отдавались, облекались в форму намеков, тщательно спрятанного неудовольствия тем или иным деятелем. Умение читать «по губам», видеть сквозь кисею наброшенную на внешнюю доброжелательность — великое достижение чиновничьей науки.
Скажем, обладатель шикарного кабинета, солидного секретариата и десятков советников и помощников вызывает к себе незаметного услужливого чиновника. Барственно кивает на кресло, стоящее возле приставного столика, благожелательно улыбается и тут же меняет эту улыбочку на горестное сожаление.
— Как там поживает Иванов (Петров, Сидоров) не знаешь? Видел его пару дней тому назад — бледный, болезненный. Не собирается ли в отставку? Слышал, обижается на него руководство — много болтает, часто курит. К тому же, есть сведения — слишком увлекается взятками…
И так далее, и тому подобное. Болезненный, много говорит, мало делает, пора на заслуженный отдых? Все ясно, переспрашивать, уточнять в чиновничьем мире не положено, вполне можно лишиться места, быстро перекочевать на ступеньку ниже. Чиновник любого ранга обязан быть сообразительным, понимающим с полуслова, с полужеста.
Подчиненный внимательно отслеживает малейшие нюансы в монологе начальства, изучает мелькающие гримаски. Возвратившись в свой кабинет, вызывает к себе еще более незаметного. Точно так же кивает на кожаное кресло, задумчиво вздыхает.
Как принято, разговор — наедине.
— Случайно услышал — Иванов (Петров, Сидоров) собирается на пенсию. Конечно, не по своей воле — начальство недовольно его работой. Вот так у нас — служишь, вкалываешь, а тебя в один прекрасный момент — пинком пониже спины. Но Петров (Иванов, Сидоров) сам виноват — слишком многое себе позволяет…
По налаженной цепочке вниз спускается многозначительная новость. В конце концов доходит до хозяина Ангела. Тот уже не темнит, не придуряется, говорит более понятным языком.
— Сидоров (Петров, Иванов) прокололся. Надо бы помочь мужику…
Ангел кивает. Все ясно, будет сделано. На связи у понимающего телохранителя имеются специально подобранные люди, готовые за заранее оговоренную плату выполнить любое его желание.
При очередной встрече с киллерами Ангел выражается предельно ясно и деловито.
— Иванова (Петрова, Сидорова) — замочить. Сколько возьмете?
— Пять кусков.
— Делай…
Разворотливый телохранитель чиновника имел несколько маломощных групп. Он манипулировал ими, как опытная гадалка манипулирует картами, предсказывая клиентке не то, что они, карты, показывают, а то, что удалось разведать через своих помощниц.
Но налаженная система вдруг стала давать сбои. Часть киллеров повязали, многие перебрались под крыло к более состоятельным боссам, некоторые вообще исчезли, не желая и впредь подставлять головы под карающую секиру закона.
Высокопоставленная «лесенка» высказывает недовольство, важные заказы оказались невостребованы. Приспело время для коренной «реконструции» цепочки, вернее, нижнего ее звена.
Сделать это поручили, как всегда, понятливому и исполнительному Ангелу. После длительных размышлений тот пришел к выводу: не стоит распыляться на многочисленные группы, нужна одна, мобильная, состоящая из самых-самых опытных киллеров.
Неожиданная встреча со старым дружаном оказалась взаимно полезной. Появилась возможность организовать солидную группу, способную проводить более серьезные акции. Босс Ангела дал добро, предупредил об ответственности за провал. Мог бы и не предупреждать, не тратить времени, шестерка сам понимает, что ему грозит.
Встречи с Ангелом происходили в борделе бабки Евдокии — самом удобном месте для откровенной беседы. Напуганная неоднократными угрозами и со стороны телохранителя важного клиента, и со стороны давно известного ей авторитета, Евдокия не пыталась подслушивать, наоборот, создавала беседующим обстановку максимальной секретности. Особому отношению способствовали немалые денежные иньекции, компенсирующие потери от «простоя» удобной комнаты. И, конечно, боязнь ликвидации доходного «предприятия».
Вот и на этот раз бандерша угодливо встретила приехавшего Жетона.
— Давненько нас не посещаете, дорогой друг. Ленка успела соскучиться — очень уж вы пришлись бабенке по вкусу… Ужинать будете?
— Похаваю, — согласился Жетон. — Ленку пощупаю после базара с дружаном… Он приехал?
— Звонил. Вот-вот прибудет.
Ожидая Ангела, Жетон выпил полбутылки коньяка, опустошил тарелку винегрета с крабами, блюдо жирной свинины, заел плотный ужин десятком яблок и задремал прямо за столом. Два телохранителя дежурили возле входа в бордель, еще два охраняли босса в столовой. После неудачной для него разборки Жетон не без оснований боялся покушения. Красуля ни за что не успокоится до тех пор, пока не отыщет сбежавшую от авторитета дочку, не сведет давних счетов с похитившим ее Жетоном.
Кажется, пора поручить кому-нибудь из шестерок подстеречь Красулю и прошить автомобиль несколькми автоматными очередями. Представил себе окровавленный труп мерзкой дамочки и захлебнулся от восторга. Правда, достать ее нелегко, бережется, стерва, но пусть один киллер проколется, другого замочат, авось, третий все же достанет…
Прошло полчаса… час. Ангел не появлялся. Обеспокоенный Жетон не мог уже ни спать, ни есть, ни мечтать о будущей разборке с Красулей — расхаживал по борделю, бесстыдно заглядывая в комнаты проституток, пугая их клиентов. Надоело. В конце концов, зашел на кухню и завалил повариху прямо на пол. Не от желания — заглушить тревожные мысли.
Когда бабка Евдокия осмелилась нарушить покой гостя и сообщить ему о приезде долгожданного приятеля, Жетон успел довести Ленку до полного изнеможения. Девка уже не просто стонала — выла в полный голос. Едкий запах пота, смешанный с ароматом французских духов, шибанул в нос владелице борделя.
— Дорогой друг, Ангел приехал, — скороговоркой оповестила она и выскочила в коридор, оставив дверь приоткрытой.
— Ништяк, я ожидал, пусть и он потерпит, — отдуваясь, в несколько приемов заявил Жетон, не прекращая атаковывать жирное тело поварихи. — Терпи, Ленка, выдюжишь — озолочу! Да шевелись же ты, шкура, работай!
Проститутки сгрудились в коридоре, смеялись, подавали подружке бесстыдные советы. Клиентов в это время мало, девушки бездельничают, скучают, поэтому неожиданное развлечение пришлось как нельзя кстати.
Здесь же, презрительно сощурившись, приложив к аристократическому носу надушенный платок, стоял Ангел. Подумать только, с кем приходится иметь дело? Попадется мразь болотная сыскарям — все выложит, ничего не утаит! Размазня, кусок мяса, неандерталец, животное, крестил он про себя старого дружана.
Первой сдалась Ленка.
— Пусти… Помру…
— Похороню, — хрипел азартный авторитет, увеличивая скорость продвижения к близкой уже цели. — Спецгроб закажу, памятник поставлю. Работай, шалава!
Повариха не двигалась — хрипела. На губах пузырилась почему-то рыжая пена, по телу пробегали конвульсии. Кажется, на самом деле вот-вот помрет, волновалась бабка Евдокия. Не потому, что ей так уж было жалко девку — где отыскать такую же опытную повариху?
Наконец, Жетон слез с бабы, застегнул ширинку, встряхнулся на подобии заматеревшего петуха, сочно выматерился.
— Гнать тебя нужно из борделя! Не можешь обслужить настоящего мужика — удовлетворяй на помойках сопливых пацанов. Бабка Евдокия, чтобы я эту жирную свинью больше здесь не видел! Подавай нормальную телку! Хоть сейчас подавай — осилю! Испуганные проститутки разбежались по комнатам. Защелкали дверные запоры. Не дай Бог завалит этот бык-производитель — замордует до смерти. Как затрахал Ленку, которая, не в силах подняться, ворочается на полу и хрипло стонет.
