никуда не денутся официальные документы германского генерального штаба, при сличении с которыми от всей этой ложной концепции остаются рожки да ножки.
Разумеется, наступление в Арденнах вынудило германское командование бросить в этот район свои резервы и маршевые пополнения, как вынуждает к этому любое крупное наступление.
Но если обратиться к данным гитлеровского генерального штаба, то мы увидим, что с октября по декабрь сорок четвертого года, то есть в период подготовки и проведения Арденнской наступательной операции, гитлеровское командование перебросило с восточного фронта на западный только пять с половиной дивизий. И одновременно с этим в тот же период оно усилило свои войска, действовавшие на восточном фронте, двадцатью пятью дивизиями и одиннадцатью бригадами, переброшенными с разных других фронтов и направлений, набранными буквально отовсюду.
Если же взять общие цифры, то на «усиленном» немцами западном фронте к началу Висло-Одерской операции действовало семьдесят пять с половиной дивизий, а на «ослабленном» ими восточном фронте против нас действовало сто семьдесят девять дивизий. Цифры достаточно выразительные.
И наконец, в заключение, для полной ясности ещё раз предоставим слово самим немцам.
«Влияние январского наступления советских армий с рубежа Вислы немедленно сказалось на западном фронте. Мы уже давно с тревогой ожидали переброски своих войск на восток, и теперь она производилась с предельной быстротой».
Это писал участник операции в Арденнах, бывший командующий 5-й немецко-фашистской танковой армией генерал фон Мантейфель.
...Вот так начинался февраль 1945 года. Гитлеровцы «с предельной быстротой» перебрасывали войска с западного фронта на восточный на выручку своим армиям, разбитым в Висло-Одерской операции. А мы готовились к новым операциям и боям.
Нижне-Силезская наступательная операция 1-го Украинского фронта, о которой я расскажу в этой главе, по существу, была продолжением Висло-Одерской операции и непосредственно примыкала к ней по времени.
В первых числах февраля на правом фланге фронта ещё продолжались последние ожесточенные бои, относящиеся к заключительному этапу Висло-Одерской операции. В эти дни войска 3-й гвардейской армии Гордова и соединения 4-й танковой армии Лелюшенко вели бои по уничтожению окружённой группировки немецко-фашистских войск южнее Рюттцена. В этих боях тринадцать тысяч солдат и офицеров противника были уничтожены, а около трёх тысяч взяты в плен.
В эти же дни в районе города Бриг, стоявшего на западном берегу Одера и превращенного гитлеровцами, по существу, в крепость, тоже шли ожесточенные бои. 5-я гвардейская армия Жадова и 21-я армия Гусева, захватившие плацдармы на берегу Одера севернее и южнее Брига, соединились, сначала окружив, а потом взяв Бриг и создав на том берегу Одера единый большой плацдарм, необходимый нам для будущего наступления.
Бои в районе Брига закончились 5—6 февраля, а уже 8-го началась Нижне-Силезская операция.
Я привел только два наиболее характерных примера наших действий того периода. Эти примеры можно было бы умножить.
Во многих местах нашего огромного фронта, в особенности на его правом фланге, в эти дни происходила дочистка и доделка недоделанного в ходе Висло-Одерской операции. Расширение и углубление плацдармов, ликвидация и пленение окружённых группировок и групп и другие, если можно так выразиться, текущие дела войны, которые, в значительной своей части не попадая в сводки Информбюро, требовали от нас и сил и жертв.
Нижне-Силезская операция была спланирована нами в самом конце января 1945 года на гребне успеха Висло-Одерской операции как её непосредственное продолжение. Первоначальный план мы направили в Ставку ещё 28 января, и его одобрили там без всяких изменений.
Надо, однако, сразу сказать, что нашим замыслам, положенным в основу этого плана, не суждено было осуществиться. Мы предполагали провести операцию на гораздо большую глубину, чем та, которую удалось достичь на деле.
Главный удар намечалось нанести с двух крупных плацдармов на Одере — севернее и южнее Бреслау. В результате должно было последовать окружение этого сильно укрепленного города, а затем, взяв или оставив его в тылу, мы предполагали развивать наступление основной группировкой прямо на Берлин.
В то же время войскам левого крыла 1-го Украинского фронта предстояло разгромить противника на дрезденском направлении. При этом мы рассчитывали на содействие своего соседа слева, 4-го Украинского фронта.
Фактически же за шестнадцать суток боёв, к 24 февраля, мы выполнили только часть поставленной перед собой задачи. Окружив гарнизоны Бреслау и Глогау, наши войска продвинулись на главном направлении почти на полтораста километров, вышли правым крылом на реку Нейсе, на уровень левого крыла 1-го Белорусского фронта, и здесь закрепились.
Для дальнейшего наступления требовалась пауза. Ведь и без того на нашем фронте одна наступательная операция (Висло-Одерская), по существу без всякой передышки переросла в другую (Нижне-Силезскую). Мы наступали непрерывно сорок четыре дня (с 12 января по 24 февраля) и прошли с боями от пятисот до семисот километров. В среднем за каждые сутки войска продвигались на шестнадцать километров. За такие итоги краснеть не приходится. Но они не освобождают меня от необходимости объяснить, почему все же Нижне-Силезская операция планировалась нами на одну глубину, а на практике осуществлена на другую, значительно меньшую.
Отбрасывая в сторону ряд менее существенных обстоятельств, я должен назвать здесь три основные причины.
Во-первых, в конце января, планируя эту операцию, мы считали, что наше дальнейшее наступление на запад будет проходить одновременно с продолжающимся наступлением войск 1-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов. Однако в действительности получилось иначе.
Как раз в период между утверждением плана нашего наступления и его началом перед 1-м Белорусским фронтом возникла неотложная задача — ликвидировать угрожавшую ему восточно- померанскую группировку немецко-фашистских войск. В связи с этим по указанию Ставки он был вынужден отказаться от дальнейшего наступления на берлинском направлении и после выхода на Одер закрепиться на достигнутых рубежах, одновременно подготавливая удар в Померании.
Осложнилось положение и у нашего левого соседа, 4-го Украинского фронта, нацеленного на Чехословакию. Он столкнулся с упорнейшим сопротивлением противника и почти не продвигался.
Во-вторых, уже в ходе операции нам пришлось убедиться, что в конце января мы недооценили возможностей противника по восстановлению боеспособности своих частей и соединений, разгромленных нами на Висле и Одере. Он делал это гораздо быстрее и решительнее, чем мы могли предполагать.
И наконец, в-третьих, наступление в задуманных первоначально масштабах очень затруднялось громадной растяжкой наших коммуникаций.
Темп восстановления железных дорог значительно отставал от темпа наступления войск. Уже к началу Нижне-Силезской операции, 8 февраля, ближайшие станции снабжения оказались удаленными от дивизий первого эшелона на пятьсот километров. Это резко ограничивало нас в боеприпасах и горючем. А возраставшее с каждым днем сопротивление противника требовало все большего и большего расхода их, намного превышая нормы, запланированные перед началом наступления.
Первые симптомы того, что операция будет протекать в усложнившейся для нас обстановке, появились ещё до того, как она началась. Но симптомы — это ещё не вся картина. Окончательную ясность мог внести только наш новый решительный удар по противнику.
А с другой стороны, по тем же первым симптомам было совершенно очевидно, что если мы откажемся от нового удара в ближайшее время, то в будущем нам придется иметь дело с вновь стабилизовавшимся фронтом противника на рубеже Одера, двести пятьдесят—триста километров от южных окраин Берлина.
Обстановка настоятельно повелевала использовать все возможности для того, чтобы опрокинуть
