— Кресты на дверях бывают только в церкви, — запутала ситуацию еще больше принцесса.
— 'В храмах не живут, в жилище — не служат', — процитировал сенатор очевидно какой-то неизвестный мне источник. Просто звучало как цитата…
— Ясно, — не стал разбираться в непринципиальном вопросе я.
— Что вы стоите? — выглянул из дверей как сова из дупла старик. — Проходите.
Мы начали вытирать обувь… Нет, если бы мы были по прежнему в сапогах, то процесс продолжался бы долго, но нашу болотную обувь, испачканную тиной, грязью и чем-то слизким и явно имеющем отношение к лягушкам, мы сбросили еще на берегу трясины. Так что толпились на коврике мы недолго. Затем Гратон попытался войти в дверь и застрял…В общем, после короткой толкотни мы проникли внутрь. Прошли по темным сеням, затем мимо первого помещения с печкой, у которой крутилась женщина неизвестного возраста (то ли жена старика, то ли дочка, внучка, невестка…да кто ее там разберет! Сгорбилась, замоталась в платок, один нос торчит) и вот наконец мы в горнице. В центре — стол, на столе — тарелки с едой, а все остальное уже неинтересно. Наша компания расселась на лавке. Дед-хозяин скрылся на кухню, от тарелок пахло… Слюни текли как вода из пожарного шланга. Я мельком глянул на иконы…Слюна кончилась как выключенная. Икон не было. Совсем.
В моей голове мгновенно сложилось два и два. Отсутствие икон, крест в неположенном месте, одинаковая одежда у аборигенов, застывшие лица… Похоже, секта.
Не то, чтобы я недолюбливал сектантов, просто побаивался их, как всяких ненормальных: народ это своеобразный, со своими представлениями о том, что хорошо, а что плохо. И не факт, что твое мнение по этому поводу совпадет с их…Сделаешь что-то неверно: не так сядешь, не туда посмотришь, не в ту сторону повернешься и готово: ты уже грешник, подлежащий немедленному искоренению. Предупредить Ану с Гратоном? Не надо. Они поняли все гораздо раньше, чем ты, болван неопытный. Вон сидят с окаменевшими лицами.
— Что же вы не кушаете? — вполне доброжелательно поинтересовался старик.
…Аппетита нет. Вот так отужинаешь в незнакомом домике, а потом проснешься в придорожной канаве. А голова, что характерно — в канаве через дорогу…
— Не хотелось бы показаться невежливыми, но нам интересно узнать, кому мы должны быть благодарны за предоставленные пищу и ночлег? — попытался я оттянуть момент знакомства с содержимым тарелок.
— О, разумеется, — не менее велеречиво отозвался старик, присевший за стол напротив меня, — простите меня, а также моих людей…
…Твоих людей, говоришь…
— …за ту, несколько недружелюбную встречу, с которой вам пришлось столкнуться. Наше время еще так далеко от эпохи веротерпимости, когда не будут преследовать людей только за то, что их трактовка священного писания несколько отличается от общепринятой…
Секта.
— Мое имя — Сканварий, я являюсь Отцом нашей общины Церкви Светлого Счастья…
…Где-то я уже слышал это название. Или похожее?…
— …целью которого является спасение душ невинных людей, ищущих небесного блаженства, как сказано в писании, в тех его книгах, кои утаены были от человечества подлыми узурпаторами, называющими себя Церковью якобы 'Истинной Веры', и присвоившими себе право толковать священное слово Божье… Однако, почему вы ничего не кушаете? Возможно, наша скромная пища кажется вам слишком грубой?
Вопрос был обращен к сенатору, осторожно принюхивавшемуся к тарелке на предмет обнаружения посторонних запахов.
— Наша вера запрещает употреблять в пищу мясо, а также и рыбу, поэтому все, что мы вам можем предложить — тушеные овощи, так как сказано в писании: 'Не употребляй мяса живого, ибо грех'…
Мне стало слегка дурно. Чем точнее соблюдаются мелкие заповеди, тем легче нарушаются крупные… Однако с едой надо что-то делать. Продолжать гипнотизировать тарелки взглядом уже просто неприлично. И настораживает…
Сенатор тихонько кивнул в ответ на мой брошенный искоса взгляд. Еще бы сообразить, что это значит: 'Ешь, не бойся' или 'Да, отравлено'? Тяжело вздохнув, я зачерпнул ложкой умопомрачительно пахнущее варево. Вот теперь понимаешь, что чувствует осужденный на казнь…Ана смотрит на меня с явным интересом и даже каким-то восхищением. Примерно так разглядывает ученый ненормального, который согласился принять участие в рискованном эксперименте с неизвестным результатом. Гратон, кажется, спокоен… Проклятье, да он всегда спокоен! Он и на эшафоте не вздрогнет. Эхма!
Овощи уже почти остыли… Мм, однако, вкуснятина! Уже как-то не очень и беспокоишься о возможной отраве. Видя, что и после второй ложки я не бьюсь в судорогах, Ана и Гратон последовали моему примеру. Старик с заковыристым именем умильно смотрел на нас как добрая бабушка на любимых внучков.
— Не будет ли с моей стороны нелюбезным осведомиться, кто вы, откуда и каковы ваши дальнейшие планы? — заговорил он, заметив приближающееся дно тарелок.
Сенатор и ухом не повел, продолжая уничтожать рагу, принцесса пнула меня ногой по голени и крайним опять оказался я.
— Наши имена вам знакомы, — начал я издалека, ломая голову над легендой.
— Гратон, Ана и Эрих, — задумчиво покивал 'отец селения', — где-то я их уже слышал…
…Где, интересно?…
— Как же вы попали сюда? — продолжал сомневаться в показаниях допросчик.
… Зачем я брякнул, что мы сбились с дороги?…
— Видите ли, — потянул я резину, — нам пришлось пересечь болота…
— Зачем?? — глаза старика чуть не вышли за границы лица. — Это же…это…смертельно опасно!!
Я развел руками. Мои спутники отставили пустые тарелки, мгновенно подхваченные безмолвной женщиной, и приготовились слушать, как я буду выкручиваться. Я прислушался к внутренним ощущениям. В голове сонливости не наблюдалось, в желудке тоже ничего, кроме сытости. С пищей все было в порядке, да и поесть в любом случае стоило. А вот стоит ли оставаться здесь на ночь? Не нравиться мне тот масляный взгляд, которым благочестивый старец полирует нашу принцессу. Кто его знает, как здесь относятся к женщинам. Вдруг их мнение касательно компании на ночь во внимание не берут, а нашему хозяину захочется молодого тела… Внезапно я понял, что готов загрызть за Ану любого сектанта без соли и перца.
— Вам плохо? Неужели пища была негодной? — мое состояние слишком уж четко нарисовалось на лице.
— Нет, нет, — растянул я губы в улыбке, которая вышла кривоватой и вообще не получилась, — ваша кухня просто бесподобна. При всем при том неотложные дела требуют, чтобы мы отказались от гостеприимно предложенного нам ночлега и отправились на станцию железной дороги.
Ана раскрыла рот и закрыла его. Надеюсь, ее обида за мой подстольный пинок не будет слишком сильной, мне показалось, что она намеревается узнать какие такие не терпящие отлагательства дела не дадут ей провести ночь в теплой и уютной постели.
— Станция не так уж и далека, но на дворе уже ночь, вы не боитесь заплутать во мраке? И поезд уже прошел, скоро должны прибыть наши братья, встречавшие его.
— Спасибо за хлеб, за соль, — вытянулся из-за стола Гратон. Следом за ним выкарабкалась Ана, решившая разобраться со мной позднее. Я тоже поднялся. Старец глядел на нас некоторое время, как будто размышлял, не свиснуть ли свою банду, чтобы связали нас в рулончики.
— Я провожу вас до ворот, — наконец пришло решение, — к моему глубокому сожалению выделить вам лампу в дорогу невозможно по причине чрезвычайной дороговизны оных и, вследствие сего, их малого количества в нашей общине…
— Понятно, — перебил я его, — мы не в обиде.
…Когда окажемся подальше отсюда, я смогу вздохнуть спокойно. Неспокойно на душе…
— Что еще за дела? — ткнула меня в бок недовольная Ана, когда мы спустились с крыльца и остановились, ожидая нашего провожатого с фонарем. Принцессу после плотного ужина тянуло в сон и не тянуло на холодную и темную дорогу.
