ноги и, протянув руки вперёд, звала на помощь.
Деккер воспользовался этим мгновением. Приподнявшись на колени, он ударил солдата в пах радиопередатчиком, и тот согнулся пополам. Вскочив, Деккер выронил радио, схватил солдата за голову обеими руками и сильно повернул вправо — шея сломалась. Солдат рухнул на пол, а Деккер выхватил свой пистолет 45 калибра и дважды выстрелил ему в лицо.
Сон, перезаряжавший пистолет, замер, потом чуть повернул голову. В следующую секунду он, с расширенными от ужаса глазами, отбросил пистолет и побежал к выходу. Деккер покачнулся, затем упал на колени, оружие не удержалось в слабых пальцах. Тогда он подполз к мёртвому корейцу и потянул за автомат, прижатый его телом к полу. Он не поддался. Деккер потянул сильнее. Автомат высвободился. Направив «АК-47» на дверной проём, Деккер выпустил очередь.
Резкий звук ударил его по ушам и глазным яблокам, вибрация пронизывала зубы. Но автомат своё дело сделал. Никто к двери не подойдёт. Никто не швырнёт гранату.
Встав на ноги, Деккер пошёл к выходу, продолжая стрелять, клянясь, что убьёт Сона, даже если это будет стоить ему собственной жизни. Когда он добрался до коридора, автомат был уже пуст. И коридор тоже пуст. Он огляделся в поисках оружия и увидел рядом с трупом Твентимэна его ружьё, мокрое от крови.
Схватив ружьё, Деккер зигзагом пошёл по коридору к лестнице, натыкаясь на стены, поворачиваясь вокруг своей оси, теряя направление. Он окликал Твентимэна и Ла Порта, голос отражался эхом в пустом коридоре и возвращался, дразнясь. Лестницы он всё же достиг и поднялся на этаж, оставляя след своей крови. Он больше и больше слабел, ружьё становилось тяжелее. Чтобы не упасть, Деккер начал разговаривать с собой, с Ла Портом и Твентимэном, и скоро они стали ему отвечать, говорить, чтобы он убил этого гада, догнал Смехотуна и прикончил.
В десяти ярдах от наружной двери Деккер опустился на колени и пополз, его вели следы Сона — белая штукатурка на подошвах — пролегшие по ковру. Ружьё, забытое, осталось позади.
В нескольких дюймах от двери Деккер потерял сознание.
Глава 10
Манни Деккер считал, что люди звонят только когда им что-нибудь нужно, и телефонных звонков не любил.
Однако утром после «убийства-самоубийства» Макса и Гэйл Да-Силва он получил в участке сообщение, которое требовало хотя бы некоторого внимания с его стороны. Позвонила женщина по имени Карен Драммэн и сказала, что тоже, как и Деккер, считает: супругов Да-Силва убили.
Деккер никогда не слыхал о мисс Драммэн, поэтому сказал: «Это интересно», — думая: давай-ка покороче и о деле. Он был не в лучшем настроении, ибо спал всего четыре часа. К тому же не позавтракал, а работать предстояло часов двенадцать подряд. А ещё он только что вернулся из конторы прокурора США, где мрачный Йел Сингулер неохотно присутствовал при оформлении его в маршальскую службу.
Главное же, Деккер считал себя ответственным за смерть Гэйл, так как если бы приехал прошлым вечером вовремя, она могла бы ещё быть жива. Рано или поздно чувство вины вынудит его себя наказать.
Инстинкт подсказывал — убийца Гэйл знал, что Деккер опоздает и время у него есть. Прослушивался ли телефон Гэйл? И если да, то почему?
У мисс Драммэн был приятный голос, чуть хрипловатый, но правильный, как будто она когда-то брала уроки дикции. Интересно, подумал Деккер, какая она из себя. По голосу, вроде должна быть ничего. Но ведь не всегда угадаешь.
Карен Драммэн сообщила, что была лучшей подругой Гэйл, и ещё она крёстная мать Тоуни. Знакомы они с Гэйл были много лет, ещё с тех пор когда вместе попробовали карьеру в шоу-бизнесе, Гэйл певицей, она актрисой. Ничего у них не получилось. Нам не хватало всего трёх вещей, с усмешкой проговорила мисс Драммэн: таланта, удачи, и ненормальности, которая необходима, чтобы выйти на сцену и обнажить душу перед незнакомыми людьми.
Сейчас она охотник за головами, продолжала мисс Драммэн, ищет подходящих людей для работы в рекламном бизнесе. Но сегодня на работу не пошла, так разволновалась из-за смерти Гэйл.
Имя Деккера она слышала от Гэйл, и сейчас, когда они говорят по телефону, она хотела бы поблагодарить его за старания найти Тоуни. Деккер неопределённо хмыкнул, думая: та ли вообще мисс Драммэн, за кого себя выдаёт? Ничего, он это выяснит в ходе следствия.
Голос у мисс Драммэн по телефону был злой, печальный, она плакала. Вероятно, она просто ещё не усвоила, не прочувствовала, что в игре жизни нельзя выиграть, нельзя кончить вничью, нельзя даже выйти из игры.
Деккер знал, что любое расследование смерти Гэйл будут проводить полицейские из местного участка, имеющие официальную юрисдикцию. Если строго следовать правилам, Деккера вообще нельзя было допускать на место преступления прошлым вечером.
Однако же он знал одну из жертв и сам был полицейским, вот его и впустили, при условии, что не будет мешать. А вот если он попытается влезть поглубже и его поймают, по рукам могут хлопнуть сильно.
Его собственный участок ждал результатов по убийствам Вэлентин-Далто, а казначейство страстно желало сотрудничать с ним в поимке Бена Дюмаса и Смехотуна за распространение фальшивых денег. Деккер понимал, что этим и нужно заниматься, иначе карьера может вдруг войти в пике.
Но он-то всегда любил срезать углы. Ему нравилось прыгать через изгородь под звон включившейся сигнализации. Почему бы не позабавиться? И не страшно, если из-за этого он иногда совершал поступки глуповатые, глупые и очень глупые.
Пока Карен Драммэн, в голосе которой звучало что-то лисье, убеждала его, что супруги Да-Силва несовместимы с убийством-самоубийством, Деккер просматривал «зелёный лист» — список, который получают утром все полицейские участки и в котором перечисляются преступления, совершённые в городе за последние двадцать четыре часа. Макс и Гэйл в этом списке были.
Они окончили свою жизнь в уголовной статистике, вместе с мёртвой трёхлетней девочкой латиноамериканского происхождения, найденной в горящем чемодане на пустыре, парой человеческих рук, найденных в бумажном мешке, который кто-то оставил в фойе многоквартирного дома, убийством бутылкой кетчупа по голове после спора из-за двухдолларового долга…
Тут слова мисс Драммэн оторвали его от «зелёного листа».
— У меня есть фотография, вы и Гэйл в Южной Каролине, тогда вы были морским пехотинцем, — проговорила она. — Кажется, сразу после этого вы уехали в какую-то специальную военную школу. Я подумала, может, вы захотите взять эту фотографию. Гэйл вас никогда не забывала. Часто говорила о вас.
Закрыв глаза, Деккер помассировал переносицу.
— Не могли вы бы описать эту фотографию, пожалуйста? — Он сделал глубокий вдох, выдохнул, откашлялся. У него участилось сердцебиение. Ему хотелось услышать, что же скажет мисс Драммэн о фотографии. А с другой стороны, лучше бы она не звонила.
— Вы оба на открытом воздухе, — начала она описывать фотографию, — похоже, это парадный плац. На вас форма морского пехотинца, голова не покрыта. Ваша формовка на Гэйл, она белая. У вас очень коротко подстрижены волосы, и оба вы такие молодые, такие счастливые.
Деккер подумал: да, мы были молодые и счастливые. Казалось, всё впереди. Он улыбнулся, вспоминая свою короткую стрижку — когда надеваешь формовку, волосы вообще не должны быть видны.
— Ко мне эта фотография попала случайно, — продолжала Карен Драммэн. — Я давала Гэйл посмотреть свои свадебные фотографии, а когда она их вернула, с ними оказалась и эта. Я так и не собралась её вернуть.
— Спасибо, что подумали обо мне, — пробормотал Деккер.
Карен Драммэн помолчала.
— Есть какие-нибудь новости о Тоуни? Я спать не могу, думаю о ней.
— Мне очень жаль, но сообщить нечего. Но я не собираюсь оставить это дело. Особенно после того, что произошло с Гэйл.
— Я понимаю, — проговорила Карен Драммэн с явным одобрением. — А знаете, это странно. Сначала исчезла Тоуни, через несколько дней убили Гэйл и Макса. Плохая карма, иначе не знаю как назвать.
