собой. Других, прежде чем приблизить к себе, проверяет на «деле», заставляет пытать, резать, убивать… А Корень будто околдовал босса — без всяких проверок и испытаний стал главным лицом в окружении Лягаша.
И с Дуплишкой все ясно. Босс — импотент, волей судьбы и увлечения наркотиками лишенный возможности получать мужское удовольствие. Отсюда желание «позабавиться» — посмотреть как телку станут трахать другие. Хотя бы придурковатый телохранитель.
Перебираясь из «норы» в «нору», Лягаш брал с собой самых доверенных и привязанных кровушкой дружанов. В их числе — личный телохранитель Кариес, девка для постельных услуг — Дупло да новая звезда на бандитском небосклоне — Корень. Остальные дружаны сидели по своим норам и ожидали сигнала-вызова. Наклюнется подходящее дельце — босс оповестит, назначит место сбора.
Здорово организовал банду Лягаш! Сколько не гоняются за ней сыскари — уходит из-под носа, унося в «клюве» солидную добычу…
Так раздумывал Кариес, вышагивая по деревенской улице к крайней избенке, приспособленной для свиты Лягаша.
Совершив привычный круговорот, мысли неизменно останавливались на телке. Вертлявая девица, взятая из числа вокзальных проституток, она уже давно привлекала к себе далеко не безгрешное внимание личного телохранителя. Правда, немолодая, измятая в вокзальных углах и в переходах, пропустившая через себя не одну сотню мужиков, но, говорят, опытная до невозможности, дает клиенту небывалые наслаждения.
Но Лягаш ни разу не велел ему попрыгать на Дупле, порадовать свое импотентное сердечко, заодно наградить верного телохранителя…
В темной горнице с грязными бревенчатыми стенами и паутиной в углах играют в подкидного дурака Корень и Дупло. На столе — бутылка водки и тарелка с соленными огурцами. Здесь же — пепельница, переполненная дымящимися окурками, куски черного хлеба, среди которых хлопотливо бегают черные тараканы.
Девка — с разлохмаченными волосами, в халате, из которого бесстыдно вывалились вялые, измятые мужиками, груди. Фельдшер — голый до пояса, костлявый, угловатый.
— А вот я твою падлу пришибу королем, — азартно хлещет картой по пиковой даме Дуплишка. — Небось, не выскочит…
— На червивую бабу тоже найдется королек? — ехидно посмеивается Корень, подбрасывая даму червей. — Хотя бы завалящего сыщи…
Дуплишка озабоченно чешет в давным-давно немытой голове. Осторожно, все ещё не решаясь, вытаскивает козыря, дует на него, что-то нашептывает.
— Твою вшивую курву прикрою козырной шестеркой…
Корень разочарованно вздыхает и углубляется в изучении своих карт. Сегодня ему явно не везет, проигранные баксы платить жалко, бросать игру неохота. Пытается поглядеть в карты Дуплишки, но та смеется и ревниво прижамает их к обнаженной груди.
На стоящего рядом телохранителя игроки не обращают внимания. Только Корень, не отрываясь от веера карт, наливает в стакан водки, отпугивает настырных тараканов и приглашающе кивает. Причащайся, мол, дружан.
Кариес охотно отправляет угощение в щербатый рот, заедает огурцом.
— Кончай ночевать, кореши. Лягаш велел наведаться…
Девка скривилась. Лениво встала из-за стола, сбросила халатик. При виде голого женского тела у телохранителя перехватило дыхание. Схватить сейчас телку, опрокинуть на лежанку и…
Нет, нельзя. Ненавистный фельдшер обязательно цынканет хозяину, а у того расплата одна — подколет, как боровка. Единственная надежда на разрешение босса. Личный телохранитель уверен — когда-нибудь это разрешение будет получено. В виде некоего поощрения за верную службу и множество оказанных услуг. Тогда он отыграется, вгонит в пот проститутку, заставит её повертеться, поохать.
Дупло натянула юбку, кофту, убрала под неё груди, надела резиновые сапожки. Корень тоже привел себя в порядок — заправил в джинсы мятую рубашку, прошелся расческой по вихрастой шевелюре. А что ещё прикажете делать — смокинг надевать либо бриллианты развешивать?
— Что брать с собой босс не сказал?
Кариес презрительно фыркнул.
— Как всегда — шприц и травку… А телке — то, что носит промеж ног… Лягаш сказал: желает позабавиться.
Ночью прошел сильный дождь — деревенская улица покрыта лужами и топкой грязью. На своих участках возятся бабы, играют дети. Мужиков не видно — либо вкалывают на полях, либо подались на промысел в другие места. Туда, где могут понадобиться их мозолистые руки и крестьянская хватка.
— Живут — маются, — презрительно морщилась проститутка, безуспешно пытаясь пригладить растрепанные волосы. — В грязи, в коровьем дерьме, под грязмыми мужиками… Уж лучше давать чеченам на вокзале — баксами распачиваются — чем подыхать в грязи.
— Кавказцы тоже грязные…
Дуплишка снова скривилась.
— После отмыться можно, а этим, — кивнула она на женщин, — нет времени отмываться. Покопаются в навозе с утра до вечера, придет с поля грязный мужик, навалится — измарает… Едва засветится в окошке — сызнова дерьмовый день загорается… И так — всю жизнь… Эх, судьба-индейка…
Телохранитель не учавствовал в разговоре. После того, как увидел женские груди и все остальные прелести, он не мог думать ни о чем другом. Сам хозяин девку не осилит — импотент, значит заставит прыгать на ней Корня, а фельдшер — чистоплюй и размазня, обязательно откажется. Останется единственный вариант — верный Кариес…
Когда троица перешагнула порог, Лягаш продолжал заниматься любимым делом — считать прибыля. Подсчет баксов — на втором месте после наблюдения за сексуальными упражнениями. Часто — на первом.
Приглашенные, вернее — вызванные, вошли, как принято, без стука и выжидательно остановились в дверях. Казалось, с головой погруженный в расчеты Лягаш не услышал их появления, но едва стукнула закрываемая дверь, босс пригнулся к столу, выставив перед собой пистолетный ствол.
Сейчас плюнет три раза свинцом — прощай мысли и желания!
Не «плюнул». Убрал настороженный пистолет, умыльнулся.
— Следующий раз войдете без разрешения — похороны по второму разряду.
— Почему по второму? — наморщил лоб Кариес, проворачивая в заржавелой башке непонятное выражение.
— На первый разряд не тянете, — зашелся смехом босс. — Посидите, закончу — побазарим…
И снова уткнулся в бумаги. Шевелил губами, что-то складывал на пальцах, досадливо хмурился. Рядом лежат древние счеты с отброшенными костяшками, обозначившими шестинулевую цифру. После длительных раздумий, облизнув тонкое нервные губы, Лягаш нерешительно подвигал к левому краю очередной круглячек.
— Корень, сколь стоят золотые сережки, которые мы в прошлый раз оторвали вместе с ушами у бабы?
— Какие сережки? — не понял фельдшер. — И у какой бабы?
Внешнее спокойствие покинуло босса. В прищуренных глазах — недовольство и угроза. Рука отодвинула к краю стола счеты. Будто освободила место для наказания виновного.
— Забывчивым стал, падла, желаешь остаться чистым — не получится. В следующий раз заставлю отрезать ухи, запихивать в баб бутылки из-под водки, — помолчал и вдруг перешел на доброжелательный тон. — Вспомни, милый, когда Кариес напяливал на голову телки пакет, я отхватил ей уши с сережками… Такие кругляшки, посередине — топазы или алмазы, хрен их знает… Сколько они «весят» в баксах?
Ведь отлично знает, что в том налете фельдшер не учавствовал, стоял на стреме. Напомнищь — снова с»уженные глаза, грозная гримаса…
— Думаю, не меньше ста тысяч баксов…
— Хватил, дружан! Нет, мы лучше оценим поскромней — четвертак…
