нас некий клоп…
— Кто именно?
— Узнаю — своими руками удавлю гаденыша, — показал Витька руки, напоминающие нечто среднее иежду граблями и совковой лопатой. — Поможешь?
По неписаным законам, действующим в нашей фирме, отказывать товарищу в помощи не принято. Все мы ходим по краю пропасти, поэтому превыше всего ценим подставленное в трудный момент плечо друга.
— Куда от тебя денешься — помогу, — без особого энтузиазма согласился я. — Введи в курс дела…
После короткой информации Витька выделил мне об»ект слежки.
Толстый дядька с лицом, напоминающим печеное яблоко, щеголяет в обвисшем на узких плечах затрапезном пиджачишке. Не ходит — ковыляет. На первый взгляд, неопытный вахлак. На самом деле, в чем я убедился на второй или на третий день, — ловок и увертлив.
По сведениям Ваютина, полученным им от одного ему извстного источника, мужик ответственный и довольно опасный. Если не главарь, то лицо к нему приближенное. На минимальное растояние.
Короче, мы с Витькой потихоньку-полегоньку стали раскручивать гнилое дельце. Появились первые успехи и первые поражения. Так и должно быть в работе сыщика. Вскрыты некоторые перспективные адреса поставщиков зелья, нарисовались новые фигуры…
С каждым днем работать становилось все трудней и трудней. Круг подозреваемых расширился, соответственно возросла нагрузка. Негласно подключать третьего-четвертого сыщика не хотелось — слишком опасно, имя предателя так и неизвестно. Вот мы и крутились вдвоем, нередко забывая об отдыхе и еде.
Накопленного материала хватало для передачи в суд, но мы не торопились. Неизвестен «клоп». То, что он существует — ни малейшего сомнения, ибо постоянно чувствуются болезненные «укусы». Мало того, всплыла даже кличка, присвоенная ему бандитами. И — все! Ни фамилии, нм имени-отчества, ни примет.
А ежели узнаем фамилию и приметы, что делать дальше? Получишь ордер на задержание, узнает, насосавшийся нашей кровушки,»клоп» и брякнет хозяевам. Тогда — все, суши портянки, шагай в кабинет начальника с низко опущенными головами. Будто спугнутые воробьи, разлетятся насильники и убийцы, попрячутся по норам наркодельцы, затаятся рэкетиры.
Ваютин так и пылал злостью, крестил предателя такими словечками, что даже у меня, далеко не святого, в ушах появлялись пробки.
По вечерам мы снова и снова перебирали добытые тяжким трудом драгоценные зернышки информации, копались в них, выискивая микроскопические детальки, могущие вывести нас на предателя.
Дни бежали за днями, недели — за неделями.
И вот — финал. Не только неожиданный, но и страшный. Меня и Ваютина вызвали в отдел кадров. Не об»ясняя причин, не спрашивая согласия, не выдвигая никаких обвинений, сухо предложили перейти работать в другие отделы. Витьке — в Пятигорск, мне — в Козырьково.
К тому времени мы немного «подковались», пообтерлись, растеряли младенческую наивность, набили немало болющих щишек об острые углы внутримилицейских разборок. Начальство утратило в наших глазах неприкасаемость и святость, превратилось в обычных людей, не чуждых греховных помыслов и поступков.
Поэтому поняли с полуслова: не согласимся на перевод — уберут. Ибо мы своим дурацким расследованием влезли в нутро кухни, где шипит и булькает укрытое от посторонних глаз вонючее варево. Мало того, попытались продегустировать его.
Удивительно, что «дегустаторов» оставили в живых. Видимо, мы с Витькой успели только понюхать аромат адского варева, не испробовали его на вкус. Поэтому дружно согласились поехать в указанные места. Тем более, что Витька давно мечтал попасть в курортный город, а я с таким же жаром стремился не покидать родное Подмосковье.
Конечно, побаивались. Как бы перевод не стал первым актом расправы, предваряющим гибель при автокатастрофе либо от прилетевшей невесть откуда пули. Бог миловал — опасения не подтвердились. Я остался живым и невредимым. Даже получил отпуск в летнее время, даже заработал путевку в южный санаторий.
Жив ли Ваютин? Переписываться не было времени, а повидаться хочется. Поэтому я взял путевку не в Сочи или в Прибалтику — в Пятигорск.
19
В приемном отделении санатория все навевало безмятежность и отдых. Вокруг — южные растения в кадках, цветы в горшочках, зелень на стенах. Кандидаты в отдыхающие развалились в мягких креслах. Рядом сложены чемоданы и баулы. Мужики с ходу пытаются завести перспективные знакомства с дамами, те отшучиваются, исподволь разглядывая будущих кавалеров.
Блаженное безделье!
Работает одна медсестра. Сидит в уютном креслице за столиком, не отягощенным книгами и бумагами, привычно бросает в очередного «кандидата» равнодушные вопросы. Не спеша фиксирует их на бланках.
Мы с Крымовой — замыкающие.
Санаторная обстановка, кажется, подействовала на вдову. Она оттаяла, с любопытством оглядывает комнату, скользит заинтересованным взглядом по лицам сидящих рядом женщин и мужчин.
Открывается входная дверь и в комнату входит… Ларин.
Я вытаращил глаза. Впору по старой традиции ущипнуть себя за мягкое место. По всем расчетам- подсчетам блондин должен балдеть в санатории, как минимум, три дня. А он только проявился. Где же болтался это время?
— Степан Степанович? Глазам не верю… Вы ли это?
Ларин не смутился. Пристроил небольшой чемодан у стенки и опустился в соседнее кресло. Приветливо заулыбался.
— Здравствуйте… А где ваш супруг, уважаемая Елена Федоровна?
Отвечают вопросом на вопрос в двух случаях: когда хотят выиграть время для раздумья или если не знают что сказать.
Пришлось изобразить похоронный вид и посвятить блондина в трагическую смерть Крымова. Без подробностей типа захвата больницы террористами и удачного побега из нее.
— Печально, — посочувствовал Ларин, но мне в его голосе почудилось некоторое облегчение. — Я знал Вениамина Геннадиевича недстаточно хорошо, но он показался мне достойным человеком… Примите мои искренние соболезнования.
— Спасибо, — дуэтом поблагодарили мы.
Говорить не о чем. И тем не менее, я настырно повторил все тот же вопрос. Где пропадал Ларин несколько дней, по каким буеракам его носило?
— Заезжал в Черкесск к другу… Ведь начнется лечение — не выберешься, а мы столько времени не виделись…
— Поездом добирались?
Каверзный вопрос — леска с отточенным крючком. Поезд в Черкесск идет от Невиномысска, а эту станцию мы миновали вместе. «Крючок» не зацепился — пролетел мимо.
— К чему возвращаться? Доехал до Минвод, пересел на автобус. Обратно — тем же способом… Легко и удобно…
— Чеченских боевиков не побоялись?
— Почему я должен кого-то бояться? Рядовой банковский клерк, едва перешагнувший порог нищеты. Что с меня взять?
Посчитав допрос исчерпанным, Ларин извлек из кармана какой-то журнал и углубился в чтение.
А я задумался.
Завтра же узнаю, когда прибывает в Минводы автобус из Черкесска, ходят ли так рано электрички из Минвод в сторону Пятигорска? Такая уж у сыщика сволочная профессия — проверять и перепроверять каждое слово, каждое замечание.
