта решила поискать там более пристойное жилище, но, с другой стороны, полезней остаться здесь. Она по опыту знала, как живучи предания старины в таких забытых Богом местах, как Рейнольдс-Тюрм.
Подумала еще пару минут, пристально рассматривая кровать: та выглядела вполне опрятно, да и весь дом производил впечатление чистого, гулкого пустотой, — и решилась. Пожалуй, стоит потерпеть пару недель.
— Я могу здесь столоваться? — спросила Марта и тут же об этом пожалела. На лице у бедняги запечатлелся испуг, она принялась что-то судорожно про себя подсчитывать.
— У нас есть яйца, картофель и капуста, — вымолвила она после сосредоточенного молчания, загибая пальцы, — и осталось немного копченой свинины. И еще мишензуппе. — Последнее было, видимо, каким-то местным блюдом, от которого Марта отказалась.
— Хорошо. Сколько я должна?
Через две минуты перед ней были еда и счет, равный двенадцати долларам в неделю, и она заплатила вперед. Взгляд хозяйки заметно подобрел, наверно, потому, что Марта совсем не торговалась.
Когда, отнеся дорожную сумку из машины в комнату, она снова спустилась вниз, хозяина уже не было, а хозяйка за стойкой перемывала пивные кружки.
— Не могли бы вы мне помочь? Я путешествую. Меня интересуют старинные немецкие дворцы и замки. Не подскажете ли, как можно осмотреть дворец Рейнольдс-Тюрм?
Женщина оторвалась от мытья и задумалась. В отсутствие мужа она казалась доброжелательной и не такой уж забитой.
— Там закрыто.
— Да, я знаю. Ваш муж сказал мне. Но разве нет кого-нибудь, кто следит за дворцом? У кого могут быть ключи?
Женщина призадумалась.
— Не могу сказать точно, — произнесла она наконец. — Перед войной там собирались сделать музей, но ничего из этой затеи не вышло. Да, верно, речь потекла чуть живей, — хотели привезти какие-то картины и открыть музей, наняли смотрителя, этого Андреаса Лауба, он и жил там. Потом, говорю, ничего не вышло, — закончила она неуверенно, — но, может, он знает что-нибудь о ключах. Правда, он съехал из дворца много лет назад, вернулся в свой дом.
— А где этот дом?
— Километра два с половиной отсюда, сразу за перекрестком, — она дала подробные наставления и прибавила: — Он живет там один и всегда дома, фройляйн, никуда не ходит. Выращивает картофель, капусту, держит свиней, ульи у него есть, так что он всегда где-то поблизости.
— Огромное спасибо, — поблагодарила Марта, — я попытаю счастья.
И она пошла к двери, но тут женщина окликнула ее со всей решительностью, на которую была способна.
— Фройляйн! Когда будете говорить с Лаубом, не забудьте… — Она со значением потерла большим пальцем указательный и даже, о чудо, усмехнулась. Марта улыбнулась ей и получила в ответ почти полноценную улыбку.
Андреас Лауб, как и рассчитывала Марта, оказался на месте. Он сидел на деревянной скамье у дома и точил косу. Это был человек с морщинистым, обветренным лицом, похожий на всех мелких фермеров Европы, в одежде бесформенной и поношенной как бы установленного для этой категории лиц образца. Подойдя ближе, Марта дала ему лет шестьдесят и сразу отметила написанное на физиономии упрямство.
— Герр Лауб? — Он едва заметно кивнул, и стало ясно, что и из него придется вытягивать слово за словом. Она коротко объяснила, что хотела бы осмотреть дворец, и закончила вопросом: — Не знаете ли вы, кто мог бы меня впустить? У кого есть ключи?
Тут он отложил косу и посмотрел на нее с хитроватой угрюмостью, явно что-то прикидывая в уме.
— У меня. — Видно, он нечасто пользовался голосом, и тот несколько проржавел. — У меня ключи.
— Вы позволите осмотреть дворец? — И решив, что сейчас самое время, прибавила: — Я хорошо заплачу вам за беспокойство.
Глаза его жадно блеснули. Помолчав, он спросил:
— А у вас есть разрешение?
О, как глупо, что она об этом не подумала!
— Где я могу его получить? Я справлюсь и вернусь снова. К кому я должна обратиться?
— Ни к кому, — он ухмыльнулся. — Дворец закрыт, никому не нужен, о нем все забыли. Я могу впустить вас. — Он тяжело поднялся, зашел в дом, потом вернулся, будто что-то вспомнив, и осведомился: — Сколько времени вы будете его осматривать?
— Не знаю. Сегодня, пожалуй, весь день. И, наверно, я еще вернусь три-четыре раза, может быть, больше.
— Ага, — хмыкнул он сосредоточенно. — За весь день я возьму с вас, само собой, дороже.
— Мне не нужен экскурсовод, — бестактно перебила она, но, заметив, как он помрачнел, поняла свой
